Белоруссия ставит точку в цветных революциях

Долгие годы цветные революции – управляемые Западом перевороты на постсоветском пространстве, целью которых было выдавить оттуда влияние Москвы и сделать страну очередным звеном системы сдерживания России – были одним из главных инструментов политики США и Европы против РФ. Часть западных элит настолько ненавидела и боялась (а эти чувства часто идут в связке, ведь страх всегда порождает агрессию) Россию, что Вашингтону и Брюсселю мало было изгнать Россию из Восточной Европы и зацементировать там свое влияние через поспешное принятие этих стран в ЕС. Их задачей было сначала привести границы сферы влияния России в соответствие с ее территориальными границами, а затем совершить цветную революцию в Москве.

И все эти годы Запад в этой партии постепенно выигрывал. Прежде всего потому, что ему удалось совершить ряд таких революций – в странах, где для этого созрели внутренние условия. В Грузии, на Украине, в Молдавии, Армении, Киргизии. Да, последние два государства они пока не смогли привести к геополитическому развороту, а в Молдавии население постепенно разочаровывается в западном выборе – но, тем не менее, результат налицо.

Кроме того, Запад выигрывал потому, что после каждой цветной революции Москва упорно не хотела делать работу над ошибками и цементировать свое влияние на постсоветском пространстве через инструменты «мягкой силы». Власти вообще не понимали, что это такое. До сих пор вспоминаю разговор в стенах Российского Совета по международным делам с одним высокопоставленным представителем МИДа – ему предлагали поддержать стремления одного российского фонда по приглашению в Россию молодых экспертов из Грузии, дабы они увидели реальную Россию и с ними можно было работать. «Да мы не против – но зачем вы приглашаете тех, кто настроен против России? Приглашайте тех, кто нас поддерживает», – искренне ответил дипломат. В результате Кремль продолжал ставить на взаимодействие с постсоветскими элитами, тогда как работа с гражданским обществом оставалась уделом отдельных организаций или способом впустую спускать бюджеты Россотрудничества и других структур.

Наконец, российские власти не всегда эффективно реагировали и с точки зрения внутрироссийской политики. Справедливо опасаясь переброски майданных настроений в Россию, они тормозили развитие гражданского общества, превращали государственников в охранителей и выжигали оппозиционное политическое пространство – следствием чего и стала оккупация его неспособными ни к какому конструктиву радикалами, превращение их в единственный канал для выражения растущих протестных настроений россиян и тем самым приближение российского Майдана.

И, на первый взгляд, в Белоруссии победная серия евроатлантической команды была продолжена. Да, Батьку не удалось сковырнуть – однако он потерял легитимность, и его власть (кому-то казавшаяся незыблемой) зашаталась. А разворот Белоруссии на Запад не только замыкал бы антироссийскую цепь стран от Балтийского до Черного (или даже до Каспийского, если учесть, что Азербайджан является союзником Турции), но являлся бы последней «тренировкой на кошках» перед российским Майданом – благо политические изменения в России в преддверии 2024 года неизбежно приведут к разбалансировке системы и ослаблению вертикали власти.

Страх и усталость

Однако на самом деле Белоруссия стала началом конца цветных революций. И не потому, что попытка переворота там не привела к свержению Лукашенко, а из-за того, как этот переворот проходил.

Прежде всего, со стороны Запада не было ни энтузиазма, ни единства в белорусском вопросе. Не было не то что признания Тихановской избранным президентом Белоруссии – ЕС даже не ввел против Лукашенко сколь бы то ни было серьезные санкции. А Соединенные Штаты вообще от процесса самоустранились, и сотрудники американского посольства не раздавали печеньки протестующим.

Кто-то, конечно, может сказать: в Америке выборы, а Европа осторожничала из-за нежелания толкать Минск в объятья Москвы. Пыталась сохранить веру Батьки в многовекторность внешней политики, дабы потом сыграть на ней. Отчасти это действительно так (и польский премьер на саммите ЕС приводил этот аргумент) – однако помимо трезвого расчета страны ЕС руководствовались двумя другими чувствами: усталостью и страхом.

Усталостью от того, что цветные революции оказались для Европы слишком накладными. Не столько с точки зрения инвестиций, сколько с точки зрения последующего сопровождения. Евросоюз смог организовать перевороты – но он не сумел построить в постсоветских государствах образцово-показательные общества. Ни одна страна, пережившая цветной переворот, так и не превратилась в маяк демократии и экономического благополучия на постсоветском пространстве, а некоторые (Молдавия и Украина), наоборот, рухнули в разруху.

Более того, проевропейские власти этих стран, будучи в какой-то степени детьми ЕС, банально дискредитировали своих родителей. Молдавские – тем, что украли из банковской системы страны 1 млрд евро, а украинские – тем, что постоянно вставляли палки в колеса российско-европейским отношениям и требовали от Европы новых средств на свое содержание.

Эти действия не то что не способствовали укреплению «цветных» настроений на постсоветском пространстве – они, наоборот, отвращали другие страны от попыток устроить что-то подобное. Без сомнения, пример украинского Майдана и его последствий стал важнейшим сдерживающим фактором для белорусского протеста – выбирая между жизнью с Лукашенко и превращением своей страны в очередную Украину, белорусы предпочли первое, меньшее зло.

Что же касается страха, то это страх перед Россией. Кремль выучил некоторые украинские уроки и дал понять, что готов защищать белорусский народ от западной интервенции. Учитывая крайне тесные отношения между Белоруссией и Россией, близость народов (в том числе и культурную), а также наличие различных договоров между государствами, российская помощь могла обрести разную форму – начиная от поддержки белорусской экономики и заканчивая вводом войск. В Евросоюзе просчитали, что у Запада нет ни воли, ни ресурсов, ни желания для победы над Россией в этом противостоянии – поэтому Европа отошла в сторонку. Продемонстрировав тем самым другим «демократам» на постсоветском пространстве – либеральной общественности в еще не затронутых майданом странах, а также проевропейским элитам в государствах победившей революции – неготовность биться за их интересы с Россией. И тем самым отбивая у них желание играть роль пешек в антироссийских партиях.