Беседа о смысле жизни на кладбище

БЕСЕДА О СМЫСЛЕ ЖИЗНИ НА КЛАДБИЩЕ Будь проклят тот, кто дал Мне бытие, ведущее лишь к Смерти! («Каин».Д.Г.Байрон) Воля Пославшего Меня есть та, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в Него, имел жизнь вечную; и Я воскрешу его в последний день.” /6 Иоанн, 40/. Гул мотора обмяк и захлебнулся. Плотная стена деревьев и кустарников мокро блестящими в свете фар листьями отгораживалась от отвоеванной у них площадки для разворота машин. Поль вопросительно оглянулся на Гэмфри, но тот только недоуменно поднял брови, и на лбу его, озаренном тусклым отблеском подрагивающего света, проявились дополнительные морщинистые тени. В тупике просматривалась еще пара таких же унылых, с продольной черной полосой вдоль борта, старых автобусов, как и тот, который с дребезжанием и завываниями еле доволок сюда свое потрепанное тело. Далее, за пределами зеленой стены, угадывались могилы. -Идите за мной, - сипло, с придыханием проблеял монах, сидящий во время поездки на приставном стульчике рядом с водителем, а теперь вышедший уже из автобуса и придерживающий усталую скрипучую дверцу. Этот сиплый голос некоторое время назад неприятно поразил Поля, когда монах пытался сквозь стекла закрытых по случаю холода окон коттеджа огласить приглашение на сходку. Поль тут же согласился, но только чтобы прервать тревожно-гулкий стук в окно залы, который мог разбудить Елену, находящуюся в спальне. Свет фар увял, как только за ними звякнула дверь. И мир исчез. Тучи как крышка погреба задерживали тьму у земли. Ни проблеска с небес. Ни городского, по случаю отключения света, зарева. Держась еле различимой раскачивающейся впереди тени, вновь прибывшие крались некоторое время во тьме. Дождь прекратился, но с океана, накатный шум которого доносился отчетливо, тянуло сырым, промозглым ветром. Под ногами холодно чавкало. -Здесь ступени, - просипел монах. Услужливая рука поддержала Поля, и в полной темноте он буквально сполз, как в нору барсука, примерно с десятка ступеней, прежде чем красноватые отблески неуверенного света изнутри очертили дальнейший путь. Резкий запах свежеструганных досок и теплой подвальной сырости пахнул в лицо. Короткий переход, и вот три луча, три трепещущих свечи на столе метрах в десяти от них, разгоняющие мрак по углам вместительного подземного грота. Перед свечами, напряженно вглядываясь во тьму сквозь ослепляющий их свет на шум шагов, притаились две черные тени. На низких скамьях, расположенных амфитеатром перед свечами, как костяшки на счетах, разбросана была еще дюжина темных фигур. Как швейцар в темноте кинотеатра разводит опоздавших зрителей, монах подвел вновь прибывших к свободным местам, и Поль скорее догадался, нежели увидел, что садится на отструганную крышку новенького гроба. Оказывается, за низкие скамьи сошли крышки. К раздражению от ночной поездки в холодном и тряском автобусе, (их попросили не пользоваться своими автомобилями) прибавилась теперь мучительная мысль о смоле и несовместимом с ней замечательном костюме, которым Поль еще не перестал гордиться. Есть ли смола в местных гробовых досках? Напряженная тишина, при которой прибывшие ранее ожидали рассаживания новичков, отвратила Поля от вопроса соседу. Еще больше испортила настроение мысль, что нужно было, наверное, поздороваться при входе. Ведь не на киносеанс же они прибыли, в самом деле. Глаза, подзабывшие свет фар, уже ясно различили меж тем стол под свечами - поставленные друг на друга два гроба. – Не будем терять времени, братья, - поднявшись (и неверный свет затрепетал) объявил один из сидевших перед свечами, оказавшийся монахом. – Думаю, вы извините нас за столь позднее совещание на кладбище в мастерской гробовщика. Здесь собрались те из специалистов, которым мы можем доверять, для обсуждения крайне важного дела. Приходится действовать скрытно, так как