Лейтенант Ильин. Человек и пароход.

На модерации Отложенный

 

Одной из традиций военно-морского флота (причем не только отечественного, является название кораблей именами людей, оставивших свой след в истории.

Данная статья является первой (надеюсь, если хватит силы воли автору и интереса читателей) из серии «Человек и пароход». Статьи будут посвящены именно тем людям (и кораблям с их именем), которые проявили себя именно на флоте. Поэтому не будет статей ни про Сталина или Кагановича, ни про 12 апостолов, ни про императоров и адмиралов «мирного времени». Даже Петр 1, создавший (как пишут во многих источниках) флот российский (в очередной раз…) не будет предметом нашего «сериала». Автора (в данном контексте) интересуют люди, совершившие ПОСТУПОК во время своей службы на флоте.

Просматривая названия парусных кораблей русского флота, трудно найти в них какую-либо систему. Тут и названия городов и имена святых и правителей, а то и просто, очевидно, что пришло в голову строителю. По-крайней мере линейный корабль с именем «Собака» впечатляет…

Но вот «именных» кораблей, удовлетворяющих указанному выше критерию, пожалуй, не было. Тот же Лефорт, именем которого назван один из линкоров, деятель исторический, но личных подвигов на море не совершал. И только при увеличении количества кораблей российского флота (И.А.: Необходимо отметить и одновременное «накопление» боевой истории флота, которая и дала возможность давать кораблям имена реальных людей, что-либо совершивших для флота) появились корабли «с фамилиями на борту».

По-всей видимости, (И.А,: Автор не нашел более «раннего» прецедента. Если кто-либо найдет таковой, с удовольствием приму поправку…) «герои» нашего повествования (как человек, так и корабли) были первым таким случаем.

В 1737 году в глухой деревеньке Демидиха Тверской губернии в семье отставного петровского поручика Сергея Ильина родился сын. Назвали его Дмитрием. В 1759 году Дмитрий поступил в Морской шляхетный кадетский корпус. Флот не был семейной «традицией» семьи Ильиных, почувствовать «голос моря» в лесах Твери тоже нелегко. Чтобы понять, как человек, принесший славу русскому флоту, попал на этот самый флот, необходимо оценить, что же «творилось» в России и на флоте в то время.

Время после смерти Петра 1 стало, мягко говоря, «не лучшим» для флота российского. Петр «строил» флот под свои стратегические и тактические задачи. Заложить основу, достаточную для того, чтобы сделать флот «устойчивой» частью российского государства он не смог. Или не успел… Россия – государство «сухопутное», в отличие от той же Англии, флот не являлся НЕОБХОДИМЫМ условием СУЩЕСТВОВАНИЯ государства. Поэтому, когда прекратилось ЛИЧНОЕ влияние Петра, направленное на развитие флота, остановилось и развитие самого флота. К моменту рождения Дмитрия Ильина флот, можно честно сказать, пришел почти в полный упадок. Новые корабли практически не строились, имеющиеся в море почти не выходили, жалование офицерам и матросам не платили, бывало, по несколько лет. (И.А,: Если кто «узнает» эту ситуацию, то, как говорится: «Я не виноват»…). Это не могло не отразиться на популярности флотской службы. Служить на флот (И.А.: Имеется в виду, конечно, добровольное решение, а не рекрутский призыв) приходили либо «абсолютные энтузиасты», либо те из дворян, у которых просто не было достаточных средств, чтобы получить «приличное» (по понятиям тех времен) военное образование.

Ильин относился именно ко второй категории. У семьи просто не было средств, чтобы попасть в гвардию или престижные сухопутные полки. «Худородных» дворян брали только в Морской корпус.

Наличие самого корпуса было уже улучшением, произошедшим благодаря Елизавете, а затем Екатерине второй. Первая, 15 (26) декабря 1752 года, подписала Указ, согласно которому на базе Московской навигацкой школы, Морской академии и гардемаринской роты был создан Морской кадетский шляхетный корпус (И.А.: По сути дела академия и превратилась в корпус на 360 учащихся из дворян, навигацкая школа и гардемаринская рота, оставшиеся еще от Петра, были упразднены). Екатерина же, только вступив на престол, остановила попытку влить Морской корпус в Сухопутный кадетский корпус, сохранив для России высшее учебное заведение для флота. При Екатерине же началось и восстановление флота после лет разрухи и застоя.

 

Именно в такой обстановке и попал Ильин на флот. В 1761 году он получил звание «гардемарин», в 1763 году он стал кадетским капралом. В 1764 году, закончив обучение, он получил первое «настоящее» звание – мичман. Флот (и Ильин вместе с флотом) стал много плавать (И.А.: Да простят мне истинные моряки столь сухопутный термин!).

Накопив опыт морских походов, мичман Ильин получил под команду галиот «Кронверк».

В 1767 году – поход в Архангельск и обратно, вокруг Скандинавии. Поход сложный, штормовое осеннее море, обратно пробивались уже через льды возле Кронштадта.

В 1768 году началась очередная русско-турецкая война. На Балтике начали готовить экспедицию флота в Средиземное море. Ильин в это время служил уже на корабле «Святая Екатерина», который в поход не шел. Ильин обратился лично к адмиралу Спиридову, возглавлявшему уходящую в Средиземноморье эскадру. В результате мичман Ильин был назначен командиром мортирной батареи на бомбардирский корабль «Гром».

«Гром» - корабль небольшой, не для эскадренного боя. По «современным» понятиям, это – канонерская лодка, основным вооружением которой являлись 2 мортиры крупного калибра. По бортам – несколько 6-фунтовок. Экипаж – 50 матросов и 5 офицеров.

 

18 июля 1769 года эскадра в составе линейных кораблей «Святослав», «Евстафий», «Европа», «Иануарий», «Северный Орел», «Три Иерарха» и «Три святителя», фрегата «Надежда благополучия», 2 посыльных судов и 4 транспортов вышла с кронштадтского рейда. Всего в составе эскадры было 15 кораблей, вооруженных 640 орудиями. Личный состав эскадры – 3011 человек, плюс 2571 человек десанта.

Отвлечемся немного от исторических событий, чтобы сказать об «исторических источниках». Все исследования в области истории затруднены недостатком объективной информации. Документов мало, или они труднодоступны (если вообще доступны). Более того, частенько то, что приведено в «документах» не является истиной. Ибо документы пишут люди, по своей воле выбирающие, что включать в очередной «документ», а что и игнорировать. Или «поправить» историю… Жизнь Дмитрия Ильина наиболее полно (если вообще можно так выразиться) описана в двух источниках. Это – «Лейтенант Дмитрий Ильин» Владимира Шигина и «Лейтенант Ильин был» Валентина Пикуля. Можно упомянуть еще «Герой Чесмы лейтенант Ильин» Рыжова и Скворцова. И эти источники, к сожалению, документами не являются. По сути – это художественные произведения, отражающие взгляды авторов на историю страны и конкретную личность. Конечно, оба, упомянутых первыми, автора известны в области исторических исследований, и, безусловно, пользовались всеми документами, которые были им доступны. Но интерпретировали они информацию по-своему. В результате, (И.А.: При всем моем уважении к признанным авторитетам) их произведения полны как неточностей, специально внесенных авторами, так и простых ошибок. Все это очевидно, и не стоило бы вообще поднимать этот вопрос, если бы не одно НО. Дело в том, что «вторая волна» исследователей считает эти неточности уже объективной истиной, или делает по ним «глобальные» выводы. После чего, «в третьей волне» начинается откровенная «резня»…

В качестве конкретного примера, приведем неточность, допущенную Шигиным. Он пишет: «26 июля 1768 года, бомбардирский корабль «Гром» в составе Первой Средиземноморской эскадры взял курс к берегам далёких южных морей».

