КОМПОТ. Пронзительный рассказ.

— Моня, иди кушать, Моня! Смотри, какой супчик! Это же не курочка, это павлин! Этот супчика надо кушать с закрытыми глазами и представлять, что ты у Боженьки на облачке! Моня, кушай супчик, кушай!
Цейтл Амшелевна звала меня Моней. Странная женщина со странным именем. Мне было семь лет, я очень старался выговаривать её имя правильно. Цейтл, Цейтл. Бабушка говорила, что это означает «принцесса».
Я не верил. Ну, какая же Цейтл Амшелевна принцесса? Маленькая, слегка сгорбленная, с морщинистым, как печёное яблоко, лицом. И руки. Длинные пальцы с узловатыми суставами. Причём, на левой луке не хватало указательного пальца. Это было жутковато.
Цейтл Амшелевна, бабушкина соседка по коммуналке, вызывала у меня двоякое чувство. С одной стороны, она была жутковата, а с другой стороны — любила меня не меньше моей бабушки.
Когда я приходил, её тонкогубый рот расплывался в улыбке. И она звала меня Моней.
Много раз я говорил ей, тщательно выговаривая её имя:
— Цейтл Ам-ше-лев-на, я не Моня!
Но она словно не слышала:
— Моня, котлетка! Возьми котлетку! Я тебе говорю, Моня, такую котлетку не кушал даже английский лорд! А уж кушал такое, что не дай бог! Кушай котлетку, Моня, кушай!
— Я не Моня! — повторял я. Но было бесполезно.
Однажды, мне было уже лет десять, и имя Цейтл Амшелевны я научился говорить бегло и уверенно, я после школы заглянул к бабушке.
Двери в квартире запирались редко, времена были такие. Поэтому, я вошёл в квартиру и сразу услышал из кухни:
— Моня! Я тебя видела в окно, чтоб ты мне был здоров! Рахиль скоро придёт, она пошла в молочную, иди я тебе пока компотика налью!
Мою бабушку действительно звали Рахиль. Но все её звали на русский манер Раиса. Все, кроме Цейтл Амшелевны. А «молочной» она называла магазин «Молоко» в квартале от дома.
Я зашёл, сел за стол. Цейтл Амшелевна налила кружку компота, придвинул ко мне:
— Ой, Моня, это не компот, это нектар! Это же сдохнуть можно, что за компот! Чтоб ты мне был здоров, Моня, пей компотик, тьфу на тебя!
Я сделал глоток. Компот был вкусным. Я уже давно не говорил ей, что я не Моня, привык. Но в тот раз почему-то спросил:
— Цейтл Амшелевна, а почему вы зовёте меня Моней? Я знаю, что вы мне никогда не отвечаете, но просто интересно.

Цейтл Амшелевна неожиданно посмотрела на меня. Знаете, взгляд — это очень мощная штука. По нему можно многое узнать, иногда даже слов не надо. Она посмотрела на меня именно так. Насквозь, как рентген.
Цейтл Амшелевна выключила конфорку на плите, положила тряпку на стол и села на табурет рядом:
— Ну, что ты пристал ко мне, Моня? Ты что, думаешь, что я совсем сумасшедшая старуха и не знаю, что ты не Моня? А, Моня?
Я молчал.
— Я знаю, что ты не Моня, деточка. Ты пей, пей компотик. Был у меня сынок Моня. Похож на тебя. Немного.
Сынок? Я не мог такого представить! Эта сутулая старуха с испещренным глубокими морщинами лицом была чей-то мамой?! Её даже с моей бабушкой не сравнить! Хотя моей бабушке много лет, но она другая! Она вполне могла быть мамой. Собственно, она и была мамой моей мамы...Но Цейтл Амшелевна? Вот так сюрприз!
— У вас был сын? — недоверчиво переспросил я.
— Был сын, Моня. Его звали Моня. А потом его не стало.
— А что с ним случилось? Умер?! — мне казалось, что смерть такого ребёнка, как я, это страшная фантастика.
— Ай, я тебя умоляю, не делай мне голову на девятом месяце! Что могло стать с ребенком, когда кругом эвакуация и холера? Умер-шмумер... Ну, да, умер мой Моня. А другого нет. Но есть ты, деточка, тебе что, жалко, чтобы старуха Цейтл иногда звала тебя Моней?
— Нет, не жалко. Просто....
— Ай, перестань. Когда я зову тебя Моней, мне кажется, что ты это он. И мне хорошо. Вкусный компотик?
— Вкусный...
— Ну, таки хорошо! Тебе хорошо пить компотик, а мне хорошо, что ты немножечко Моня. И никому от этого не плохо.
— Цейтл Амшелевна, знаете... Я больше не буду спрашивать вас почему вы зовёте меня Моней.
— Так что спрашивать, когда я тебе и так сказала!
— А он правда был похож на меня? У вас есть фотография?
— Нет у меня никакой фотографии, Моня. Фотографии нужны, чтобы плакать. Смотреть на них и плакать. А я не плачу. Я никогда не плачу, Моня. Я живу.
Ты пей компотик, пей Моня. Может из-за этого компота меня Господь и хочет, чтобы я жила. А кто я такая, чтобы спорить с Богом?