Лукашенко стал тормозом на пути развития и перемен в Беларуси

Ровно четверть века назад Александр Лукашенко стал президентом Беларуси. Каждый политик, даже самый циничный, оказавшись на вершине власти, не может не думать о своем месте в истории.

Рано или поздно, осознанно или в глубине подсознания у него возникает вопрос о месте в памяти современников и потомков. Это тем более касается человека, который возглавляет государство 25 лет. Причем его власть абсолютна. В режимах персоналистского типа личность властителя играет решающую роль не только в политике, но и в формировании всего комплекса отношений в социуме.

Поэтому независимо от чьего-либо желания политическая биография Лукашенко одновременно является и органичной частью истории Беларуси.

С высоты сегодняшнего времени и опыта трудно поверить, что в начале своего правления Лукашенко был другим.
 

В первые недели президентства он выглядел искренним, когда говорил:

“Я боюсь, чтобы обо мне плохо не подумали. Меня это шокирует, когда обо мне плохо пишут или говорят… Меня бросает в холодный пот только одна мысль о том, что я не могу выполнить обещания, данные людям на выборах“. “Я просто не буду диктатором, понимаете?” (Советская Белоруссия. 1994, 31.08, 01.09).

По воспоминаниям Александра Федуты, за день до инаугурации Лукашенко говорил соратникам, что если через два года жизнь людей не станет лучше, то он уйдет с должности.

Мессианский комплекс

Но, как известно, власть, особенно абсолютная, портит людей. Плюс реальная популярность в 1990-е годы, образ ”народного президента”, который создавали государства медиа, вскружили ему голову. Сам Лукашенко не раз оценивал свое восхождение к государственным вершинам как чудо, явление сверхъестественное, мистическое.

И через некоторое время это породило в его сознании гипертрофированное чувство собственной значимости. Чем дальше, тем больше он начал искренне верить в собственную избранность, мессианскую роль.

И стал говорить о себе как о святом: “я безгрешен”, “я самый чистый президент в мире!”. Он любит рассказывать, как во время президентских выборов 1994 года давно больные, лежачие люди благодаря магической силе его харизмы поднимались с кроватей и шли голосовать.

Лукашенко так часто повторял, что спас Беларусь от развала и гибели, в которой она якобы находилась в начале 1990-х годов, что органично вжился в образ Спасителя, создателя белорусской государственности.

Но государственность проявилась какая-то странная. С большим привкусом советскости. Словно какой-то осколок СССР.

Лукашенко много говорит о суверенитете и независимости Беларуси как о своем великом достижении. Он, наверное, в душе сильно гордится, как ловко ему удавалась четверть века ”разводить на бабки” этих лохов россиян, получая льготные цены на нефть и газ в обмен на поцелуи.

Но вот теперь эти “лохи” вытащили из архива давно забытый, казалось бы, мертвый проект ”Союзного государства” и приперли к стенке.

Нужно платить по счетам. Такой своеобразный подарок Москвы союзнику к нему 25-летия. И проявилась вся слабость, хрупкость независимости, в значительной степени построенной за деньги соседа.

“Последний диктатор Европы"

Образ помазанника народного соседит с имиджем ”последнего диктатора Европы”. Для самого Лукашенко этот образ отнюдь не позорный. Хотя он время от времени отрицает существование в Беларуси диктатуры, говорит, что здесь демократии больше, чем в Европе, но на самом деле в душе гордится такой характеристикой.

Ведь в его представлении это просто иное название сильного политика. Неслучайно с таким пиететом он относится ко всем диктаторам былого и настоящее. Как сказала его пресс-секретарь Наталья Эйсмонт, “диктатура – это наш бренд”. Но в XXI веке диктатуры со знаком плюс быть не может.

Однако образы-вещь важная, но неуловимая, их не потрогаешь руками. Как человек практический Лукашенко стремится к чему-то более материальному.

“В виде памятника, открою вам секрет, я себе хочу памятник оставить, я хочу Национальную библиотеку”, – говорил он в 2000 году. Прошло время, памятников стало больше. Это и космический спутник, и Парк высоких технологий, и АЭС. А также невыносимые для местных бюджетов ледовые дворцы, 12 президентских резиденций, хоккейный турнир имени самого себя. Плюс огромный неэффективный государственный сектор экономики, висящий непосильным бременем на стране.

Лукашенко упустил шанс вовремя уйти

Если бы у Лукашенко хватило здравого ума пойти со своего поста где-то в 2010 году, он имел бы шанс остаться в исторической памяти народа со знаком плюс. Конечно, и в данном случае оценка его роли в истории Беларуси была бы неоднозначной. И преемники, и политические оппоненты выдвинули бы целый ряд политических обвинений. В учебниках истории период его деятельности скорее всего оценивался бы преимущественно негативно.

Однако в массовом сознании значительной части электората восприятие политики Лукашенко было бы неплохим, особенно на фоне кризиса, в который вступила с 2010-х годов беларуская социальная модель. И на контрасте с этими негативными процессами период правления Лукашенко выглядел бы как эпоха стабильности.

Однако Лукашенко не пошел, упустил свой шанс. И тем самым подписал себе исторический приговор. Когда-то философ Валентин Акудович написал, что Беларусь наконец-то приобрела своего собственного диктатора, может, это не так и плохо, потому что последние столетия беларусами правили чужие автократы.

Но сегодня очевидно, что белорусское общество переросло Лукашенко. Он стал тормозом на пути развития и перемен. Лукашенко выглядит как памятник другой эпохи, живой экспонат музея прошлого, символ стагнации и безнадежности. Каждый год его власти-это потеря исторического времени для страны.

И все это осознает большинство граждан. Как известно, от народной любви до ненависти один шаг. Думаю, это чувствует и сам Лукашенко. Теперь ему не до поиска места в истории. Он озабочен прежде всего удержанием власти и получением наслаждения от жизни. Поэтому и устраивать регулярно праздники для самого себя.
 

Валерий КАРБАЛЕВИЧ