Неточность здесь, конечно, не в том, что Средиземное море трудно отнести к «далеким южным морям». Ну, любит человек писать «красиво». Писатель МОЖЕТ так делать (а чтобы читателю было интересно и ДОЛЖЕН!). А вот дата – напрягает! На несовпадение в числе можно не обращать внимания. В исторических исследованиях (да и в документах) полно таких несовпадений, обычно появляющихся в результате перевода дат «туда – сюда» между новым и старым стилем летоисчисления. Хотя и такая «мелочь» часто вызывает подлинные «битвы» в интернете! (И.А.: В качестве примера приведем споры по поводу даты боя фрегата «Флора» с тремя турецкими пароходами в ноябре 1853 года. Если кому-либо это интересно, автор более подробно остановился на этом в статье «Парус против пара» http://maxpark.com/community/14/content/6165026 ).

А вот ошибка в год – это более серьезно! Любители истории (да и любой, не поленившийся «глянуть» в интернете, знает, что русско-турецкая война началась осенью 1768 года, фактически же военные действия начались даже весной 1769 года. Любой «сторонник теории заговора» тут же сделает вывод о том, что более чем за полгода до начала войны «коварные русские» уже собрали эскадру для удара по «бедным туркам»! Как говорится, «вот, что значит запятая!». (И.А.: Автор должен признаться, что несколькими абзацами выше, НАБИРАЯ текст, он ввел в качестве года отправления экспедиции 1759 год (!!). И заметил ошибку лишь при повторном прочтении текста. Представляю, каково было бы изумление «наивных историков», если бы они «узнали», что Россия готовила нападение на Турцию аж за 10 лет до начала войны! Еще при «предыдущей» императрице!).

Теперь, объяснив свою «критику» «авторитетов», а заодно извинившись и за собственные ошибки, если их найдет внимательный читатель, вернемся к историческим событиям…

Как уже говорилось, эскадрой командовал адмирал Григорий Андреевич Спиридов, который уже показал себя во время Семилетней войны. Общее же руководство Архипелагской экспедицией было возложено на Алексея Орлова. Для того, чтобы уменьшить разрушение корпусов кораблей в теплых водах, они были обшиты войлоком и затем досками (этакая «замена» меди). Это не могло не повлиять на скоростные качества кораблей (т.е. на их боевые возможности), но что было делать?

До Копенгагена (куда эскадра пришла 30 августа) корабли экспедиции сопровождала Ревельская эскадра. Здесь к эскадре присоединился линейный корабль «Ростислав», который заменил выбывший из состава экспедиции (вследствие повреждений) «Святослав». 25 сентября эскадра пришла в Гуль. Вследствие повреждений, полученных многими кораблями, и необходимостью их ремонта, эскадра разделилась и корабли шли «по способности» с пунктом сбора в Порт-Магоне (о. Менорка).

«Гром» во время шторма отстал от эскадры еще во время пути от Копенгагена в Гулль. Корабль попал в сильный шторм. Из донесения командира «Грома» капитан-лейтенанта Перепечина на имя адмирала Спиридова: «Сделался шторм: от большого волнения и от качки ослабли ванты, которые беспрестанно тянули; служители, будучи от вливания валов на корабль всегда в воде, мокрые и от беспрестанной работы и без пищи, ослабли; напоследок стали рваться фал-репы, бак-штаги и фордуны и от излишней тягости грот-мачты стала трогаться палуба; в 11 часов пополуночи от большой качки переломилась грот-мачта…» В Гуле отремонтировались и пошли дальше.

В итоге, в конце декабря 1769 года на Менорке собрались 4 линейных корабля, фрегат и 3 мелких судна. «Ростислав» повредил во время шторма 2 мачты и вынужден был направиться к Сардинии. Линейный корабль «Европа» сел на мель возле Портсмута, потерял руль и получил пробоину. Но в дальнейшем оба корабля починились и присоединились к эскадре. Седьмой линкор, «Северный Орел», был переделан в госпитальное судно. Вообще, переход дался тяжело не только кораблям эскадры. Русский флот почти не имел опыта дальних походов. Да и вообще, в те времена, походы кораблей, мягко говоря, никак не походили на современные морские круизы. Было много заболевших, за время первой части похода на кораблях умерло более двухсот человек. Ко времени прихода в Англию на кораблях оказалось более 700 человек больных. Пришлось даже просить англичан выделить здания, где можно было этих больных оставить! Эскадра потеряла чуть не четверть своего личного состава…

«Гром» и остальные отставшие корабли присоединились к эскадре в январе-марте 1770 года.

По плану войны, основные боевые действия должна была вести сухопутная армия. Задачи флота были вспомогательными. В инструкции Спиридову рукою Екатерины II было приписано: “...Также во всех случаях, сколько возможно будет и морскими вашими силами согласно его требованиям действовать, ибо главные успехи должно ожиданы быть на сухом пути, а ему гр. Орлову, по долгой его тамо бытности и знанию, довольно известны быть должны тамошния обстоятельства и народы”.

По этой причине, от эскадры начали выделяться отдельные отряды для выполнения различных «частных» задач.

В конце января линкор, фрегат и посыльное судно были оправлены в Ливорно, а сам Спиридов с 3 линкорами и 2 транспортами отправился к берегам Мореи. В феврале высажен десант в порту Витуло. 30 марта отряд кораблей подошел к крепости Наварин. На следуюший день около нее был высажен десант и осадная артиллерия. Десантом командовал И.А. Ганнибал (двоюродный дед А.С. Пушкина). После недельной бомбардировки, 10 апреля, крепость капитулировала. Захвачено 42 пушки, 3 мортиры и около 800 пудов пороха.

Здесь и отличился в первый раз герой нашего рассказа. Подбирая офицеров для осадных батарей, Ганнибал остановился на Ильине. Под начало Ильина была отдана западная осадная батарея, вооруженная 24-фунтовыми пушками. Батарея бомбардировала крепость, при вылазках турок их встречали картечью. Русские уже готовились к штурму, огонь турецких батарей был практически подавлен, но тут над крепостью поднялся флаг, сигнализирующий о сдаче крепости. Это был большой успех, а вот действия остальных десантов и взаимодействующих с ними греческих повстанцев были далеко не столь успешны.

Осознав безуспешность «наземных» действий, Орлов решил сместить акцент войны на море. Он пишет Екатерине II: “...Хотя, кроме крепостей, вся Морея и очищена от турок, но силы мои так слабы, что я не только не надеюсь завладеть ею, но и удержать завоеванные места... 
...Лучшее из всего, что мне можно будет сделать, это укрепить себя сухим путем и морем, зажечь огонь во всех местах каков в Морее, пресечь подвоз провианта в Царьград и делать нападение морской силой”. 

Конечно, сил Орлова и Спиридова не хватало для завоевания господства в море, но эти силы должны были скоро увеличиться.

Еще до прихода 1й эскадры в Средиземное море, 9 октября 1769 г. из Кронштадта в Средиземное море вышла вторая русская эскадра под командой контр-адмирала Эльфинстона в составе 3 линейных кораблей (“Тверь”, “Саратов”, “Не тронь меня”), 2 фрегатов (“Надежда” и “Африка”), 3 транспортов и 1 пинка. 9 мая 1770 г. вторая русская эскадра подошла к берегам Мореи у мыса Матапан. 16 мая контр-адмирал Эльфинстон обнаружил в море на дистанции около 8 миль турецкую эскадру, состоявшую из 10 линейных кораблей, 2 фрегатов и др. судов. Несмотря на явное численное превосходство сил противника, русская эскадра атаковала его. Бой продолжался около часа, и с наступлением темноты флоты потеряли друг друга из вида. 
Утром 17 мая Эльфинстон обнаружил турецкую эскадру около Наполи-ди-Романья. Эльфинстон вновь принял решение атаковать противника, и около 3 часов дня русские корабли открыли огонь. Бой продолжался около 3 часов, затем турки укрылись под стенами крепости Наполи-ди-Романья. 

