Дахабский синдром

С десяток лет назад русский язык обогатился еще одним модным словом иностранного производства - словом «дауншифтинг». В оригинале оно обозначало добровольный отказ от карьерных достижений в пользу более простой и расслабленной жизни, спуск по социальной лестнице на несколько ступенек вниз, часто сопровождающийся переездом в более комфортные условия проживания. Обосновавшись в русской лексике, значение слова слегка изменилось: у нас дауншифтинг подразумевает переезд в теплое местечко на сравнительно долгий срок, так как карьерные достижения наших дауншифтеров весьма сомнительные, и отказываться им зачастую просто не от чего. Вместо этого возникает труднопреодолимое желание бросить все к черту. А поскольку все бросить и уехать проще, чем разбираться в причинах этого желания, на теплых и дешевых курортах типа Бали, Гоа или Египта возникают русские общины. Их образуют вчерашние менеджеры, скопившие за годы делания карьеры некоторые сбережения. А для того, чтобы убедить себя и окружающих в том, что они сделали единственно правильный выбор и перехитрили самого Господа Бога, они публикуют обильно снабженные фотографиями тексты на тему. В первую очередь в них постулируется, что бытие в виде мягкого климата и роскошного морского пейзажа определяет сознание. Попутно описываются прелести здорового питания, низкие цены и доброжелательные аборигены. Перечисленные достоинства выбранного ими теплого местечка неизменно противопоставляются - о ужас! - зиме, которую все они как один не переносят, давке в метро или в пробках с обязательным ежедневным просиживанием штанов в офисе. С вариациями на тему неулыбчивости и скверного характера соотечественников, отсутствующего там и вдруг появившегося здесь вкуса к жизни и ощущения свободы, естественно, без определения последних. Дешевизна и доступность легких наркотиков и половых связей в этих текстах всегда подразумевается, но никогда не озвучивается.

«И что они добились? В свои 32 выглядят на 40, здоровье ни к черту, нервы на пределе. Кому нужна эта статусность? У меня есть все: моя семья, дом, море, пальмы, всегда свежайшие фрукты и овощи, чистый воздух, прекрасная экология и самое главное — свобода.»

И мне в общем-то нет дела до этих текстов, так как я думаю, что понимаю причину их написания, а многие из авторов милейшие люди и мои добрые знакомые. Однако под текстами появляются многочисленные комментарии с вопросами: «А почем пожить у вас с пол-года (полтора месяца, год)? А как там у вас с работой? А принимает ли местный банкомат карты Visa? А есть ли англоязычные школы (детские сады, бебиситтеры)?» Авторы текстов отлично понимают, что значит этот дахабский синдром, но они уже сказали свое «А» и последовательно отвечают на все вопросы утвердительно. Именно задающим такие вопросы мне хотелось бы рассказать, что с большой вероятностью произойдет с ними дальше на примере горячо любимого мною Дахаба.

«Эх, может как-нибудь тоже бросить все к чертям собачьим и махнуть в Дахаб, или еще куда... Надо только придумать на какие шиши там жить, картины я не пишу, под водой не плаваю... Но все-таки в итоге, думаю, все же свалю куда-нибудь. А если все-таки не свалю, то всю старость (если доживу до нее) буду жалеть...»

Начнем с того, что люди, действительно достигшие карьерных высот или имеющие действительно большие деньги, в Дахаб попадают разве что случайно и никогда не остаются там жить. Видимо, из-за того, что приставка «топ» обошлась им слишком дорого, чтобы ее так запросто отбросить, а для больших денег существует 1001 способ потратить их более эффективно. Клиенты Дахаба — вчерашние студенты и менеджеры среднего звена, измученные необходимостью ежедневно ходить в осточертевший офис и делать неинтересную работу. Проведя в Дахабе несколько незабываемых отпусков и решившись сделать эту музыку вечной, они продают машины, сдают ипотечные квартиры и приезжают в Дахаб зимовать. И поначалу все идет как нельзя лучше, потому что море действительно ласковое, фрукты и трава дешевые, а бывшие коллеги завидуют им черной завистью. Тело покрывается ровным загаром, гардероб сводится к минимуму, курс доллара и процент по ипотеке вытесняются из системы жизненных ценностей объемом баллонов или площадью паруса, а для обозначения родины используется слово «рашка».

Превращение туриста в дахабита происходит незаметно. Сначала ты оставляешь в кафе чаевые, потом не оставляешь, потом требуешь скидку, потом предпочитаешь ресторанам на набережной арабский общепит и в конце концов с удовольствием обедаешь кошери. Сначала ты стесняешься говорить на английском и лихорадочно вспоминаешь конструкции вопросительных предложений и прочие недоученные грамматические тонкости. Став дахабитом, ты бегло говоришь на том вавилонском наречии, в котором только одно время, и который не понимает никто на свете, кроме русских локалов и арабов. Дюжину заученных «хабиби», «хамдулилля» и «шукран» ты вставляешь теперь в диалоги на русском, не задумываясь, что утверждение «на все воля Аллаха» звучит в твоих устах как минимум странно. Сначала ты восхищаешься дружелюбием и общительностью аборигенов. Когда ты научишься отличать бедуинов от арабов по внешнему виду, ты уже презираешь и тех и других, с удовольствием поддерживая разговоры об их тупости, жадности и необязательности. Сначала, чтобы оценить стоимость съемной квартиры, ты переводишь фунты в рубли. Позже, забыв курс рубля, ты переводишь фунты в доллары, а потом вообще ни во что не переводишь.

