Может, все-таки отдать Курилы Японии?

Завершившийся на днях визит премьера РФ Владимира Путина в Японию изначально подавался как подчеркнуто неполитический: речь должна была идти только о сотрудничестве в сфере экономики, а все попытки японской стороны хоть в какой-то форме поставить вопрос о территориальной принадлежности Южных Курил (в японской терминологии - «северных территорий») с порога отвергались. Аргументация была простая: вопросы внешней политики РФ находятся в исключительном ведении главы государства, а значит, премьер просто не полномочен вести переговоры по этой проблематике.

И все-таки полностью уйти от обсуждения территориальной проблемы не удалось. Во время рабочего завтрака с японскими бизнесменами Путин признал наличие этой проблемы и высказал надежду на то, что со временем ее удастся разрешить. Сегодня японская пресса возлагает надежды на встречу российского президента Дмитрия Медведева и японского премьера Таро Асо, которая состоится в рамках саммите G8 в Италии в июле.

Тема Южных Курил (относительно крупные острова Итуруп, Кунашир, Шикотан и несколько малых островов, не имеющих постоянного населения, которые в Японии объединяют под одним названием «гряда Хабомаи») настолько давно и прочно внедрилась в сознании как россиян, так и японцев, что порой бывает трудно разобраться, в чем же корень проблемы. А ее не понять, если не обратиться к Сан-Францисскому мирному договору от 1951 года, по которому Япония, среди прочего, отказывалась от суверенитета над Курильскими островами и той частью Сахалина, которая принадлежала ей до Второй мировой войны. Казалось бы, этим проблема исчерпывается.

Но суть в том, что Южные Курилы в Японии рассматривают не как часть Курильской гряды, а как часть шельфа острова Хоккайдо, суверенитет над которым за Японией признается всеми. В итоге принципиально важным оказывается даже то, в какую словесную форму облегается эта проблема.

Первое. В Сахалинской области практически наложено табу на слово Хабомаи, которым в Японии обозначают группу малых необитаемых островов. Более того, использование этого названия в официальных документах российского МИДа у сахалинских чиновников вызывает нескрываемое раздражение. Корректной считается следующая формулировка: «Шикотан и другие острова Малой Курильской гряды».

Второе. Говоря о Южных Курилах, никто из официальных лиц Сахалинской области никогда не позволит себе даже малейшего намека на то, что к группе этих островов относится Итуруп - самый большой из островов, на который претендуют японцы. «Какое отношение Итуруп имеет к Южным Курилам? - говорили мне мои собеседники, когда я посещал этот регион в 2006 году. - Это Средние Курилы, а город Курильск на Итурупе является административным центром Курильского района». Тем самым даже официальное административное деление Курил на Северо-Курильский, Курильский и Южно-Курильский районы подчеркивает, что при любом повороте межгосударственных отношений от суверенитета над самым большим островом отказываться никто не собирается.

Третье. В 1956 году СССР и Япония подписали совместную декларацию, в которой предполагалось, что после заключения мирного договора Японии отойдут остров Шикотан и «гряда Хабомаи», за Россией останутся Итуруп и Кунашир. Формула, на первый взгляд, компромиссная, но с другой стороны - одновременно и беспроигрышная, и очень рискованная. Суть в том, что ни один японский политик (если только он не политический самоубийца) на этот вариант сегодня не пойдет. А значит, Россия может бесконечно предлагать такой вариант решения, демонстрируя свою добрую волю: мол, откажутся японцы - это их дело.

Но, с другой стороны, если вдруг в какой-то отдаленной перспективе в позиции японского руководства что-то переменится, то в безвыходной ситуации окажется уже российское руководство. Сдача части территории будет однозначно воспринята как предательство национальных интересов, а это будет означать политическое самоубийство (это в лучшем случае) уже для тех руководителей России, которые на это пойдут.

На сегодняшний день эта двойственность ситуации порой напрямую влияет на конкретных участников хозяйственной деятельности на островах. Так, в 2004 году глава МИД России Сергей Лавров заявил о готовности решать проблему на принципах, закрепленных в Совместной декларации 1956 года. Учитывая, что сегодняшнее японское руководство к такому варианту не готово, это был, во многом, чисто пропагандистский ход. Но, как рассказал мне в 2006 году директор рыбоперерабатывающего завода на острове Шикотан, сразу после этого заявления Лаврова банк без всяких объяснений отказал заводу в кредите.

Современное состояние Южных Курил довольно плачевно. Дорог практически нет, дома в основном барачного типа, причем последствия страшного землетрясения 1994 года до сих пор до конца не ликвидированы. Вся акватория порта Южно-Курильска просто-таки «засеяна» ржавыми остовами больших и средних судов - на то, чтобы убрать их, нет ни сил, ни средств.

Японцы, со своей стороны, готовы инвестировать в экономику Сахалинской области, но только не Южных Курил - любое такое сотрудничество и даже посещение островов японскими гражданами по российской визе воспринимается в Японии как признание де-факто российского суверенитета над островами, а значит, как предательство национальных интересов. Более того, буквально в дни пребывания Путина в Японии группа депутатов японского парламента разработала проект закона о суверенитете над «северными территориями», который предполагается вынести на рассмотрение парламента уже в июне, т.е. незадолго до предполагаемой встречи Дмитрия Медведева и Таро Асо.

Таким образом, складывается впечатление, что проблема решения не имеет, а обе стороны едва ли не сознательно загоняют ее в тупик. Между тем, могу высказать предположение (об этом мне говорили и некоторые мои собеседники на Курилах), что перспективы все-таки есть. Речь может идти о создании некоего Азиатско-Тихоокеанского союза по образу и подобию Европейского. Сегодня, конечно, такая идея выглядит утопичной - слишком различны уровни экономического развития стран региона, культурно-исторические традиции, менталитет и т.п. Но, если вдуматься, мог ли кто-то еще лет 60 назад предположить, что Германия и Франция или Франция и Великобритания смогут преодолеть веками складывавшееся отчуждение и объединиться не просто для того, чтобы решать проблемы «угля и стали» (с этого, напомню, начиналось Европейское сообщество в середине 1950-х годов), но и создать некую надгосударственную структуру, в рамках которой принадлежность конкретной малой территории к тому или иному национальному государству уже не будет иметь столь большого значения.

Пример подобного решения есть. Сколько спорили в свое время Финляндия и Швеция по поводу принадлежности Аландских островов в Балтийском море! Сегодня же этот вопрос с повестки дня практически снят: на островах ходят две валюты - евро и шведская крона, на жителей распространяются все привилегии Шенгенской зоны, на права шведского языка никто не посягает.

Так что прецедент есть. Но насколько реальна перспектива повторения этого опыта, боюсь, ныне живущие поколения увидеть не смогут.