Нельзя не отметить решимости и смелости Эльфинстона, дважды вступавшего в бой с превосходящими его силами турок, но его тактические успехи не решили никаких задач, стоящих перед русским флотом в войне.

22 мая, после того, как обе эскадры соединились у о. Цериго, Спиридов повел корабли на поиск турецкого флота, ранее обнаруженного Эльфинстоном. Для того, чтобы сконцентрировать все свои силы, Орлов решил оставить захваченные ранее Наварин. 26 мая, линкор «Три иерарха», «Гром» и 2 транспорта приняли на борт гарнизон Наварина , взорвали его укрепления и отошли на соединение с флотом.

Весь русский флот собрался 11 июня и командование взял на себя Орлов, подняв кейзер-флаг на линейном корабле «Три иерарха». Это решило большую проблему, связанную с руководством кораблями. Честно говоря, Алексея Орлова трудно назвать флотоводцем, но дело в том, что Спиридов и Эльфинстон, в соответствии с инструкциями Екатерины первой и второй эскадрам, находились в равном служебном положении и никто из них не мог отдавать другому приказов. Более того, отношения Спиридова и Эльфинстона были далеки от дружеских. Спиридов, например, откровенно упрекал Эльфинстона в том, что тот не атаковал и не уничтожил турецкий флот около Наполи-ди-Романья (это имея 3 линейных корабля против 10!).

Положение русского флота нельзя было назвать не только безмятежным, но и сколько-нибудь устойчивым. Нужно было или разгромить турецкий флот, или уходить из Средиземного моря. Как это видно из приводимого ниже донесения, командование флотом сознавало, что, если не удастся разбить турецкий флот, русскому флоту придется отказаться от деятельности в Архипелаге вообще. Орлов писал Екатерине II: “...Ежели будет угодно, чтобы мы сокрушили флот неприятельский. тогда стараться станем опять союзно действовать с обитающими народами под державою турецкою, в той стороне, где будет способнее. Если флот победит, тогда и денег не надобно будет, ибо будем господами всего Архипелага и постараемся оголодить Константинополь. В случае же несчастного сражения на море или пребывания турецкого флота в благополучном состоянии в тех морях, надежды не имею остаться в островах Архипелагских и думаю, что принужден буду возвратиться в Средиземное море...”. 

«Здоровый авантюризм», похоже, был присущ не только Эльфинстону. По данным разведки, турецкий флот находился между о. Хиос и малоазиатским берегом. Орлов решил атаковать его. Вечером 23 июня русский флот подошел к Хиосскому проливу.

Утром 24 июня турецкий флот был обнаружен. Русские имели в распоряжении 9 линейных кораблей, 3 фрегата, бомбардирский корабль «Гром» и несколько мелких кораблей. Всего – около 6500 человек и 608 пушек.

С позволения читателя – опять «шаг в сторону от истории» и опять о «странностях» в исторических фактах. В приведенных выше цифрах опять-таки заметны несоответствия. Для первой эскадры указано наличие 640 пушек (на 7 линкоров), для двух эскадр (9 линкоров, с учетом «выведения» одного корабля первой эскадры из «боевого наряда») – 608 пушек. Если же учесть, что 8 русских линейных кораблей были 66-пушечными, а «Святослав» - 84-пушечным, да добавить десяток пушек «Грома» да под сотню – на фрегатах… Итого, имеем 612 пушек на линейных кораблях и порядка 750 – на всем флоте. Зато на первой эскадре – намного меньше, чем 640. Загадка?! Не обязательно!

Во-первых, фрегаты в бою не участвовали, поэтому «в подсчет» вошли только пушки линкоров. Можно, конечно, заявить, что «так нечестно!», т.к. по русским стреляли также не все турецкие пушки… Еще один исторический авторитет, Тарле, пишет о том, что русские фрегаты были поставлены в линию во время боя, более того, Тарле насчитывает целых 7 фрегатов в составе объединенной русской эскадры, но с другими источниками это не совпадает.

Во-вторых, «пушечность» корабля, это не конкретное количество пушек на его борту, а, так сказать, его «статус». Т.е.: «сколько пушек МОЖЕТ быть на борту». В реальной жизни не все пушки могут быть исправны, они могут быть «выбиты» в бою, в конце концов, при снаряжении корабля перед походом, нужных пушек просто может не быть «на складе».

И наоборот, на борту корабля могут быть не только «штатные» пушки. Какие пушки сгружали с кораблей для бомбардировки Наварина? Очевидно, не корабельные, а осадные пушки, погруженные на эскадру вместе с десантом. Отсюда, скорее всего, и «лишнее» количество орудий в составе первой эскадры.

Но вернемся в Хиосский пролив. Силы турок состояли из 16 линейных кораблей, 6 фрегатов, 6 шебек, 13 галер и 32 мелких судов. Около 15 тыс. личного состава и 1430 орудий. Турки построили свой флот в 2 ряда. Сильнейшие корабли впереди, остальные – во втором ряду, в промежутках между кораблями первой линии, что позволяло задействовать бортовые орудия всех кораблей.

Но, тактически грамотно расставив корабли, высоких боевых качеств не проявили ни командование, ни личный состав турецкого флота. Для начала нужно отметить, что капудан-паша (командующий флотом) Ибрагим Хосамеддин предпочел перед боем съехать на берег, чтобы «командовать». Фактическое руководство флотом оказалось в руках Гасан-паши из Алжира. Но и он решил вести не активный бой (на что имел все основания при таком превосходстве в силах), а пассивно ждать атаки и «разменивать» корабли при их абордаже и взаимном взрыве. Что самое интересное, указанный «сценарий» действительно был реализован (правда, без успеха для турок) в этом бою.

В 11 часов 24 июня 1770 года Орлов приказал атаковать турок. Спиридов шел в авангарде, затем, как и обычно, шла «кордебаталия» под флагом Орлова. Арьергард под командованием Эльфинстона шел несколько позади.

 

