Женский взгляд о ревности

Все случилось так неожиданно.

Чувства распирали меня, а мир, напротив, сжался до ЕГО размеров. Нет, неточно. Мир расширился, но сосредоточился лишь на нем. Без сожаления я рассталась с прежней жизнью. Это необходимо. И прекрасно. ОН был домоседом. Его небольшая комнатка стала нашим убежищем, вне которого царил непонятный, не имеющий значения хаос. А тут были мои южные моря, сосновые рощи и росистые луга. Я проводила взаперти целые дни, пока ОН был на службе. А когда он возвращался так быстро, как только мог, мы снова были вместе. Наедине. Счастливые.

Я и не заметила, как промелькнуло лето. Однажды — это было, кажется, ранней осенью — он принес вместе с покупками, сделанными наспех, горшочек с растением. Даже не цветок, альпийскую фиалку или примулу. Пару зеленых листочков. Просто растение. Он часто приносил мне цветы, а тот росточек поставил на окно. На единственное окно в нашей комнате. Сначала я не обращала внимания на растеньице. Даже поливала его. Привычно подливала воды в горшок. Совершенно не думая о нем. Оно было никаким, незаметным. Но жило, зеленело. Он поливал его чаще, каждое утро, пока я еще спала. С этого началась измена. С тех нескольких минут, когда они оставались одни. Я не знала об этом. А если бы и узнала — какое мне дело до утренних встреч с каким-то зеленым побегом?

Мне сделалось не по себе лишь тогда, когда я заметила вот что. Вернувшись со службы и не успев поздороваться со мной, он тут же спрашивал о растении. Потом запретил мне поливать росток. Будто бы земля в горшке чересчур влажная. Что ж, вполне возможно. Он подливал туда воду ежедневно, вдобавок и я время от времени. Неразумно, конечно.

Мой милый приходил домой довольный, улыбающийся, нежный, как всегда, но минуты, которые он проводил, склонившись над растением, все удлинялись. Потом он стал сразу подбегать к окну, забывая поздороваться со мной. Я ждала, когда он поцелует меня, а он умиленно любовался парой листков. Вечером наливал воду в баночку, чтобы отстоялась до утреннего полива. Если шел дождь — собирал дождевую воду. Для растеньица. Забывал купить молока или яблоко, но всегда приносил минеральные удобрения. Начал позднее приходить со службы. Не то чтобы ему не хотелось домой, но надо было обойти цветочные магазины, поговорить с садовниками. Однажды он взял меня на прогулку в парк. Мы обычно не выходили никуда, но день выдался прекрасный. Мы, однако, не любовались пожелтевшими кронами деревьев и не слушали шороха листьев. Мы отправились в парк потому, что он хотел украсть с клумбы немного земли. И место приглядел, где почва получше, чем та, что продается в цветочном магазине. Теперь былинка начинала раздражать меня не на шутку. В нашем замкнутом мирке появился третий.

Потом все переменилось. Третьей стала я. День за днем, незаметно Он отдалялся от меня. Я не могла выносить моменты, когда он приближался к ней. Я ощущала себя свидетелем любовной сцены, притворяясь спящей и через сомкнутые веки подглядывая за утренней поливкой. Но Он — мой! Я любила и ревновала. Знаю, что нелепо, но я стала называть растение «зеленью», ибо это была она. Когда Он, нагой и еще теплый от сна, склонялся над ней, нежно улыбаясь, в моем сердце росла ненависть — к ней. Потом он уходил на службу, а я, оставшись в одиночестве, приглядывалась к сопернице и стыдилась своих чувств. Ведь это же обыкновенное растеньице. Пара глупых листочков. Даже не цветет.

