«За все надо платить». Кто виноват в повышении налогов

 Кандидат экономических наук, автор телеграм-канала «Простые числа» Олег Комолов рассказывает RTVI из-за чего резервы, накопленные в мирные годы, подошли к концу, на что влияет повышение госдолга и на сколько хватит терпения у населения.

Почему российскую экономику нельзя стимулировать низкой ключевой ставкой

Центробанк впервые за годы СВО допустил возможность отрицательного роста экономики в четвертом квартале — от плюс 0,5% до минус 0,5%. На фоне растущего бюджетного дефицита и падающих нефтяных доходов это тревожный сигнал. Означает ли это, что российская экономика стоит на пороге катастрофы?

Алармистские заявления о скором крахе — такие же политические инструменты, как и официальные рапорты о процветании. И те, и другие стремятся воздействовать на ожидания, а не констатировать реальность. Всерьез воспринимать ни ту, ни другую позицию не стоит.

Согласно более взвешенной точка зрения, военные действия — это очень дорогая игрушка для общества. У государства своих денег нет, оно распоряжается средствами, собранными в виде налогов и ренты. В обществе сложилось представление, что три года боевые действия велись бесплатно.

Экономический рост был, наличие военного конфликта подавали не как вызов, а как благо. Но оказалось, что за все это надо платить.

В силу инерции это стало заметно не сразу, а подкралось к декабрю 2025 года. Резервы, накопленные в мирные годы, подошли к концу — не только финансовые, но и рабочая сила, капитал, природные ресурсы.

Интересно, что Центробанк поднял прогноз ключевой ставки на следующий год, хотя провластные экономисты требуют ее снизить, чтобы «запустить бизнес». Это сомнительная позиция, особенно когда ее излагают академические специалисты.

Как в условиях дефицита ресурсов стимулировать экономику низкой ключевой ставкой? Это так не работает. Кейнс учил стимулировать экономику спросом тогда, когда она существует в условиях недозагрузки мощностей и неполной занятости, как это было во времена Великой депрессии. А у нас дефицит кадров существовал еще до начала украинского конфликта, и ковид усугубил его из-за высокой смертности.

В итоге был найден козел отпущения в виде главы ЦБ Набиуллиной. Я не ее сторонник, но она — технический человек, простой исполнитель. В этих условиях ЦБ не может действовать иначе. Примеры других стран, той же Турции, показывают: если вовремя не повышать, а понижать ставку, то получим инфляцию на уровне 70%. Надо понимать, что Центробанк — не актор, а одно из звеньев цепи, которую Набиуллина не контролирует.

Как политическое решение влияет на монетарную политику

Центробанк может воздействовать на экономику при естественном рыночном перегреве или спаде. Он может бороться с перепроизводством. Возник ажиотажный спрос на недвижимость — регулятор завышает ставку, люди меньше покупают квартир, спрос падает.

Алармистские заявления о скором крахе — такие же политические инструменты, как и официальные рапорты о процветании. И те, и другие стремятся воздействовать на ожидания, а не констатировать реальность. Всерьез воспринимать ни ту, ни другую позицию не стоит.

Согласно более взвешенной точка зрения, военные действия — это очень дорогая игрушка для общества. У государства своих денег нет, оно распоряжается средствами, собранными в виде налогов и ренты. В обществе сложилось представление, что три года боевые действия велись бесплатно.

Экономический рост был, наличие военного конфликта подавали не как вызов, а как благо. Но оказалось, что за все это надо платить.

В силу инерции это стало заметно не сразу, а подкралось к декабрю 2025 года. Резервы, накопленные в мирные годы, подошли к концу — не только финансовые, но и рабочая сила, капитал, природные ресурсы.

Интересно, что Центробанк поднял прогноз ключевой ставки на следующий год, хотя провластные экономисты требуют ее снизить, чтобы «запустить бизнес». Это сомнительная позиция, особенно когда ее излагают академические специалисты.

Как в условиях дефицита ресурсов стимулировать экономику низкой ключевой ставкой? Это так не работает. Кейнс учил стимулировать экономику спросом тогда, когда она существует в условиях недозагрузки мощностей и неполной занятости, как это было во времена Великой депрессии. А у нас дефицит кадров существовал еще до начала украинского конфликта, и ковид усугубил его из-за высокой смертности.

В итоге был найден козел отпущения в виде главы ЦБ Набиуллиной. Я не ее сторонник, но она — технический человек, простой исполнитель. В этих условиях ЦБ не может действовать иначе. Примеры других стран, той же Турции, показывают: если вовремя не повышать, а понижать ставку, то получим инфляцию на уровне 70%. Надо понимать, что Центробанк — не актор, а одно из звеньев цепи, которую Набиуллина не контролирует.

Как политическое решение влияет на монетарную политику

Центробанк может воздействовать на экономику при естественном рыночном перегреве или спаде. Он может бороться с перепроизводством. Возник ажиотажный спрос на недвижимость — регулятор завышает ставку, люди меньше покупают квартир, спрос падает.