Первым в русской эскадре шел корабль «Европа» под командованием капитана 1 ранга Клокачева. «Европа» шла перпендикулярно строю турецких кораблей, практически по центру этого строя. Затем корабль должен был отвернуть к головному турецкому кораблю и начать с ним бой. Остальные русские корабли шли за «Европой». В 11-30 русский корабли приблизились к туркам на расстояние в 3 кабельтова и те открыли огонь. Не отвечая, русские продолжали сближение, чтобы выйти на позицию огня «в упор», на 1 кабельтов (И.А: Как тогда говорили – дистанция «мушкетного» выстрела. Сейчас более распростронане слово «пистолетный»). Но тут «Европа» потеряла свое место в строю. В некоторых источниках пишут, что замешкался Клокачев, в некоторых – что виновато течение и угроза посадки на мель. Но в результате, «Европа» покинула строй и повернула налево, чтобы потом снова вступить в ордер. Спиридов оказался настолько рассержен этим, что громко прокричал Клокачеву: «Поздравляю вас матросом!», т.е. практически заявил о его разжаловании. Первым в строю русских кораблей теперь оказался «Евстафий» на борту которого и был сам Спиридов. Русский авангард атаковал турецкий линейный корабль «Реал-Мустафа». Тот вскоре загорелся от огня русских пушек, но тут не повезло уже русским. Течением русский линкор «Евстафий» понесло прямо на горящий турецкий корабль и прибило к нему. Основная часть турок бросалась в море, спасаясь от огня. Русские же бросились на абордаж и перебили турок. Но тут на «Евстафий» упала горящая мачта турецкого корабля. Крюйт-камера «Евстафия» в этот момент была открыта для пополнения боезапаса артиллерии. Горящие головешки попали в нее и практически мгновенно прогремел взрыв. Носовая часть корабля была практически уничтожена. Погибло и абсолютное большинство экипажа. Можно посчитать это странным, но Спиридов, находившийся на «Евстафии», уцелел. При столкновении кораблей и пожаре на «Реал Мустафе» Спиридов был вынужден покинуть «Евстафий» на шлюпке (по другим сведениям – на пакетботе «Почтальон»). Перейдя на корабль «Три святителя», он поднял свой флаг там. Тут тоже можно найти «нарушение морских традиций», но следует заметить, что Спиридов командовал не кораблем, а отрядом. Командовать же боем с горящего корабля невозможно. Кораблем командовал капитан 1 ранга Круз. Он и остался на корабле, пытаясь его спасти. Ему тоже повезло. При взрыве Круз был ранен, обожжен и выброшен за борт. Но ему удалось ухватиться за сломанную мачту и остаться на плаву.

 

Согласно Шигину, Ильину удалось отличиться и здесь. Именно его шлюпка, посланная с «Грома» на помощь «Евстафию», спасла Круза и немногих выживших после взрыва «Евстафия». И именно Ильин пытался скоординировать действия русских шлюпок, пытавшихся оттащить русский корабль от горящего «турка». При этом, по словам Шигина, Ильин на шлюпке вел еще и огневой бой с двумя турецкими полушебеками, взяв одну из них на абордаж! Правда, в других источниках ничего подобного не встречается. За исключением того, что Круз действительно был подобран русской шлюпкой. И того, что гребные русские суда ПЫТАЛИСЬ отбуксировать «Евстафий», навалившийся на турецкий корабль…

Под огнем русских турки дрогнули (хотя произошедший «размен» кораблями и был им выгоден) и их флот бежал от русского к берегу Чесменской бухты. Бой был выигран, хотя и при сравнимых потерях. Наибольшие потери понесли, естественно, команды погибших кораблей. По первым данным на «Евстафии» погибло 34 офицера и 473 солдата и матроса, спаслось 58 человек. А вот на остальных кораблях потери были малы – 10-12 человек убитыми. Есть и другие данные о потерях русских – от 534 до 661 человека убитыми (при этом 636 – при взрыве корабля). Потери турок, тоже при одном потерянном линкоре, оцениваются около 800 человек. Малые потери других русских кораблей объясняются плохой выучкой турецких артиллеристов, судя по описаниям боя, огонь приходился в основном по такелажу кораблей, не нанося серьезных повреждений и потерь.

Выйдя из боя, турецкий флот сбился в кучу в глубине Чесменской бухты. С одной стороны, турецкие корабли теперь оказались еще и под защитой береговых батарей. С другой – Чесменская бухта имеет размеры примерно 750 на 800 метров. С учетом длины «тогдашнего» линейного корабля около 50 метров можно представить себе, какую «кучу-малу» «организовали» из своего флота турки.

Именно скученность турок и навела русское командование на идею уничтожить турецкий флот брандерами. Для атаки были выделены корабли «Европа», «Не тронь меня», «Ростислав» и «Саратов» (они практически не успели поучаствовать в предыдущем бое и теперь пришел их черед), фрегаты «Надежда» и «Африка», бомбардирский корабль «Гром» и 4 брандера. Весь отряд был отдан под командование Грейга (флаг-капитана Орлова), работы по «организации» брандеров были поручены цехмейстеру бригадиру Ганнибалу. В команды брандеров кликнули охотников, как матросов, так и офицеров. Из вызвавшихся добровольцев, командирами брандеров были назначены капитан-лейтенант Дугдаль (И.А.: Неточность в источниках, Роберт Карлович Дугдаль, был в 1770 году лейтенантом), капитан-лейтенант Томас Макензи, мичман князь Гагарин и лейтенант Ильин. Самими брандерами стали греческие шебеки. При этом, как говорят, хозяева судов наотрез отказались взять с русских деньги! Суда загрузили бочками с порохом и смолой, вдоль палуб уложили шланги, набитые порохом, палубы пропитали скипидаром.

 

В 23 часа 25 июня 1770 года русские начали атаку. Первой в бухту должна была войти «Надежда» с задачей подавить береговые батареи. По «литературной» версии фрегат замешкался и тогда Спиридов, «отодвинув» Грейга и крикнул на «Европу»: «Клокачев! Тебе начинать!». Несколько странно, когда приказ отдается «через голову» непосредственного руководителя операции. Но Спиридов был по чину выше Грейга и мог (И.А.: Особенно с учетом своеобразности своего характера, на которую мы уже обращали внимание) себе такое позволить. Клокачева, в прошлый раз «попавшего в штрафники», подгонять не пришлось. «Европа» быстро вошла в бухту, встала там на шпринг и открыла огонь с близкого расстояния. На ней же сосредоточился огонь всего турецкого флота (естественно, тех кораблей, которые вообще могли вести огонь при такой их плотности!). Полчаса шел бой одного корабля «против всех»! Клокачев явно доказал, что «в матросы ему не надо»…

К полуночи рядом встал «Ростислав», затем в бухту проскочили брандеры и, наконец, вошли и открыли огонь остальные корабли русского отряда. В ходе артиллерийского боя брандеры прятались за корпусом «Ростислава». Удачный снаряд с «Грома» поджег парус одного из турецких кораблей, огонь быстро распространялся, на палубу рухнула горящая стеньга и весь корабль вспыхнул. Шигин и здесь относит этот факт к талантам Ильина (он же был командиром батареи на «Громе»!). Вот только объяснить, как Ильин может одновременно командовать пушками «Грома» и брандером, Шигин не удосужился…

В начале второго часа отличился уже «Ростислав». Ему удалось поджечь корабль турецкого капудан-паши (И.А.: который с некоторой, очевидно, иронией так и назывался: «Капудан-паша»! Этакий Баден-Баден по-турецки). Огонь начал распространяться на близко стоящие турецкие корабли. Настала пора для кавалерии! Брандеры, вперед!

Трудно конкурировать с общепризнанным мастером пера. Поэтому, просто приведем цитату из миниатюры Пикуля.

«– Брандеры! – наказал Грейг. – Вперед их!

   Первым пошел брандер Дугдаля, но две турецкие галеры выплыли наперерез и взяли брандер на абордаж, нещадно уничтожив всю его команду.

   Вторым проник в бухту брандер Маккензи, но сбился с пути и, выскочив на мель, был взорван своей же командой.

   – Скверно начали! Князь Гагарин… с Богом!

   – Ясно, – послышалось от воды.

   Прибавив парусов, третий брандер ворвался в Чесменскую бухту и свалился с турецким кораблем – в свирепом огне, раздуваемом ветром, исчезли и турки и наши. Половина турецких судов уже горела, подожженная артиллерией, но большая часть эскадры Гассан-бея еще была совсем не тронута огнем.

   – Лейтенант Ильин, – окрикнул Грейг проходящий брандер, – ты остался последний, на тебя вся надежда… Навались на турок, что стоят еще незажжены, да сцепись с ними покрепче.

   – Сделаю, – отвечал лейтенант Ильин.

