Балтийский блиц. Бомбардировочная интерлюдия.

Первые части были ЗДЕСЬ, ЗДЕСЬ и ТУТ.

Прежде чем завершить небольшую "пробежку" по городам российской Прибалтики в Калининграде, мне показалось важным остановиться на одной весьма тяжёлой и болезненной теме, которую при желании можно было бы скороговоркой затереть между исторических абзацев и фотографий, однако она, эта тема, хотя и напрямую связана с послевоенным обликом столицы российского анклава, в то же время - совершенно не укладывается в легкомысленное летнее (таков был, по крайней мере, изначальный замысел) настроение этой серии. Поэтому, после довольно продолжительного раздумья, я посчитал правильным вынести эту тему за скобки, в отдельный пост, а рекомендации людей, на чей такт я могу полагаться, лишь укрепили меня в данном решении.

Сначала только факты. В ночь с 26 на 27 августа 1944 года 174 тяжёлых четырёхмоторных Avro Lancaster 5-й группы стратегической бомбардировочной авиации Королевских ВВС совершили налёт на Кёнигсберг. В результате него погибло более тысячи человек, 10 тысяч остались без крова, центр города подвергся разрушению. Через трое суток, в ночь с 29 на 30 августа город бомбили с трёх заранее определённых направлений 189 "Ланкастеров" той же группы, причём была разработана новая техника "офсетного" маркирования целей, и помимо фугасных снарядов применялись зажигательные авиабомбы на основе белого фосфора. Сброшено 480 тонн бомб, менее чем за час исторический центр города был практически уничтожен.

По официальным данным, в результате второго массированного налёта КВВС в Кёнигсберге погибло около 3 тысяч человек (в различных послевоенных источниках эта цифра достигала 5 тысяч), из них примерно третью часть составляли дети. К погибшим от бомб прибавлялись задавленные толпой: после первого налёта жители города обнаружили, что подвалы их домов не являются гарантией спасения, и при звуках воздушной тревоги образовалась давка перед входами в бункеры-бомбоубежища, которые могли вместить не более десятой части горожан; люди сражались за свою жизнь, отпихивая тех, кто не мог обеими руками отстаивать своё право на спасение - матерей с младенцами. 200 тысяч кёнигсбержцев лишились домов в плотно застроенных старых районах Кнайпхофф и Альтштадт, пятая часть промышленных зданий была серьёзно повреждена.

                  Центральная часть Кёнигсберга после налётов августа 1944 года. 

Массовая гибель гражданского населения и разрушение городов в период индустриальных войн – несомненная трагедия, и, полагаю, что мало у кого найдётся желание спорить по этому поводу.  

Но хотелось бы кое-что заметить. В последние десятилетия в российском общественном сознании чрезвычайно устойчиво циркулируют настроения, связанные с резко негативными оценками действий бомбардировочной авиации союзников в период Второй мировой, вплоть до декларирования их преступными. В скобках замечу, что при этом весьма характерны провалы в памяти, касающиеся "подвигов" люфтваффе в Стране Басков, бомбардировки Роттердама, "ковентрийских налётов" и огненного смерча Сталинграда, и правда, наци - есть наци, им-то вроде как положено бомбить, да и чего с них взять: десяток-другой их главарей судили в Нюрнберге, приговорили, казнили и забыли, а ОКВ даже не была признана преступной организацией, вздёрнули лишь парочку её руководителей.

Можно было бы просто не обращать никакого внимания на капслочные припадки, заборы из восклицательных знаков и иллюстративный материал, выполненный в технике наивного примитивизма в перепостах недообследованной диванной гвардии Макспарка, но данная точка зрения, насколько мне кажется, становится доминирующей в российских СМИ и историко-пропагандистских трудах довольно большого числа, скажем так, шизофреников публицистов. Опять-таки, кто-то там, в недрах ГД, недавно сгенерировал очередную порцию фееричного бреда - трибунала по Хиросиме и Нагасаки, вполне, кстати, в русле практики нашего сегодняшнего уголовного судопроизводства, без тени смущения выносящего заочные и посмертные приговоры. Постойте, и как же мы могли забыть Дрезден, который со временем вообще превратился в фетиш? Ок, давайте поговорим о Дрездене. Точное число жертв этого налёта установить не представляется возможным, но по данным дрезденской полиции, на 22 марта 1945 года в городе, в результате бомбардировок, обнаружено погибшими 18 375 человек. До 31 марта было похоронено 22 096 человек. К 1970 году во время строительных работ было найдено ещё 1900 трупов. Современная немецкая оценка жертв – примерно 25 000 человек. В 2010 году к этой же цифре после шести лет работы пришла комиссия историков, созданная по инициативе местных властей (отчёт комиссии здесь). Сегодня, нимало не смущаясь, перевозбуждённые блогеры рунета оперируют числом погибших в 250 - 300 тысяч (!). Откуда эта цифра взялась? Да всё просто: её озвучило сразу после налёта Имперское министерство пропаганды Йозефа Геббельса. Затем были посттравматические чёрные дыры Курта Воннегута в "Бойне номер пять…" и работы неприкрытого гитлерофила Дэвида Ирвинга с его оценкой в 135 тысяч жертв, и вот это число каким-то таинственным образом оказалось в советских энциклопедиях.