«...изюминка этой интернациональной деревни заключается в том, что люди, обитающие здесь или приезжающие сюда из года в год, просто лишены понтов, алчности, снобизма и стремления к роскоши, которыми так насыщен современный «цивилизованный» мир.»

Где-то на этом этапе должна появиться работа, потому что деньги даже в дешевом Дахабе имеют свойство заканчиваться. Финансовая причина поиска работы — самая частая, но не единственная. В качестве варианта это может быть желание чем-то занять себя от невозможности больше лежать на солнышке и шевелить усами, или искреннее увлечение, скажем, дайвингом. Предложения на дахабском рынке труда не отличаются московским разнообразием, но почти всех устраивают. Дайвцентрам, серф и кайт-станицям всегда требуются инструктора и часто менеджеры по обслуживанию клиентов, ресторанам — официанты, а зимующим мамам — бебиситтеры. Работа в Дахабе неизменно связана с обслуживанием русскоязычных туристов, со следующими отсюда отношениями типа «клиент-сервер». Типичный работающий дахабит относится к туристу как багдадский вор к плохо лежащему кошельку, со смешанным чувством зависти и превосходства. Примерно так же, как таксующий бедуин относится к любому европейцу, не говорящему по-арабски, независимо от того, как долго тот живет в Дахабе. И это вполне объяснимо.

«Ну, что, дамы и господа, уже решили, как Новый Год встречать будете? Как всегда: поздравление президента и «маска для лица» оливье? Или все-таки Нет, хочется бахнуть так, чтобы не только голова, но чтобы весь Дахаб после вашего праздника гудел от восхищения и до Москвы слух докатился? … В этом году праздник можно начать встречать на воздухе, продолжить под водой и завершить в горном оазисе! Только бы выдержал кошелек.:)»

Мне трудно представить себе место, где отношение обслуги к туристу было бы иным, хотя в Дахабе, в силу специфичности атмосферы, довольно часты исключения из этого правила. Из потока людей с фотоаппаратами порой выделяются наиболее интересные с точки зрения дахабитов представители, которые приглашаются локалами к совместному проведению вечернего досуга, или к совместной поездке в Вади Коннекшн или Голубую Лагуну. Там отличившимся пересказываются публикуемые в интернете тексты о правильном выборе своего места под солнцем. Все это определенно производит впечатление на приезжего и только наличие сильных «корней» на родине может удержать его желания стать очередным клиентом Дахаба.

«Очень приятна работа. Хорошо утром пить йеменский кофе на балконе и смотреть на море, искупаться в море, поехать нырять в море.

Лучше много моря, чем много асфальта.»

Работа в Дахабе — первое серьезное противоречие, если не сказать оксюморон. Представьте себе нескольких бывших менеджеров разной степени успешности, собранных вместе на берегу моря с целью обслуживания русскоязычных туристов. Откуда следует, что вместо типичного офиса у них получится ашрам имени святого Франциска или карнавал в Рио? У них получается типичный офис. Со всеми вытекающими последствиями, от которых они бежали в Дахаб. Эти люди остаются теми же менеджерами, переехавшими с Садового Кольца в Масбат, сменившими офисный сьют на гидрокостюм, машину на велосипед. Такая перемена декораций, конечно, полезна для здоровья, но ход на пьесы она мало влияет. Ошибка тут, как мне представляется, в целеполагании: то, что должно служить средством для достижения цели становится самоцелью. Вместо реализации своего интереса, скажем, к подводному миру, к тишине и уединенности, к ветру и парусу, к арабскому языку и этнографическим изысканиям подавляющее большинство реализует свой интерес к Дахабу как таковому, к дахабскому стилю мышления, к дахабскому образу жизни. Приехавший жить в Дахаб идет с клиентом под воду или становится за стойку не потому, что он больше всего это любит и приехал именно за этим, а потому, что он ехал именно сюда и вынужден оплатить это. Именно совершившие эту ошибку становятся уставшими от всего на свете администраторами дайв-центров, поточными дайв-мастерами, хамоватыми официантами, равнодушными инструкторами, безалаберными гидами... В общем, в славной армии менеджеров по продажам все прибывает и прибывает.

«Утро в дайвцентре. Вы знакомитесь с новой группой и/или обнимаетесь со старой. Никто не спешит. Пьете чай, собираете снарягу, пьете чай, едете нырять. В во время наплыва туристов ритм, конечно, существенно меняется, появляется много организационных моментов, но этот драйв приятен и полезен.»