   Было ему тогда 28 лет. Острым зрением он выбрал в гуще вражеских кораблей тот, который покрупнее и лучше вооружен. Неслышно возникнув из-под тени берега, брандер Ильина плотно, словно пластырь, прилип к борту неприятеля. Боцман запалил факел и побежал вдоль палубы, поджигая кучками рассыпанный порох.

Огонь шипящею змейкой, чуть посвистывая, юркнул в люк – прямо в трюмы брандера, где тесно, одна к другой, стояли бочки с порохом.

   – Готово! – крикнул боцман, швыряя факел в море. Ильин в это время прилаживал к борту врага “каркас” (особый разрывной снаряд). Два дюжих матроса работали мушкелями, заколачивая гвозди, которыми крепился “каркас” к неприятельскому кораблю. Сверху по ним не только стреляли, но даже плевались турки. Однако дело свое они довели до конца: “каркас” прибили, и он уже громко пощипывал, готовый вот-вот взорваться.

   – Бросай все к черту… назад, ребята!

   Попрыгали в шлюпку и оттолкнулись от брандера, яростно выгребая прочь. Замешкайся они сейчас – и смерть, а потому гребли с такой силищей, что вода бурлила, весла сгибались в дугу.

   – Суши весла… стой! – велел вдруг Ильин.

   Весла нависли над водой Чесменской бухты; Ильину хотелось своими глазами увидеть, чем все это закончится… Турецкий корабль уже разносило в куски, с палуб разметывало людей и пушки, вся бухта окрасилась в красный цвет, луну закрыло дымом, и стало жутко. Огонь схватил всю эскадру султана! Над шлюпкою Ильина пролетали горящие лохмотья снастей и раскаленные головешки сгоравшего рангоута. Перекрестившись на это сатанинское зрелище, матросы сказали:

   – Слава те, хосподи, не стыдно домой возвращаться…

   – Весла-а… на воду!

   И пошли к своей эскадре».

 

Сказать нечего, «достучаться» до читателя Валентин Савич умел! Но при всем к нему уважении (да простят меня его почитатели), исторических неточностей и у него хватает.

НУ не «вырезали» турецкие галеры команду первого брандера! Да, они пошли на перехват и Дугдаль, поняв, что до турецких кораблей ему не добраться, приказал пождечь брандер и покинуть его. Команда бросилась в воду и вплавь добралась до русской шлюпки. И второй брандер Макензи, как пишут источники, не «сбился с пути», а сел на мель, обходя горящий брандер Дугдаля. Правда тут есть и разночтения. Согласно Тарле, брандер сцепился с уже горящим турецким кораблем, а согласно Шигину – будучи подожженным, «подсветил» береговую батарею, которая тут же была уничтожена фрегатом «Надежда». К тому же, возвращаясь к своим на шлюпке, он умудрился взять на абордаж две турецкие галеры и привести их к русскому флоту! Ох, и любит этот автор абордажи! Зато, в качестве компенсации, Дугдаль записан в отчаянные трусы, который запаниковал при виде турецких галер (И.А.: Очевидно, «по аналогии» он мог просто взять их на абордаж, а уж каких «делов» он мог натворить тремя судами!!!) и был просто выброшен за борт собственными матросами.

Но факт остается фактом, первые два брандера свою задачу не выполнили. Остались еще два… И снова – разногласия в источниках. По Пикулю (что совпадает и с рядом других источников) брандер Гагарина был третьим, но он сцепился с уже горящим турецким кораблем. По Тарле, он был последним и ему просто «не нашлось работы». Шигин же «пишет» Гагарина не только в трусы, но и в подлецы:

«А в это время выходил в атаку четвёртый, последний брандер, мичмана Гагарина. Брандер этот цели не достиг – испугался князь Василий. Не пройдя и половины дистанции, поджёг он своё судно и пересел в шлюпку. Брандер же пустил по ветру на удачу. Авось попадёт! Команда плакала слезами горькими.

– Каково нам людям в глаза смотреть будет? Лучше уж в пекло башкой, чем с позором возвертаться!

– Хамьё! – подумав, обиделся Гагарин. – Как мне делать надлежит, я и сам уразумею!

Знал князь Гагарин наверняка, что Орловы его в обиду не дадут и наградой он обделён не будет…».

Князей Владимир Виленович, очевидно не любит еще больше, чем англичан на службе России…

Однако, при любых гипотезах, и этот «шанс не сработал». И лишь атака Ильина сполна реализовала все возможности русского флота. Пожар пожирал один турецкий корабль за другим. Безветрие и скученность не позволили Гассан-паше вывести еще целые корабли из моря огня. Турецкий флот погиб ПОЛНОСТЬЮ! Грейг попытался захватить два корабля, брошенных командами, но один из них уже при буксировке загорелся. Удалось «украсть» только один корабль – «Родос», который вошел в состав русского флота. Были захвачены и несколько мелких кораблей.

«Легче вообразить, — докладывал Грейг, — чем описать ужас, остолбенение и замешательство, овладевшие неприятелем. Турки прекратили всякое сопротивление даже на тех судах, которые еще не загорелись... Целые команды в страхе и отчаянии кидались в воду, поверхность бухты была покрыта бесчисленным множеством... спасавшихся и топивших один другого... Страх турок был до того велик, что они не только оставляли суда... и прибрежные батареи, но даже бежали из замка и города Чесмы, оставленных уже гарнизоном и жителями».

К утру сгорели 15 турецких линейных кораблей, 6 фрегатов, 5 галер и множество более мелких судов. Из 15 тысяч человек в живых осталось около четырех тысяч. Потери русских – 11 человек!

 

Такой победы у русского флота еще не было! Победители были щедро награждены. За Чесменское сражение граф А. Г. Орлов как главнокомандующий был награжден орденом Св. Георгия 1-й степени, стал называться Чесменским; ему пожизненно разрешали поднимать кейзер-флаг и ввести его в изображение родового герба; он получил четыре трофейные пушки, серебряный сервиз и дорогую шпагу.

  

Адмирал Г. А. Спиридов был награжден высшим орденом Российской империи — Св. Андрея Первозванного и получил деревни и 1600 душ крестьян.

 

Капитан-командор С. К. Грейг получил орден Св. Георгия 2-й степени. Он, шотландец, также получил русское дворянство.

 

Многие командиры кораблей и офицеры были награждены орденами или произведены в следующие чины со старшинством со дня победы. В память о Чесменском сражении была выбита медаль с изображением с одной стороны Екатерины II, а с другой — горящего турецкого флота и надписью «Былъ». Команды наградили серебряными медалями на голубой ленте. Не обошлось и без нашей национальной забавы: «наказание невиновных и награждение непричастных». И если без первой части поговорки обошлось, то вторая – сработала!

Роберт Карлович Дугдаль (Robert Dugdal) был пожалован капитан-лейтенантом и 9 июля 1771 года награжден орденом Св. Георгия 4 класса (№ 114 по кавалерскому списку Судравского). Вот за этот подвиг: «В Чесменском порте, будучи употреблен в посылку в турецкий флот с брандером в производившуюся атаку, зажег неприятельский корабль». Практически сразу он получил и чин капитана 2 ранга и командование фрегатом «Минерва». В 1777 году он уже капитан 1 ранга и командует линейным кораблем «Три иерарха» на Балтике. В январе 1790 года вышел в отставку.