А утром я снова смотрела на «зелень», и волна горечи заливала меня. Он уже не замечал меня. Только ее. Все улыбки принадлежали ей. Его взгляд был прикован к окну. Со мной ему больше не о чем говорить, раз он перестал расхваливать на все лады беззащитное обаяние зелени. Я совсем изнервничалась. Наше гнездышко перестало быть оазисом мира и тишины. Мне хотелось кричать от горя. Но он не слушал меня. Рассудок предупреждал: говорить прямо о своей ненависти к зелени, о том, что она отнимает его у меня, нельзя. Кто отнимает? Растение? И я устраивала скандалы из-за всего остального. Мне захотелось развлечься, пойти в компанию. А ему не хотелось выходить из дома. Он молчал. В конце концов кричать потеряло смысл. Мы замолчали оба. Он улыбался зелени. Я смотрела в потолок. 

Наступила зима. Включили отопление. Единственная батарея под окном была такой горячей; я не выношу холода. Приятно сидеть в тепле и не думать о том, что за окном летит первый мокрый снег. Но я недолго наслаждалась теплом в своем уголке. Как-то раз он заявил, что в комнате слишком жарко и это может повредить зелени. Несмотря на мои протесты, прикрутил вентиль почти до нуля. Не собираясь сдаваться, я отвернула вентиль. Он ничего не сказал. Пошел на кухню и принес оттуда гаечный ключ... Поставил вентиль на слабый обогрев и как следует прижал его. Даже не взглянул на мои мучения. Знал, что ничего не получится. Весь вечер мы не разговаривали. На следующий день я стала замерзать.

Ночью было еще холоднее. Я попробовала отвинтить вентиль, но не смогла. Даже с помощью гаечного ключа. Сидя в двух свитерах, я злилась и размышляла над вопросом, что делать. Единственный выход — выкинуть зелень. Но я еще не решалась. Неловко. Она и впрямь выглядела невинной жертвой. Часами я всматривалась в нее, трясясь от холода. Негодуя на Него. Злясь на себя. За несколько минут до его прихода пришла решимость. Я открыла окно и выставила горшок на парапет. Валил густой снег, и наверняка стоял трескучий мороз. Закрыв окно, я вздохнула с облегчением. Наконец-то избавилась от нее.

Хотя, с другой стороны, ужасно. Будто убила мышь или воробья.

Он пришел, и даже в хорошем настроении. Кинулся к окну. Я затаилась на диване. Увидев, что зелени нет, он застыл в растерянности, как бы не веря собственным глазам. Повернулся ко мне с немым вопросом на лице. Мой страх выдал меня. Он тотчас понял. Подбежал. Схватил за плечи, изо всех сил встряхнул. «Что ты с ней сделала?» голос звучал придушенно. Я замерла в ужасе. Таким его еще не приходилось видеть. Он тряс меня и кричал не своим голосом: «Говори, где она, или убью!» Видимо, он был способен на это. Я с трудом выдавила из себя: «Я выставила ее за окно». Он тотчас отпустил меня. Так резко, что я ударилась головой о стену. Лежа в полуобморочном состоянии, я даже не плакала. Слышала, как он открыл и закрыл окно, поставил горшок на стол. Слышала и его плач. Да- да. Он рыдал над нею. Как безумный. Несколько минут на холоде никак не повредили зелени. В этом я убедилась на следующий день. Она была по-прежнему «беззащитна».

Наша жизнь превратилась в ад. Трое в маленькой комнатушке. Он, очарованный ею. И я, нежеланная сожительница. Но куда мне было деваться? Своего угла не было. И я все еще любила его. Теперь мне совсем нечего было делать. Он не позволял ни к чему прикасаться. Сам стирал, убирал, готовил. Я потеряла аппетит. Целыми днями лежала на диване и смотрела в окно. Нашла такое место, чтобы видеть только небо. И не видеть зелени на подоконнике. Я боялась ее и предпочитала не замечать.

Пролетали недели, он ни разу не обратился ко мне. Мне ничего не хотелось. Я все меньше ела. Только воду пила. Однажды случайно выпила воду из банки, предназначавшуюся для зелени. Вода оказалась вкуснее, чем из-под крана. С тех пор я выпивала воду соперницы.