некоторые священнослужители имели неосторожность выдать знание истинной, а не рекламируемой, тайны Ковчега во время богослужений, за что мы впали в опалу у правителей. Пальцы убитого священника, царапающие лужу. Глухой стук головы о плиты. Гэмфри передернуло от воспоминаний. - Вопрос стоит о создании церкви в Ковчеге, - продолжал оратор. – Многим этот вопрос может показаться недостаточно серьезным для ночного совещания, но Церковь так не считает. Служители Церкви обязаны продолжить свою миссию среди детей. Являясь одним из последних посредников между Богом и людьми на этой грешной земле, призываю вас в эти тяжелые дни вспомнить о Господе нашем. Матвей писал для евреев. Марк писал для римлян. Лука писал для обращенных из язычников. Я же взываю к вам, нашей последней надежде. Вдохните факел веры в учеников ваших! Не допустите падения нравов, забвения заповедей Господних, погибели душ детей наших без Бога! - Это действительно совсем не принципиальный вопрос, уважаемый, - раздался грубый голос Красной Маски с гроба, стоящего в углу. Слабый гул оживления пронесся по подземелью, лица сидящих обратились на голос. Даже здесь, при колеблющемся, еле разгоняющем мрак свете угадывалось его широкое испитое лицо. - Избавьте хоть в этой тюрьме детей от изучения закона Божьего. Я вот под Солнцем ходил и то еле его вынес. -Вы заблуждаетесь, сын мой, - раздраженно возразил монах. – Ведь целью жизни нашей является спасение души для вечного существования. Разве можно спасая тела детей не думать и об их душе? -Наверное, небо перенаселено! Господь решил избавиться от надоевшего ему и ненужного более человечества, послал безумие политикам, допустившим катастрофу, и глупость пастве, потворствующей этому. А мы, спасая детей, идем против воли творца! – ядовитый тон свидетельствовал, что Красная Маска желал опохмелиться, чему не способствовала обстановка. -Не кощунствуйте! – вскипел монах, взметнув крыльями накидки, и черная тень за его спиной вспухла, раздалась вширь. Слабые огоньки свечей затрепетали. – Господь дал нам свободу воли. Пусть виновники гибели человечества сами держат ответ перед судом собственной совести, а затем и на Страшном Суде. Господь здесь ни при чем! -Извините, если я задел ваши чувства. Но для чего нужна была Церковь и зачем ее навязывать будущему, если ее призывы к совести оказались недостаточными, чтобы спасти хотя бы верующих? И для чего, в таком случае, нужны её представители в Ковчеге? Чтобы под шумок разговоров о Боге объедать оставшихся в живых? Последние слова Красной маски вызвали ропот. -Я тоже призываю не терять времени, - раздался знакомый голос Рэда из переднего ряда. – Жаль, что не объявили тему обсуждения заранее, навряд ли кто явился, не до того… Жизнь, я считаю, нужно прожить счастливо здесь, на земле, а не строить иллюзий насчет бессмертия, теряя при этом радости настоящего, поэтому я поддерживаю Энергетика. Но это моё личное мнение, и я не навязываю его большинству. - От вас нечего было ожидать другого. Ведь вы являетесь автором аморального состава групп детей? – проскрипел второй монах. - Действительно, мы оставляем 29 девочек на одного мальчика, - ответил Рэд своим обычным усталым и равнодушным голосом. - Но ведь только от женщин зависит темп воспроизводства. Искусственное оплодотворение и метод отбора жизнеспособных зародышей позволит быстро увеличить население, избежать накопления генетических заболеваний у потомков. Но для этого в Ковчеге нужны подготовленные врачи, а не … -Вы забыли о морали! Каких монстров вы вырастите в подземелье, если заранее планируете греховное соитие одного со многими женами? - Что считать греховным подсказывает нам жизнь, а не небо. Некоторые религии допускают многоженство. В нашем случает уже в следующем поколении соотношение полов будет обычным, так что можно простить этот грех. Лишь бы они были, эти