Фома Фомич Макензи (Thomas MacKenzie), 9 июля 1771 года награжден орденом Св. Георгия 4 класса (№ 115 по кавалерскому списку Судравского). Фраза «В Чесменском порте, будучи употреблен в посылку в турецкий флот с брандером в производившуюся атаку, зажег неприятельский корабль» нам уже знакома, каждой сестре по серьге, т.сказать. Турок сгорело много, жалко, что ли, хорошему человеку записать один кораблик? За отличие в этом сражении также произведен в капитаны 2 ранга. В 1777 году – капитан 1 ранга, в 1782 – капитан генерал-майорского ранга, 1783 – контр-адмирал. Умер в 1786 году в Севастополе, который, надо отдать ему должное, именно он начал строить, будучи командиром отряда из 9 фрегатов, посланного «на зиму 1783 года» в практически необитаемую в то время Ахтиарскую бухту. Мекензиевые горы в Севастополе – это именно в честь него!

Князь Василий Андреевич Гагарин, тот же орден Св. Георгия 4 класса от того же числа и звание лейтенанта. По возвращению в Россию – следующее звание и призовые деньги. В 1777м – капитан 2 ранга, 1780 – капитан 1 ранга. Умер в отставке в 1791 году.

А что же наш главный герой? Нет, «не обидели»! За свой подвиг он ТОЖЕ получил очередное звание – капитан-лейтенант (И.А,: Впрочем, Шигин утверждает, что очередное звание Ильин получил только через 4 года – по выслуге. И есть основания к такому заверению: имеются ссылки на «Послужной список», согласно которому Дмитрий Ильин стал «774 марта 5-го дня капитан-лейтенантом»). И ТОЖЕ был награжден орденом Св. Георгия 4 класса. Ну, типа, все там корабли поджигали, и он тоже чего-й-нибудь поджег!

Впрочем, такие же ордена по приказу Екатерины получили и все командиры кораблей эскадры.

 

Получил Ильин и капитанскую должность. В 1771-73 годах он командует бомбардирским кораблем «Молния», участвовавшим а дальнейших боях Архипелагской экспедиции. Тут и атака с моря крепости Метелино и блокирование Дарданелл и бои при Будрусе и Станчо и даже повторная атака Чесмы!

 

И тут все кончилось! В 1774 году «по состоянию здоровья» он был отозван в Петербург. Согласно Шигину «состояние его здоровья» в одночасье изменилось вследствие анонимки о том, что он давно «болен падучею». Кстати, звание капитан-лейтенанта, получается, было им получено сразу после получения приказа о переводе на Балтику, который последовал 13 февраля 1774 года. Видно, вспомнив о нем, Адмиралтейство вспомнило и о том, что нужно бы повысить в звании героя Чесмы?! Карьера его могла бы закончиться мгновенно, но помог Спиридов. Тот тоже оказался в столице, быстро выпав из «фавора». Он (по Шигину) и «прикрыл» Ильина в Адмиралтействе, взяв под свою ответственность решение о судьбе Ильина. Но после этого и сам Спиридов уехал в пожалованную ему Екатериной далекую деревню (И.А. Интересный вид «монаршей милости»: подарим тебе деревеньку, туда же тебя и сошлем!). Ильин лишился своего защитника и был обречен. Хотя все было «пристойненько». Опять сошлемся на Шигина. 7 июля 1776 года Екатерина посетила корабль «Ростислав». На обед на корабле были приглашены офицеры-участники Чесменского сражения. В том числе и лейтенант Ильин (И.А: Тут у Шигина опять наблюдается противоречие.. Ранее он писал, что Ильин получил капитан-лейтенанта через ЧЕТЫРЕ года по выслуге, следовательно, через ШЕСТЬ лет, в 1776 году, он лейтенантом уже быть не мог?!). Одним из тостов Екатерина подняла бокал за здоровье Ильина, после чего этот бокал с ее вензелем был подарен Ильину. В дальнейшем, этот бокал, вместе с орденом Св. Георгия, хранился в Морском музее имени Петра Великого. Находились они там еще в 1916 году, что подтверждается документами. А вот о судьбе реликвий после революции сведений, увы, нет.

Далее, расходясь в «литературных» деталях, Пикуль и Шигин сходятся в главном: была разыграна целая операция с участием Екатерины и Ильина, во время которой первой было «продемонстрировано» безудержное пьянство второго. В итоге, 3 января 1777 года капитан 2 ранга Ильин (И.А. Опять вопрос к Шигину, КАК, будучи лейтенантом в 1776 году и находясь «под атакой» завистников, Ильин в 1777 году стал уже кавторангом? РЕАЛЬНО, по документам, Ильин стал капитаном 2 ранга в декабре 1776 года, и практически тут же, в связи с выходом в отставку, он получил следующий чин, что, в общем-то, практиковалось в российском флоте) уволен в отставку с присвоением звания капитана 1 ранга и пенсионом.

О дальнейшей жизни Ильина данных немного. Известно, что в 1780 году он женился (И.А.: Во второй раз, первый раз женился Ильин еще до экспедиции в Архипелаг). Известно, что у него было четверо детей, сыновья Михаил и Алексей (сыновья Ильина также были от первого брака) и дочери Александра и Екатерина.

Возможно, вся история травли Ильина, подробно и ярко расписанная Шигиным и Пикулем, как говорится, «слегка преувеличена». Честно говоря, трудно поверить в то, что тот же Орлов тратил время на «разборки» с ЛЕЙТЕНАНТОМ Ильиным! Сложно также представить, чтобы именно у Ильина, находившегося в Архипелаге, в Петербурге вдруг образовалось целое сообщество недоброжелателей, поставившее своей целью «сгнобить» его. Причины отставки могут быть и более прозаическими. Известно, что к моменту ухода Экспедиции, у Ильина были живы мать, старший брат и первая жена. А в 1180 году их уже нет! Вполне вероятно, что смерть близких и вступление в наследство (владение имением) и вызвали столь резкий перелом в жизни Ильина…

Умер Ильин 19 июля 1802 года и был похоронен на кладбище деревни Застижье. Позднее, на могиле была положена плита из серого камня с надписью: «ПОДЪ КАМНЕМЪ СИМЪ ПОЛОЖЕНО ТЕЛО КАПИТАНА ПЕРВАГО РАНГА ДМИТРИЯ СЕРГЕЕВИЧА ИЛЬИНА КОТОРЫЙ СЖЕГЪ ТУРЕЦКИЙ ФЛОТЬ ПРИ ЧЕСМЪ ЖИЛЪ 65 ЛЪТЪ СКОНЧАЛСЯ 1803 ГОДА». И еще одна загадка истории – год смерти указан неверно! ИЛИ неверный год указывает Шигин? Да и другие источники?

Возможно, Ильин был бы забыт навеки. Но за его память заступились его последние друзья. Помещик Гаврила Гераков написал письмо в Петербург, буквально ТРЕБУЯ уважения к памяти Ильина и внимания к его дочери. Письмо дошло до императора Александра 1. В память о заслугах отца его дочери Екатерине была пожалована ежегодная пожизненная пенсия в 400 рублей, а на ее имя в банк были положены 5000 рублей с условием выдать деньги и проценты при вступлении Екатерины в брак.

На пришедшее в запустение место погребения героя Чесмы обратил внимание генерал-майор в отставке Лодыгин. По сути, он стал первым «историком» Ильина, опубликовав в начале 1892 года в издании «Русская старина» статью «Лейтенант Дмитрий Ильин».

Но, похоже, именно Лодыгин стал и первым мифотворцем жизни Ильина после Экспедиции. Именно у Лодыгина и появилась версия о завистниках Ильина, «подставивших» его под гнев Екатерины, которую потом практически полностью перенес в свою миниатюру Пикуль. История эта, о загубленной в 1774 году карьере «молодого и наивного» Ильина, весьма душераздирающа, но буквально пестрит неточностями. И карьера Ильина в 74 году отнюдь не закончилась и молодым и наивным (в 37 лет!) он явно быть не мог…

Дело опять дошло до императора. На сей раз, это был уже Александр III. На благоустройство могилы была выделена тысяча рублей. В результате, над могилою вырос металлический памятник с памятной надписью.