В чём же, на мой взгляд, заключается лицемерие пафосных обвинений англо-американцев в "военных преступлениях" - ковровых бомбардировках Гамбурга и Дрездена и атомной атаке Хиросимы и Нагасаки?

Давайте вспомним, с чего всё завертелось. Пренебрежение к гуманитарному праву и гаагским конвенциям о законах и обычаях войны окончательно утвердилось во время Первой мировой войны бойни, этой, по образному выражению Голо Манна, "матери всех катастроф", обрушившихся на человечество в XXвеке, по окончании которой военные преступники – главы кайзеровского Генштаба и внешнеполитического ведомства, - смогли избежать скамьи подсудимых и заслуженной виселицы, а самый первый среди них, неврастеник с бонапартистскими замашками, развлекался теоретической археологией, кормил уток и рубил деревья в Доорне. Колоссальная человеческая мясорубка, завершившаяся в Европе без малого сто лет назад, переломала хребет той цивилизационной культуре, которая на протяжении тысячелетий воспитывала взгляд на войну, как на чисто мужское дело и призывала щадить женщин и детей. Вместо ожидаемого "золотого века" началась эпоха войн с остервенением, войн с оружием массового уничтожения, войн с диким разрушением мирных городов, войн с уничтожением сокровищ культуры, войн с массовым расстрелом заложников, эпоха военных преступлений и геноцида.

 Самопровозглашённый европейский культуртрегер лихо приступил к боевым действиям, уже 2 августа 1914 года устроив кровавую баню для мирных жителей Калиша. Расстрел военнопленных и садистские издевательства над ними, снабжение австрийской и немецкой армий разрывными пулями, уничтожение университетской библиотеки Лувена, бомбардировка Реймсского собора – с этого начиналась Великая война. А потом в ней будут и отравляющие газы ("Сам Бог с нами и за нас. Борясь с целым миром, волею Его получили в руки новое могучее оружие - газы, которыми мы победим врагов. Могущество и господство великой Германии над Европой является единственною целью нашей германской борьбы, а потому мы ни перед чем не должны останавливаться и должны бороться до окончательной, уже обеспеченной победы. Не пройдёт и двух месяцев, как враги наши будут разбиты"), и обстрел флотом незащищённых городов, и торпедирование госпитальных судов и пассажирских лайнеров, и расстрел спасательных шлюпок, и бомбардировки жилых кварталов с воздуха ("...наши Цеппелины вознесли огненную десницу возмездия над Британией. Надменная Англия трепещет, с ужасом ожидая новых неотразимых ударов. Самое совершенное оружие, созданное гением немецких инженеров, — дирижабль — способно поражать нашего врага в самое сердце! Око за око, кровь за кровь — только так будем обращаться с неприятелем. Это самый быстрый способ победно завершить войну, а значит, и самый гуманный").

11 ноября 1918 года замолчали пушки Западного фронта, и в тот же миг родилась германская легенда "об ударе ножом в спину, Dolchstoß", которую озвучил командующий 3-й армией генерал-полковник Карл фон Эйнем: "Непобеждённые, вы окончили войну на территории противника". Вероятность возникновения этой самой легенды предчувствовал другой командующий, "Блэк Джек" Першинг: "Я боюсь того, что Германия так и не узнает, что её сокрушили. Если бы нам дали ещё одну неделю, мы бы научили их". 