следующие поколения! -В отличие от вас, кроме жизни остающихся мы можем спасти и их бессмертные души. Дело за малым… - Собственные души вы, надеюсь, спасли, разбивая лбы в поклонах, умерщвляя какую-никакую, и без того полумертвую плоть? – воскликнул Красная Маска, - и немного потеряете, отказавшись спасать остальных? -Бог завещал любить ближнего, только его ради стараемся! – выкрикнул второй монах. Длинный тощий нос Брейгелевского слепца высунулся из-под капюшона на свет. -Если смыслом жизни является служение Богу, меняю пять таких смыслов на одну бабенку, - хихикнул Красная Маска. Аудитория зашевелилась. -Друзья, вы заметили, как быстро мы изменились? - вскочил Историк. Вместо нервного, тощего лица Поль видел во тьме лишь светлое дергающееся пятно. – Неделю назад я посмеялся бы над самой возможностью подобного совещания. А сегодня мы всерьез решаем, оставить ли в Ковчеге попов! Ночью! На кладбище! Искусный оратор, он опустил голос до свистящего шепота. -Я согласен! Религия действительно нужна остающимся, - проникновенно возвысил он голос. – Ведь, в конце концов, Бог является той точкой отсчета, той опорой, которая и дает нам цель и смысл жизни, которая в начале веков объясняла мир, делала его понятным. Потому религия неизбежно появляется в любом из человеческих сообществ. Как детская болезнь. Если мы не оставим ее в наследство, наши потомки, тяжелые времена которых я предвижу, вынуждены будут заново придумать Бога, чтобы противостоять враждебным силам природы хотя бы в воображении. -Истинно так, сын мой, - благожелательно отозвался свечеосиянный стол. - Но ни в коем случае нельзя оставлять в Ковчеге священников, - передернулся от похвалы Историк. – Если оставить одного, то мы должны взять на себя тяжесть выбора истинной религии. Ведь католик не будет проповедовать ислам и наоборот! Следовательно, нужно оставлять представителей всех имеющихся конфессий. Представляете толпу?– Здесь плут поднял руку, останавливая желающих возразить. -Выход есть! Для проповеди всех видов религий нужен неверующий, который не будет ни одной из религий отдавать предпочтение. Нужен Историк! Историк, знающий суть всех религий. Историк, знающий ее истоки и неотвратимость, с которой идея Бога становится на определенном этапе тормозом развития человечества. - Голос окреп, заполнил зал, и даже свет свечей будто колебался от звуков. - Историк один заменит легион болванчиков, болтающих от имени только своего Бога. Он покажет, что обществу нужен закон, ибо без закона нет и преступления. И закон должен быть выше религии! Потому что церковники объявляют все выгодное им богоугодным и праведным, и таким образом придают благопристойность, и, что особенно отвратительно, законность своей злобе, ограниченности и эгоизму. Вспомните хотя бы инквизицию! Я за широкое просветительство идей о Боге, чтобы информация убивала эмоции, чтобы не было проявлений фанатизма. Я за религию, но против священников! -Нет-нет!- вскочил черный балахон, - это теперь и здесь вы говорите о Боге, но стоит вам попасть в Ковчег, как вы забудете о своем обещании. Ваша заблудшая душа не стремится к духовному. Только верующий будет исполнять долг свой за совесть, так как служение Богу есть его внутренняя потребность. -Зачем оставлять в Ковчеге Историка? - буркнул в наступившей тишине Физик, блеснув отражением свечей в стеклах очков. - Все в мире только сумма моих ощущений. Какой смысл создавать историю ощущений? История-фикция, а историки просто призраки, занимающиеся классификацией образов. -Зрительные проекции ваших ощущений крайне нечетки, если они требуют помощи стекляшек,- ядовито парировал Историк. - Как вам через очки разглядеть историю? -История ясна и слепому, - подал голос Красная Маска. – Что есть история? Перечень драк для создания себе и ближним условий для размножения, и все под разговоры об отваге, силе духа.