 

На гранях памятника были укреплены медальоны из черной бронзы – увеличенные копии медалей времен Чесмы, а вокруг надгробия расположились восемь чугунных пушек старинного образца, соединенных якорной цепью…

 

После этого страна опять забыла о подвиге Ильина. Но не забыл о странице своей славной истории флот. И во время очередного подъема сил флота российского фамилия ЛЕЙТЕНАНТА ИЛЬИНА снова встала в строй. Теперь уже – на борту корабля.

Разгром турецкого флота при Чесме явился выдающейся победой русского флота. Но антагонизм интересов Турции и России в бассейне Черного моря вызвал целую череду русско-турецких войн, идущих с переменным успехом (И.А.: Хотя, о «переменном успехе» можно говорить с точки зрения России, Турции все время «становилось все хуже и хуже»…). Во время очередной такой войны – 1877-1878 гг., Россия впервые успешно применила новое оружие – самодвижущиеся мины (торпеды). И тут же во всем мире получил развитие новый класс кораблей – миноносцы. Моря начали наполняться «зубастой мелочью», которая (при удачном раскладе, естественно) могла «махом» утопить самый крупный боевой корабль. Появились сразу две проблемы.

С одной стороны, низкая живучесть маленьких, пусть и очень опасных корабликов. Да, одна торпеда и «мало не покажется» даже броненосцу. Но и на броненосце не будут сидеть сложа руки! А кораблику, водоизмещением не более сотни тонн, хватит и одного снаряда среднего калибра, чтобы «оказаться вне игры».

С другой стороны, нужны корабли покрупнее, чтобы отгонять от крупных кораблей всякую надоедливую мелочь и сопровождать линейные силы в дальних походах.

В результате, ответом на появление миноносцев тут же стало появление различных «контрминоносцев», «минных авизо», «торпедных» и «минных» крейсеров. Создав свои первые мореходные миноносцы, Россия сразу же озаботилась и «противоядием» от них. В 1885 году на Балтийском заводе был заложен первый отечественный минный крейсер.

Судостроение – область АБСОЛЮТНО связанная со строгим документооборотом. Тем не менее, как это не странно, до сих пор точно не выяснено, кто же являлся инициатором строительства корабля и кто определил его основные характеристики (в проекте). Был ли это ЛИЧНО адмирал И.А. Шестаков, как уверяют многие источники, либо инициатива была от Балтийского завода, а Шестаков утвердил проект, «туман истории» в этом вопросе не развеян. Но для нас – не это главное.

Главное – первый минный крейсер получил название «Ильин»! Такое название кораблю было дано 15 октября 1885 года. Но уже 21 октября он был назван «Лейтенант Ильин».

Название корабля можно считать символичным. Во-первых, увековечивалась память человека, благодаря которому русский флот победил при Чесме. Во-вторых, а чье имя подошло бы лучше для корабля с мощным торпедным (как тогда говорили – минным) вооружением, которое пришло на смену тем самым брандерам, на одном из которых и прославился Ильин?!

Торжество закладки «стального минного крейсера «Ильин», состоявшееся 3 августа 1885 года почтили своим присутствием император Александр III, императрица и генерал-адмирал Алексей Александрович (И.А.: Правда, о самом Ильине тогда не вспомнили, и лишь через 6 лет, после очередного «напоминания», тот же Александр III, как уже говорилось выше, выделил деньги на памятник. Которых, как заявляют некоторые источники, тоже не хватило. Остаток денег на памятник пришлось собирать по подписке). Строительство и проектирование корабля шли практически одновременно. Полный комплект чертежей корабля был рассмотрен Морским техническим комитетом только 17 июня 1886 года, практически через год после начала постройки! И всего за месяц до того, как крейсер сошел на воду (это случилось 12 июля 1886 года)!!! Такая «система» не могла не отразиться на результате.

 

По заказу, выданному Балтийскому заводу, корабль должен был иметь 600 тонн водоизмещения, две мачты, площадь парусов около 4000 кв. футов, 6 гребных судов. Проектное вооружение – 7 (!!!) торпедных аппаратов (И.А, Практически только ЭСКАДРЕННЫЕ МИНОНОСЦЫ первой мировой перекрыли эту цифру!), 7 47-мм и 12 37-мм пушек. Бронированные палуба и боевая рубка действительно приближали корабль (по защищенности) к крейсерам. Скорость предполагалась около 22 узлов. Экипаж - 108 офицеров и матросов.

 

В реальности же получилось «как всегда». Являясь во многом «кораблем-концепцией», «Лейтенант Ильин» имел множество непроработанных решений в конструкции, частенько просто противоречащих друг другу. Например, крейсер был оснащен мощным носовым тараном, над которым был закреплен неподвижный носовой минный аппарат! Причем это решение, с настойчивостью, достойной лучшего применения, упорно применялось и на других кораблях (Все желающие могут полюбоваться этим «архитекурным изыском», приглядевшись к знаменитому крейсеру «Аврора»)! Мало того, что в конце 19 века все флоты мира топили таранами в основном своих, так еще нужно учесть ослабление носа корабля торпедным аппаратом, да и попадание вражеского снаряда в торпедный аппарат пользы явно не принесет. Полезность же такого аппарата весьма сомнительна, ибо на ходу и при волнении моря надводный носовой ТА превращается в «подводный» и стрелять из него торпедой, мягко говоря, становится затруднительным. Ну а уж таран вражеского корабля шпироном, внутри которого спрятана торпеда – это вообще развлечение для камикадзе!

В результате (что часто было в судостроении) корабль вышел перетяжеленным и пришлось «урезать осетра». Для уменьшения веса пришлось сокращать вооружение (И.А.: Сейчас кажется странным, что корабль лишается ГЛАВНОГО – оружия, а вот высокие мачты и паруса остаются. Наверное миноносец без парусного вооружения невозможен?). Оставлены были 5 47-мм и 10 37-мм пушек и 5 ТА. А вот экипаж пришлось увеличить до 128 человек, включая 8 офицеров. Водоизмещение доросло до 714 тонн. Машины «недодавали» мощности, а корабль – скорости. На испытаниях удалось выжать в пределе 19,6 узлов. Реально же корабль быстрее 18-18,5 ходить не мог… В результате и для атаки (маловата скорость, ослабло торпедное вооружение) и для обороны (небольшие калибры пушек показали свою практически полную бесполезность во время русско-японской войны) корабль стал не очень подходящим, увы. Не случайно по окончании испытаний комиссия под руководством контр-адмирала Казнакова пришла к выводу, что корабль не удовлетворяет ни одному из своих возможных применений в полной мере.

 

Введенный в эксплуатацию в июле 1887 года, минный крейсер «Лейтенант Ильин» был приписан к практической эскадре Балтийского флота. На нем неоднократно выполнялись различные переделки, например, были сняты еще два бортовых ТА, что еще более ослабило боевые возможности корабля, хотя и облегчило его.