Центробанк завлекает высокими ставками деньги на вклады, государство привлекает их в бюджет через ОФЗ. Главная проблема состоит в том, что процент привлечения госдолга растет и все большая доля бюджета идет на его обслуживание.

В 2026 году это будет 8,8%, два года назад было 4%. Еще немного, и каждый десятый рубль будет уходить не на социальную политику, экономику, науку, а на выплату по старым долгам, причем непроизводительным образом. Чем дольше государство идет по пути милитаризации, тем выше риски.

Сколько еще можно воевать без ощутимого для граждан вреда экономике

Ситуация, в которой находится население, существенно усугубилась по сравнению с 2021 годом — высокая инфляция, недоступное жилье, заоблачные цены на автомобили. В целых регионах отключен интернет, где-то не работает GPS.

Люди это терпят. Насколько они дальше будут это делать, зависит от субъективных факторов. В другой стране давно перекрыли бы все магистрали столицы забастовкой. У нас народ более терпеливый, без опыта самоорганизации и культуры борьбы за свои права.

Власть тонко чувствует грань допустимого и не заходит за нее. Мы видим: государство избегает второго тура мобилизации, понимая, что это может спровоцировать активные политические действия со стороны граждан.

С экономической точки зрения ситуация может тянуться еще какое-то время — размер госдолга относительно невелик. Правда, его нельзя сравнивать с западными странами. США занимают в долларах, международной валюте. Совсем другое — занимать в рублях, ведь эмиссия нацвалюты приводит к ощутимой инфляции.

Обслуживание наших 20% госдолга от ВВП уже вытягивает почти 9% доходов бюджета. Увеличим еще в два раза — расходы на обслуживание в процентном соотношении будут больше, чем в США, хотя сам долг значительно меньше.

Впрочем, ресурсов в экономике еще достаточно, вопрос — как их вытянуть. Государство вводит дополнительные налоги: повышает НДС, вводит утилизационный сбор, технологический сбор на электронику, курортный сбор, сбор за дороги. Все эти «целевые фонды» — лишь оправдание политики, компенсирующей дефицит бюджета.

Не хватает денег, потому что на военные нужды уходит около 40% бюджета — в 2026 году будет 38,2%, плюс 9% на обслуживание долга. А в целом почти 45% бюджета тратится непроизводительно.

И даже если мир будет достигнут в ближайшее время (в чем есть большие сомнения), ситуация радикально не изменится. Милитаризация бюджета сохранится — перемирие заставит готовиться к новому витку конфронтации. Вопрос с территориями, включенными в Конституцию, но не оказавшимися под контролем России, останется занозой для власти.

Так что военный бюджет не уменьшится радикально, тем более учитывая воинственные настроения в Европе. Возникнет самосбывающееся пророчество: все грозят друг другу войной, и хотя в этом велика доля блефа, накачивание экономики вооружением подталкивает к соответствующим решениям.

Деньги из воздуха не берутся. Деньги — выражение стоимости, концентрат человеческого труда. Если хотите потратить их не на квартиру для молодой семьи, а на танк, нужно недоплатить за труд граждан. Изъять трудовой доход через повышение налогов, урезание социальных благ, коммерциализацию образования и здравоохранения, повышение пенсионного возраста, девальвацию рубля.

Наращивание госдолга — самый спокойный способ изъять деньги у населения, который сразу не заметишь. Результат мы увидим в бюджете 2029 или 2030 года, когда окажется, что денег на высшее образование нет, потому что 15% бюджета идет на обслуживание старых военных займов.

Нынешние заимствования — попытка перенести проблемы на будущее в расчете, что к тридцатому году нефть будет стоить $150 за баррель. А если цена упадет еще сильнее, и санкции задавят нефтяной экспорт?

Сейчас об этом никто не думает, потому что нынешним чиновникам кажется, что решать эту проблему будут следующие политики. Но мы-то будем жить в то время, ощущая на себе все последствия текущих политических решений.

Народ России совершенно не мотивирован работать больше за меньший доход. Поэтому государство быстро отклонилось от парадигмы «вставай, страна огромная» к политике создания условий, чтобы люди не замечали боевых действий. Они где-то идут, как футбольный матч, главное, что это государственное дело, народа не касается.

Государство десятилетиями воспитывало народ через социальный договор: вы не лезете в политику, мы не лезем вам за входную дверь. Этот договор пытаются поддерживать и сейчас.

Но нуждами защиты русского мира не получится объяснить очередное повышение налога. Поэтому-то и всячески маскирутся разговоры о том, что стоило бы назвать военным налогом. Даже повышение НДС объясняют безопасностью, развитием, социальной политикой — как угодно, только не нехваткой денег на военную сферу.

Это попытка торговаться с обществом. Но оно готово торговаться только до какого-то предела — пока сделка не окажется совсем неэквивалентной. Сколько народ готов соглашаться на иллюзию единства с властью, настолько и сохранится экономический резерв для ведения военных действий. Вопрос лишь в том, каков этот резерв.