Физиология на пьедестале! Вся наша жизнь постыдна с самого рождения. «Inter faeces et urinam nascimur» – воскликнул еще Августин. Мне так понравилось это выражение, что я запомнил даже латынь. Какое нам дело сейчас до пустых религиозных споров, до драк за место в бессмысленном Ковчеге? История уже закончилась! Сама жизнь не стоит сохранения! Ведь каждый из нас должен рано или поздно умереть. И ни я, ни ты, и ни ты, - он стал тыкать указательным пальцем правой руки в сторону сидящих, - уж точно никогда более не оживем. И не будем иметь к жизни никакого отношения. Так какое дело каждому из нас до того, что жизнь, к которой мы однажды случайно, и на такое короткое время, прикоснулись, после нас исчезнет? Ведь никто из нас об этом уже никогда, понимаете, никогда не узнает! И никогда не пожалеет! А о том, что могут пожалеть так и не появившиеся на свет смешно говорить! -Друзья! Договориться до ненужности сохранения человечества можно, наверное, только ночью в этом склепе, где даже спящие в могилах вокруг выше и ближе нас к свету, - мягкий баритон Биолога звучал примирительно. Оказалось, что это он сидит чуть впереди Поля и Гэмфри, и неестественно длинное чужое лицо, еле различимое вначале, оказалось знакомой физиономией с аккуратной бородкой. Правда, кто именно из двух братьев был здесь, Поль не мог определить. Ведь один из них, он помнил, улетел на материк вместе с Ирвином. –Что в жизни считать постыдным зависит от воспитания. Вы до сих пор живы, значит смирились с «мерзостями физиологии» и смогли преодолеть юношеский максимализм, - продолжал Биолог, обращаясь вначале к Красной Маске. - Но я хотел бы сказать о более важном. Жизнь действительно не представляет собою лишь краткий миг. Наше стремление сохранить разумную жизнь на земле имеет объяснение не только идеологическое (поклон в сторону Реда), и не только теологическое (поклон в сторону свечей). Доктор, - повернулся он вдруг к Полю, начавшему уже клевать носом, - не подскажете ли, за какое время вся вода, содержащаяся в организме, полностью заменяется на ту, что потребляется с пищей? -П-примерно за неделю, - лихорадочно вспоминал встрепенувшийся Поль, и сразу понял что ошибся. От волнения у него вспотели ладони. -А клетки тела? -Слизистая желудка за четыре дня, кровь месяца за два-три…, - начал перечислять Поль. -А весь организм? -Лет через пять в организме не остается ни атома от прежнего тела, - сказал Поль уже понявший, чего добивается Биолог. -Как! – театрально, как и на беседе у Учителя, явно подыгрывая, вскричал Красная Маска. – Значит я целый месяц горбатюсь, а зарплату получит тот баран, которым я, как шашлыком, заедал мерзавчик? -Благодарю, коллега, - проигнорировал замечание Красной Маски Биолог. - Могу дополнить, что примерно один процент всей имеющейся на планете воды в течение года проходит через живые организмы. За время жизни долгожителя один раз оживают все океаны и реки, ледники и облака! Представляете! Живые реки по артериям долин текут к живым морям! И мы, вместе с остальным живым миром планеты, участвуем в этом процессе. Оживает воздух, который мы вдыхаем, так как часть его становится жидкостью и с кровью разносится по телу. Оживает пища наша. -Вот видите, - торжествующе вскричал отец Иоанн, - материя в нашем теле меняется, а душа все та же. -Душа, душа, - сварливо пробубнил Красная Маска, - если душа не пьет, то зачем существует? А если пьет, покажите, чем ходит в туалет? Кстати, - обратился он к Биологу, - а ведь действительно, все окружающее живет очень даже активно! Стоит прислониться к тополю во время его цветения, как почувствуешь мощное оргазменное содрогание. - Я говорю о совсем уж неживой природе, - с улыбкой возразил Биолог. - А разве есть природа неживая! Взгляните только, каким стремительным эякулятом низвергается в лоно океана наша северная река в сезон дождей! -Не отвлекайте нас! - прикрикнул на Красную Маску один из служителей церкви. - К чему я все это говорю, - продолжал Биолог, спокойно переждав дополнения со стороны. - Сохранить жизнь в Ковчеге необходимо не только из-за отвлеченного человеколюбия, либо из-за надуманных обязательств перед Всевышним. Нет! В этом должен быть заинтересован любой из живущих ныне. Подвергнувшись тысячам превращений, материя, когда-то его составляющая, вновь попадает