Работа в Дахабе дает возможность сравнительно непринужденно поддерживать дахабский лайфстайл, но не позволяет скопить сколько-нибудь значительную сумму, превышающую цену нескольких авиабилетов в Россию. Заработать в Дахабе лишние деньги можно в двух случаях. Во-первых, вложившись и развив собственный бизнес: создав дайв-центр или серф-станцию, открыв кафе, проектируя и строя дома etc. Во-вторых, работая по 12 часов в сутки без выходных, тотально экономя собственные средства и используя для этого традиционное для русских туристов желание не считать потраченные на отдыхе деньги. Очевидно, что как первый, так и второй вариант, подходят далеко не для всех. Таким образом, в финансовом смысле дахабская социальная среда довольно примитивна и замкнута на себе.

Она замкнута не только в финансовом смысле. Круг общения дахабитов минимален, а его замкнутость на себе, изолированность в чуждой мусульманской среде вкупе с регулярным употреблением травы вместо алкоголя ведет к тому, что со стороны этот социум выглядит в зависимости от сезона зоопарком или сумасшедшим домом. «Пусть провожает слово Божие осел, играющий на лире, сыч, пашущий щитом, волы, друг друга запрягшие». К счастью, стороннему наблюдателю разобраться в гримасах дахабской морали довольно непросто. Потому-то и пишут вернувшиеся туристы восторженные отзывы, а десятки новых манкуртов летят в Дахаб расшатывать свою психику. Находясь же внутри этого круга, дахабит теряет связь с реальностью и счастливо полагает, что это нормально, что так и только так должно быть. Таким образом поддерживается статус-кво.

«Дахаб – это «моральное убежище». В Дахабе «сносит крышу», но и без неё с таким климатом не пропадёшь.»

Второе противоречие тоже связано с целеполаганием, но другого рода. Приехавших первый раз Дахаб покупает психологическим ощущением комфорта, в отличие, скажем, от Шарм Эш Шейха, предоставляющего комфорт исключительно физический. В Дахабе все чрезмерно удобно: климат, расстояния, цены, питание, экстерьер в виде моря и гор, а главное - атмосфера доброжелательности и неторопливости. Все это, безусловно, так и есть, и проводить время в такой атмосфере — одно удовольствие. «В наших оранжереях прекрасные условия. Цветение, микроклимат, покой. Можно только позавидовать,» - говорят жители Альфы пришельцам из галактики Кин Дза Дза. Но эти декорации, на фоне которых разворачивается дахабский лайфстайл, через несколько месяцев незаметно сами становятся сюжетом пьесы. Комфорт становится не условием достижения некой цели, а самой целью; следующим логическим шагом будет переселение в горшочек. Что многие и осуществляют в случае, если они обеспечены средствами к существованию или если их потребности редуцировались ниже прожиточного человеческого минимума. Если же свои потребности в комфорте приходится обеспечивать самостоятельно, то средством обеспечения этого комфорта становится работа. Она же и отвлекает от комфорта, вынуждая дахабита напрягаться там, где к напряжению ничто не располагает. Качество такой работы и отношение к ней работающих соответствующее.

Через несколько лет подобной жизни локалы смотрят на туристов как на диковинных животных и с удовольствием ведут разговоры на тему «Дахаб уже не тот...» и «Понаехали тут...» В редкие приезды в Россию они впадают в депрессию от окружающей их реальности, все разговоры начинают фразой «А вот у нас там...» и поскорее ищут возможности вернуться в свой маленький уютный мир.

«- Не жалеешь, что 5 лет назад уехал из Москвы в Дахаб? - Нисколько, я вообще не понимаю как там можно жить».

Но все хорошее не длится вечно, и в Дахабе не остаются навсегда. Иногда русские поселенцы меняют место проживания, найдя себе новый Дахаб где-нибудь в Индонезии или в Йемене. Но чаще всего они возвращаются на родину, обогащенные ненужным и непонятным здесь опытом, чтобы начать сначала то, от чего они несколькими годами раньше так яростно открестились. Так заканчивается этот фестиваль моря и солнца. В памяти остаются теплые воспоминания, в навыках — умение собирать скубу и убогий английский, в жизни — несколько выкинутых за борт лет.

«Уход от проблем, цивилизации и больших городов это, конечно, одна из главных причин переездов в места подобные Дахабу. И жизнь конечна, и время, уходящее на ненужные нагрузки и стрессы, никогда не вернется. А еще очень важен климат и масса разных вещей, ускользающих и нечастых в повседневной жизни. После обретения которых не представляешь как ты мог жить без них. Через год вечного лета и моря, встреча с долгими морозами или осенней грязью вызывает новый вид стресса.»

Заканчивая, нужно, пожалуй, извиниться перед дахабитами за излишнюю резкость тона. Я не старался осудить чужой выбор. Я лишь пытался сказать, что перед тем как бежать от самого себя, стоит задуматься, не слишком ли окольный путь ты выбрал. А резкость, видимо, призвана уравновесить гламурно-благостный тон упомянутых текстов, появляющихся в интернетах с завидной регулярностью. Значит, так тому и быть. Все герои вымышлены, а совпадения случайны.