«Лейтенант Ильин» за свою недолгую (по корабельным меркам) службу ни разу не принимал участия в боях или разведках (да и не воевала Россия тогда ни с кем). Использовался корабль, в основном, как учебный. В 1902 году крейсер использовали для опытов по подъему наблюдателя на воздушных змеях. Ну а к началу русско-японской войны корабль боевой ценности уже не представлял. В 1907 году (27 сентября) его переклассифицировали в посыльное судно, сохранив его название. 31 мая 1911 года корабль исключили из списков флота. Не довелось «второму лейтенанту Ильину» поддержать славу первого и топить вражеские корабли. Не каждому кораблю судьба отпускает такую возможность…

 

К концу 19 века во всех ведущих флотах мира появляется новый тип корабля, эскадренный миноносец. Русско-японская война, серьезно повлияв на развитие военного кораблестроения, «подтолкнула» и этот класс кораблей. Война показала, что миноносец является универсальным боевым кораблем, способным решать самые различные задачи. Эсминцы стали «дровами войны», они несли максимальную нагрузку во время боевых действий, но несли и максимальные потери. Улучшение боевых характеристик эсминцев стало необходимым и неизбежным. Появились и предпосылки к возможности резкого скачка – новый тип движителя, поршневые машины начали заменяться паровыми турбинами.

Российский флот был поставлен русско-японской войной в очень тяжелое положение. Не будет большим преувеличением сказать, что флота у России больше не было. Стране и флоту нужно было «все и сразу». В 1907 году Николай II одобрил «Малую судостроительную программу». В 1912 году была утверждена программа так называемого усиленного судостроения, или «Большая судостроительная программа». Согласно ей для Балтийского флота должна были быть построены 36 эсминцев нового поколения. Основные требования к этому типу корабля были выработаны еще в рамках Малой судостроительной программы. В 1907 году начались первые проектные работы над «эскадренными миноносцами с 35-узловой скоростью».

19 июля 1910 года на стапеле Путиловского завода был заложен первый эсминец нового поколения. Кораблю было отдано имя прославившегося во время войны крейсера «Новик». 21 июня 1911 года он был спущен на воду. 29 августа 1913 года – введен в строй. Дело было за серией.

Сначала было начато строительство 17 эсминцев первой серии (3 типов), затем – более двадцати эсминцев второй серии (четырех типов). Один из этих типов (соответственно, один из эсминцев этого типа) получил название «Лейтенант Ильин».

 

ТТХ эсминца «Лейтенант Ильин».

Полное водоизмещение – 1562 т.

Мощность – 30 666 л.с.

Скорость – 32 у.

Вооружение:

4х 102 мм орудий;

1х40 мм автомат «Виккерс»;

3х3 – 457 мм ТА, 80 мин образца 1908 или 1912 года.

Экипаж – 150 человек, включая 8 офицеров.

Строительство эсминца «Лейтенант Ильин» началось 18 июня 1913 года на Путиловской верфи, спущен на воду он был 15 ноября 1914 года, уже во время первой мировой войны. Введен же в эксплуатацию корабль был только 30 ноября 1916 года. И повоевать практически не успел. Есть упоминания о том, что он участвовал в Моонзундской операции, но автору не попадались конкретные упоминания боев корабля за исключением того, что эсминец «Лейтенант Ильин» входил в состав 12-го дивизиона эсминцев («Десна», «Лейтенант Ильин», «Самсон, «Капитан Изылметьев»). Есть также данные о том, что 30 сентября с рассветом у Домеснес-Церельской позиции находились эскадренные миноносцы "Автроил" и "Лейтенант Ильин", но немецких кораблей там не было…

 

К началу Октябрьской революции «Лейтенант Ильин» находился в Гельсинфорсе, главной базе Балтийского флота. Во время ледового похода эсминец входил в третий отряд, составленный в основном из эсминцев, подлодок и малых кораблей, в его четвертый эшелон. Малое количество людей в командах, ледовая обстановка серьезно затрудняли переход. «Лейтенант Ильин» был взят на буксир сторожевым судном «Ястреб». Во время перехода у эсминца разошлись стыки и пазы листов обшивки, сломался форштевень (ЦГА ВМФ, ф. р-2, оп. 1, д. 276, л. 13—14.). Переход кораблей третьего отряда продолжался 16 суток и завершился 22 апреля 1918 года в Кронштадте. Все 62 корабля прибыли к месту назначения.

К сожалению, следует заметить, что Советской власти лейтенант Ильин оказался не интересен. 3 июля 1919 года корабль был переименован в «Гарибальди». Затем пошла череда переименований. С 31 декабря 1922 года он назывался «Троцкий», с 14 февраля 1928 года – «Войков», а с 26 ноября 1953 года «ПКЗ-52» (он стал плавучей казармой).

До сентября 1919 года корабль находился на долговременном хранении, но после гибели трех эсминцев был расконсервирован. 21 апреля 1921 года эсминец снова вошел в состав флота. Затем – 2 капитальных ремонта (в 1924-26 и 1933-34 годах) и один ремонт серьезных повреждений, полученных в результате столкновения с эсминцем «Володарский» в 1929м. В июле-октябре 1936 года совершил переход из Ленинграда на Дальний Восток по Беломоро-Балтийскому каналу и Северному морскому пути.

 

В 1945 году, во время войны с Японией, осуществлял минные поставки, принимал участие в высадке десантов и их поддержке в Сейсине (14 августа) и Вонсане (21 августа). 17 сентября 1945 года награжден орденом Красного знамени.

С 17 сентября 1949 по 26 февраля 1953 года входил в состав Владивостокской организации ДОСФЛОТ, где использовался в качестве учебного судна. Затем снова передан в состав ТОФ и 28 августа 1956 года передан для разделки на металл. Исключен из списков флота 30 августа 1956 года.

Для лейтенанта Ильина наступил еще один период забвения…

Вспомнили о нем в 2000 году. В связи с 230 годовщиной победы русского флота при Чесме, приказом главкома ВМФ России 15 октября 2000 года базовому тральщику Черноморского флота «БТ-40» проекта 1265, заводской номер 127 присвоено название «Лейтенант Ильин». В 2003 году произведена реставрация памятника Ильину в с. Застижье и благоустройство прилегающей к нему территории. 21 июня 2005 года одной из улиц Твери, в новой застройке, присвоено имя лейтенанта Ильина.

 

Трудно сказать, почему именем Ильина назван тральщик, а не ракетный корабль, например. Тральщик – корабль, так сказать, «оборонительного» назначения. Это явно не брандер и не миноносец. Скорее всего, дело не в символизме, а просто в том, что очень уж мало кораблей строилось в нашей стране в последние десятилетия. Отечественный флот снова как бы оказался в «доекатерининских» временах (И.А.: Да не примет читатель мои слова за «желание повоевать», но помнить о том, что Петр I говорил о флоте не мешало бы! Да и сформулированный англичанами принцип «Fleet in being» никто не отменял).

Хотя, как пел Владимир Высоцкий: «Хранить, это дело почетное тоже»…

Базовый тральщик проекта 1265 предназначен для поиска и уничтожения мин в прибрежных районах и ближней морской зоне. Головной корабль вошел в строй в 1972 году, производство шло до 1992 года. Для ВМФ СССР и на экспорт выпущено около 80 кораблей.

Тральщик «БТ-40» («Лейтенант Ильин») заложен 13.02.1981 года. Спущен на воду 21.11.1981. Вошел в состав флота 03.07.1982. В 2005-2007 гг. прошел плановый ремонт в Севастополе.

Водоизмещение – 460 т.

Скорость – 16 у.

Вооружение:

1х2 30 мм артустановка АК-230;

1х2 25 мм артустановка 2М-3М;

2х4 ПУ ПЗРК;

Тралы.

Экипаж – 39 человек.

На 2008 год числился в составе 170го дивизиона тральщиков в Новороссийске (4 тральщика).

 

В заключение хочется отметить, что История нередко проявляет некоторую иронию, соединяя необъединимое!

В состав того же дивизиона тральщиков входил морской тральщик проекта 266МЭ. Название корабля – «Валентин Пикуль»! Так встретились лейтенант Ильин и человек, писавший его историю… В виде кораблей, конечно.