Невообразимые людские потери Первой мировой во многом были связаны с несоответствием между передовым уровнем технической и инженерной мысли, подарившим армиям оружие, позволявшее уничтожать живую силу противника в невиданных прежде масштабах, и оперативно-тактическим мышлением генералитета уровня середины XIX века.

Оборона стала сильнее атаки, возникла острая необходимость в новых идеях о возможностях минимизации в современной войне человеческих потерь, и они не замедлили появиться на свет. Одной из них стала доктрина авиационного наступления, разработанная в 20-х годах итальянским военным теоретиком генералом Джулио Дуэ (Giulio Douhet), который в своё время даже отсидел в тюрьме за критику действий своего начальства при очередном провальном наступлении. Согласно ей, в первоочередные задачи авиации входило не взаимодействие с наземными войсками и флотом, а стратегические бомбардировки в тылу противника, причём их целью должны стать города противника и их население. По мнению Дуэ, стратегические бомбардировки неизбежно приведут к моральному упадку и быстрой капитуляции противника - в течение нескольких недель, а то и дней.

          Генерал-майор Джулио Дуэ (1869-1930).

Дуэ: "Ибо ребячеством было бы предаваться иллюзии: все ограничения, все международные соглашения, которые могут быть установлены в мирное время, будут сметены как сухие листья ветром войны. Тот, кто сражается не на жизнь, а на смерть, - а в настоящее время иначе нельзя сражаться, - имеет священное право пользоваться всеми средствами, какими он располагает, чтобы не погибнуть. Нельзя квалифицировать военные средства как цивилизованные или варварские. Варварской будет война, средства же, которые в ней применяются, можно различать одни от других лишь по их эффективности, по их мощи и по урону, который они могут нанести противнику. А поскольку на войне необходимо наносить противнику максимальный урон, всегда будут применяться средства наиболее пригодные для этой цели, каковы бы они не были… Безумцем, если не отцеубийцей, можно было бы назвать того, кто примирился бы с поражением своей страны, лишь бы не нарушить формальных конвенций, ограничивающих не право убивать и разрушать, но способы разрушения и убийства. Ограничения, якобы применяемые к так называемым варварским и жестоким военным средствам, представляют собой лишь демагогическое лицемерие международного характера..."

Ни в одной стране идеи Дуэ не были приняты за основу строительства вооружённых сил и авиации, и ни в одной стране не были осуществлены в более или менее полном и законченном виде. Но, несомненно, что его взгляды в большей или меньшей степени повлияли на умы военачальников всех стран и многими армиями его идеи  частично реализовывались.

Разумеется, было бы глупо утверждать, что гражданского населения Германии не коснулись ужасы Первой мировой войны, однако, в отличие от России, Бельгии, Франции и Сербии, непосредственные боевые действия её территорию практически не затронули, и довольно скоро на дрожжах легенды об "ударе ножом в спину" заколосились всходы реванша. Что было дальше, должно быть хорошо известно даже тем из диванных геополитиков, кто во времена своей давно ушедшей юности активно прогуливал школьные занятия.

К чему я, собственно, клоню. Многие участники той, первой мировой катастрофы, свидетели бессмысленных потерь и гибели своих товарищей, взводов, рот и батальонов, лейтенанты, капитаны и майоры, дослужившись до генералов к началу катастрофы второй, твёрдо знали: возмездие агрессору обязано быть страшным и неотвратимым, врага следует уничтожать повсюду и любыми средствами, следует сеять в его рядах ужас, хаос и панику, приближая тем самым собственную победу и сберегая жизни своих, солдат и гражданских. "Лично я считаю, что все оставшиеся в Германии города не стоят костей и одного британского гренадера", - заявлял в феврале 1945 года глава бомбардировочного командования Королевских ВВС Артур Харрис (Sir Arthur Travers Harris) по прозвищу "Бомбер" (кстати, с февраля 1944 года - кавалер Ордена Суворова 1-й степени, второй среди иностранцев, сразу следом за Эйзенхауэром), а в листовках, сброшенных вместе с бомбами на немецкие города он обращался к их жителям: "Мы выбомбим Германию - один город за другим. Мы будем бомбить вас всё сильнее и сильнее, пока вы не перестанете вести войну. Это наша цель. Мы будем безжалостно её преследовать. Город за городом: Любек, Росток, Кёльн, Эмден, Бремен, Вильгельмсхафен, Дуйсбург, Гамбург - и этот список будет только пополняться".

