Мои «воспоминания» о Троцком

На модерации Отложенный

Чем ближе столетие большевистского переворота в России, тем чаще вспоминают одного из двух главнейших его идеологов и организаторов – Льва Давидовича Троцкого (1879-1940). 

Конечно, практически не осталось людей, которые хотя бы родились в 1917 году. Так что, если говорить о подлинных воспоминаниях (без кавычек), они написаны давно, а кое-кем – но подавляющим меньшинством – давно и прочитаны. 

Я же свой очерк назвал воспоминаниями в кавычках, потому что это воспоминания не о самом Троцком (мне было три года, когда его убил Меркадер), а о том, как этот деятель появлялся в моём сознании, и каким он мне представлялся в разные периоды моей жизни. 

 

Леон Троцкий. Фото: miepvonsydow.wordpress.com 

Первые достоверные сведения о Троцком я получил у своего отца, члена ВКП(б)-КПСС с 1920 года, «врага народа» в 1938-1939 годах. В своё время, приблизительно до рубежа 1920-х – 1930-х годов, рядовые члены партии имели возможность знакомиться с нецензурованными стенограммами партийных съездов и пленумов ЦК. И вот отец помнил перепалку между Сталиным и Троцким на одном из пленумов. Из рассказа отца (насколько точно оный мне запомнился) вырисовывалась такая картина. 

Сталин в своей речи несколько раз раздражённо упоминал группу высокопоставленных участников пленума, которая, по его, Сталина, мнению, ставила палки в колёса генеральной линии партии, сформулированной в докладе (того же Сталина) пленуму. Он всё повторял: «Эта группа… эта группа…» Троцкий с места перебил Сталина (тогда это не было в диковину): «Да что вы всё "эта группа да эта группа!" Так прямо и скажите: "Группа евреев!"» Сталин, разумеется, разыграл недоумение и обиду. (Все, близко знавшие генсека, в один голос твердят, что он был неподражаемым лицедеем.) Он воскликнул: «Как вам не стыдно, Лев Давидович, обвинять партийных товарищей в антисемитизме!» 

Вспоминается ещё один занятный рассказ отца. Однажды (это было в 1924-м или 25-м году) Троцкий поехал в отпуск – вероятно, в Крым. (Который был тогда ещё не «Крымнаш», а просто Крым советский.) Какие-то партийные функционеры попросили его (Троцкого) сделать остановку в Харькове и выступить перед активом местного менделеевского общества, в котором в то время состояли известные академики-химики, жившие в Харькове. Троцкий согласился, спросив, с докладом на какую тему ему выступить. Темой его, конечно, не ограничили – он тогда ведь был ещё в силе. Доклад назывался странно – «Менделеев и марксизм». Это выглядит странным и для нас сегодня, и тем более не могло не показаться безумным местным маститым химикам. Отец, присутствовавший на этом празднестве мысли, обратил внимание на лица сидящих в первом ряду бородатых стариков в академических ермолках: на этих лицах было написано явное презрение к выскочке, к этому зарвавшемуся жиду Лейбе Бронштейну. Троцкий расхаживал по сцене и говорил, говорил… По мере течения доклада выражение лиц академиков-небожителей заметно менялось. В конце выступления «Лейбы» они не смогли скрыть своей ошарашенности: докладчик явно произвёл на них большое впечатление и своей эрудицией, и беспрецедентным ораторским даром. 

Следующий эпизод относится к моим вузовским временам. Я учился в институте с 1954-го по 1959-й год. Сталин уже успел окочуриться, языки начали помаленьку развязываться. Однажды кто-то из студентов принёс на лекции подшивку журнала «Огонёк» за 1927 год (родители умудрились сохранить, хотя по тем временам это было смертельно опасно).

Троцкий на журнальных страницах уже не фигурировал, зато с избытком хватало Бухарина, которому ещё было далеко до опалы. В последнем номере года был помещён материал о Декабрьском пленуме ЦК ВКП(б) и групповой снимок его участников. Помню, как мы вглядывались в лица на снимке, пытаясь угадать, кто есть кто. Но, главное, Троцкий уже на нём отсутствовал! Это прочно запало в мою тогдашнюю молодую память. 

Наступил 1956 год, год ХХ съезда КПСС, на котором Хрущёв сделал свой закрытый доклад «О культе личности и его последствиях». Я и мои сокурсники пребывали на весенне-летнем семестре второго курса и всё ещё изучали славный предмет под названием «История КПСС»; основным учебником служил пресловутый «Краткий курс», отредактированный лично Сталиным. Мы как раз остановились на главе (кажется, последней), называвшейся «Ликвидация остатков троцкистско-бухаринских банд». И вот – бац! Всё переменилось. Вместо «банд» началась проработка новых партийных команд. На одном из комсомольских собраний нам прочитали тот самый закрытый доклад. После чтения, продолжавшегося чуть ли не четыре часа, можно было задавать вопросы (в письменном виде). Мой сосед послал записку примерно следующего содержания: «Следует ли по смыслу доклада по-прежнему считать враждебной принадлежность к троцкизму?» Ответ прозвучал растерянно и неоднозначно: «Но ведь товарищ Хрущёв не реабилитировал Троцкого и троцкизм». Ещё бы! Новый «хозяин» ещё сам с собой не договорился, кого теперь «казнить», а кого «миловать». Ему хотелось – из личной симпатии – вытащить из «помойной ямы» истории, куда его выбросил Сталин, Бухарина, но ещё не решался (и так до конца и не решился) сделать это. Троцкому же вряд ли симпатизировал: всё-таки еврей! 

Реабилитация Троцкого произошла только во время горбачёвской перестройки, да и то как-то половинчато: в открытых источниках его по давней привычке упоминали в негативном контексте, хотя и сняли с него идиотские обвинения в шпионско-диверсионной деятельности. Мало того: российские «почвенники» новейшего разлива, главным двигателем которых была зоологическая юдофобия, дошли в своём «христианском» рвении до того, что сочинили панегирик Сталину, «спасшему Россию» от куда более жестокого, к тому же русофобского, режима, чем сталинский, который (режим) установил бы, по их просвещённому мнению, Троцкий в случае, если бы он возглавил партию и страну вместо Сталина. Ну да, конечно, Троцкий же был еврей (хотя сам определял свою «национальность» иначе: революционер). Тогда как Сталин – истинно русский человек (и сам считал себя таковым): то-то он так щадил своих «соплеменников». 

И последнее воспоминание: в нашем доме в Ленинграде жил историк В.Биллик, «зажившийся» убеждённый троцкист (ему посчастливилось избежать репрессий). Когда стало можно защищать и прославлять Троцкого, он активно этим занялся. У соседа сохранились какие-то сочинения его кумира, изданные, по-видимому, в начале 20-х годов. 

Два слова в заключение. Лично я отношусь к Троцкому не то чтобы враждебно, но осуждающе. Несмотря на все свои неоспоримые таланты, он был ЗЛОДЕЕМ. Как и все большевистские вожди высшего и среднего звеньев власти.