День за днем цепенящего отчаяния. В конце концов я решила отравиться. Но не могла найти яд. Вот разве минеральные удобрения для подкормки зелени. Идея. Я отравлюсь этой гадостью. Они оба станут как бы убийцами. Удобрения были отвратительны на вкус, но не ядовиты. Перспектива такой смерти казалась мне романтичной. Я решила каждый день съедать немного. Вдруг подействует. Я часами представляла себе, как он будет убиваться над моим трупом. Как возненавидит зелень. Мечта о сладкой мести из-за гроба улучшила вкус удобрений. Они мне понравились, и я теперь питалась только ими. Немного беловатого порошка и отстоявшаяся вода. Однако смерть не приходила. Напротив. Я успокоилась. Не хотела двигаться со своего места, откуда было видно небо. Дни удлинялись, и я с удовольствием всматривалась в небо, предвещавшее весну. Засыпала в сумерки. Просыпалась с первыми лучами солнца. Он не обращал на меня внимания, а я, хоть и любила его по-прежнему, уже не ощущала потребности доказывать ему свою любовь. Была даже благодарна ему за то, что, уходя, он оставляет окно приоткрытым и легкий холодок овевает меня, напоминая о близкой весне. Нет, мне не было холодно. Но я с удовольствием мечтала о теплых лучах весеннего солнца.

Однажды я взглянула в зеркало и оцепенела. Кожа и волосы совершенно выцвели, приобрели зеленоватый оттенок. Месяцы взаперти отразились на моей внешности. Отсутствие витаминов. Ужасная диета. Увиденное в зеркале так поразило меня, что я решила питаться нормально. Но не смогла проглотить ни куска. Дело кончилось двойной порцией удобрений. Теперь я ежедневно смотрелась в зеркало. Никаких перемен к лучшему. А ведь я придвинулась к окну, поближе к солнцу. Волосы и кожа становились все зеленее. Как-то раз я отодвинула зеркало — до меня дошло. Я превращалась в растение. Потеряла способность двигаться. Нуждалась лишь в воде и свете. И я любила Его. Он был необходим для жизни. Только его присутствие, больше ничего.

Весной он принес еще земли и большой горшок, который показался мне очень красивым. Он притягивал меня, как ни одно новое платье в моей прежней жизни. Следовало во что бы то ни стало получить этот цветочный горшок. Но он предназначался для моей соперницы — зелени. Надо было действовать без промедления. На следующий день я собрала все свои оставшиеся жизненные силы. Подошла к окну, вырвала зелень и бросила на парапет. Тут же слетелись голуби. Они подумали, что я бросаю им пищу. Зелень мгновенно исчезла в их клювах, и я могла спокойно занять ее место. Я потянулась к солнцу так сильно, что почувствовала, как меняется мое тело — сжимается, врастает в землю. Я ослабела, будто путник, достигший желанной цели с помощью огромных усилий и напряжения воли. Мои руки-листья опустились. Я перестала видеть. Наверно, потеряла сознание.

В чувство меня привел Его голос и глоток отстоянной воды. Как прежде, она обладала приятным вкусом, но достигала меня теперь иначе. А Он впервые за долгие месяцы нежно заботился обо мне:

Ах ты, моя маленькая, тебя измучила пересадка? Или тебе жарко?

В тот вечер я уснула счастливая и спокойная, как существо, для которого исполнились заветные желания. У меня был красивый новый горшок, тепло солнца и любовь самого дорогого человека.

Весна в тот год выдалась ранняя. Часто шел свежий ароматный дождь. Тогда
любимый выставлял меня на парапет за окно, чтобы я насладилась даром небес. Однажды я почувствовала, что в моем растительном теле что-то происходит.

Самый прелестный бутон, который мне когда-либо довелось видеть,— ликовал Он,— мы должны быть теперь очень осторожны, малышка. Ты скоро расцветешь.