          Маршал авиации Артур Харрис (1892-1984).

С позиции сегодняшнего дня весьма заманчиво выступить с идеализированными морально-правовыми оценками тогдашних решений союзного командования о бомбардировке германских и японских городов, хотя логика этих решений на бытовом уровне довольно понятна: "Вы что-то произнесли насчёт тотальной войны? Так получите же тотальную обратку". На бытовом уровне это означает то, что если в схватке не на жизнь, а насмерть, противник тебя повалил наземь, делай что возможно, бей всем, что попадёт под руку, пускай в ход зубы и ногти, выплесни весь свой гнев и всю свою ненависть, но только не сдавайся. Если ваш противник - садист, насильник и убийца, вы имеете полное моральное право, даже обязанность, - защищать свою жизнь любыми способами.

Впрочем, даже тогда, во время войны, в британском Комитете начальников штабов яростно обсуждалась нравственность подобных методов ведения боевых действий, а "официальные" британские военные историки, Лиддел-Гарт и Фуллер, негативно оценивали как эффективность, так и моральные последствия союзнических ковровых бомбардировок. Послушаем ещё одного человека. "Гражданское население Германии легко может спастись от жестокостей войны. Всё, что ему нужно сделать, это выйти за пределы своих городов, где производятся вооружения, оставить свою работу, уйти в поля и смотреть с расстояния, как горят их дома. Там у них найдётся время для созерцания, для медитации и раскаяния. Там они могут вспомнить миллионы русских женщин и детей, которых они согнали со своих мест погибать в снегах, вспомнить массовые казни крестьян и военнопленных. Там они могут вспомнить, что это гитлеровский режим принёс Германии лишения, муки, смерть и разруху. Там они могут понять, что свержение тирана есть первый шаг к освобождению", - Уинстон Черчилль, конечно же, не был плюшевым мишкой, но он-то, в отличие от диванных моралистов, как-никак полгода провёл в окопах Западного фронта, командуя батальоном, и, полагаю, вдоволь насмотрелся на смерть, грязь и беспросветный ужас индустриальной войны. 

Вчитайтесь ещё раз в его фразу. Парадокс, да? Британскому премьеру совершенно очевидно, что за гибель и страдания миллионов советских людей обязано понести ответственность немецкое население, а вот наши диванные теоретики, де-факто – советские люди (причём, очень вероятно, из семей, в чьи дома в войну приходили похоронки) картинно заламывая руки над своими клавиатурами, принимаются лицемерно вопить о бесчеловечности Дрездена.

Наконец, вот вам карта боевых действий в Европе на 15 августа 1944 года, примерно на момент бомбардировки Кёнигсберга.

Что мы видим? Война ещё даже не пересекла границ Третьего Рейха. В Нормандии Монтгомери застрял в оборонительных позициях вермахта под Каном, а Паттон прорвался у Авранша, что позволило замкнуть "котёл" под Фалезом. В Италии Кессельринг стабилизировал фронт после занятия англо-американцами Рима. На Восточном фронте мощное летнее наступление Красной Армии остановилось на берегах Вислы, следующая операция здесь начнётся лишь в новом году. Зато на юго-востоке в августе была проведена одна из самых эффективных стратегических наступательных операций КА за всю войну, Ясско-Кишинёвская: войска Малиновского и Толбухина разгромили немецко-румынскую группу армий, вышли к нефтяным полям Плоешти и Бухаресту, а Румыния была выведена из войны. Группа армий "Север" была отрезана и заперта в Прибалтике, но, между прочим, позиции оперативной группы "Нарва" ещё находились на западном берегу Чудского озера, не так уж далеко от Ленинграда.

А теперь попробуйте поставить простой мысленный эксперимент: перенесите нашего диванного аналитика вместе с его диваном в 30 августа 1944 года, скажем, в кишинёвский госпиталь, в палату к тяжелораненым бойцам. Или под Тарту, из которого только-только выбили гитлеровцев, в блиндаж к красноармейцам, только-только похоронившим своих товарищей. Или в Ленинград, который потерял за время блокады от обстрелов, бомбардировок и голода более 600 тысяч советских жителей. Представили? В таком случае, проявите гуманизм, и не вынуждайте его произносить вслух речь о "преступной бомбардировке" Кёнигсберга.