в различные живые тела, и, если ей посчастливится попасть в тело человека, она вновь обретает память, а, следовательно, душу. -Вы хотите сказать, что мое тело может стать и телом таракана? – раздался чей-то негодующий голос. -А вы на себя посмотрите тараканьими глазами! – грубо вмешался Красная Маска. – Я удивляюсь, как от нашего вида не выворачивает это благородное насекомое. Омерзительно голая кожа без элегантной твердой оболочки, дурно пахнущая смазка, местами выделяющаяся слизь. Бр-р-р… А с каким трудом мы, вспомните, друзья мои, свои первые впечатления, привыкаем к собственному похабному виду! Взгляните в широко раскрытые глаза потрясенного младенца, когда он впервые видит монстра, который, в конце концов, оказывается его мамой! Какое отчаяние можно прочитать в его взоре! Нет! Таракан элегантен! Удивительно тонкая организация! Благородные хитиновые доспехи! Рыцарь! Ни соплей, ни потных ног, ни перхоти! Принесите мне его! Я повинюсь за свой вид! Я преклонюсь…! Уж если кого и создал по своему образу и подобию, то это… -Прекратите богохульствовать! – вскричал монах, вскакивая и воздевая руки. -Индусы верили в переселение душ. На самом деле имеет место переселение тел, - кротко продолжил Биолог, переждав отступления. – Сохранить эту череду превращений, значит сохранить истинную вечность бытия, сохранить и для себя шанс вновь реально ожить здесь, на Земле – вот наша задача и наша философия. В этом мы видим смысл и цель жизни. А не в подготовке к вечности на небесах. - Рождаться для постоянной борьбы, для постоянного ужаса ожидания конца – что в этом хорошего? И если уж появился шанс дождаться момента когда, быть может, исчезнет с лица Земли все живое, то стоит ли ему противиться? – воскликнул кто-то из специалистов. - Быть или не быть? Оставьте этот вопрос подмосткам! – возразил Биолог. – Если бы мы в силах были уничтожить жизнь всю и навсегда, во всей Вселенной, тогда можно было бы ставить этот вопрос. Жизнь - всего лишь одна из форм превращения энергии, и в определенных условиях она всегда возникает, и будет существовать, хотим мы этого или нет. Мы обречены на существование, и вынуждены с этим смириться? Да в конце концов нам начинают нравиться окружающие монстры. Жизнь – величайшая ценность уже потому, что уж на очень короткий миг дается она материи. Поэтому убийство живого ничем не оправдано. Разве только необходимостью поддержать другую жизнь. Если нет цели и плана жизни у бабочек и орхидей, то смыслом существования человека должно быть сохранение прежде всего разумной жизни, так как уже через неё осмысляется существование и бабочек, и растений. Земле предстоит существовать еще миллиарды лет. В этом случае тело каждого из нас, та материя, из которой вы в данный момент состоите, имеет шанс быть в человеческих телах еще тысячи раз. И если мы не безумцы, мы должны сохранить себе возможность вновь и вновь возвращаться в этот мир именно в высокоразвитой форме, в виде человека. А потому обязаны сохранить жизнь собственным детям. Через них каждый имеет шанс появляться в мире живых вновь и вновь в том виде, который, я чувствую, устраивает многих присутствующих! – Я слышал о взглядах вашей группы, дорогой Биолог, - осторожно проговорил монах после непродолжительной паузы, заполненной воем ветра в невидимой вентиляционной трубе. – Их, насколько я осведомлен, проповедует некий Учитель. Для вас нет Бога. Есть лишь косная материя, которая либо была уже в вашем теле и составляла ваше «Я», либо которой лишь предстоит делать это. Вот и преклоняйтесь предкам, тела которых вы похитили, чтобы иметь свое нынешнее! Но где же в ваших рассуждениях душа? - Если под душой понимать память о своем существовании, то да, душу мы теряем! А вы что, жалеете о навечно забытом прошлом собственного тела? - Оставим теоретический спор, - смирился монах. – Я хочу возвратиться к нашему вопросу! Сможем ли мы оставить своих представителей в Ковчеге? -А что он может ответить? – развязно вмешался Красная Маска. - Ведь сами специалисты не попадут в Ковчег. Более того, они это решили сами. А вы, святые люди, цепляетесь за продолжение своего унылого существования под разными предлогами. Подумайте только, зачем вообще нужно это дурацкое превращение в живое счастливой до этого, ничего не подозревающей о какой-то там Вселенной, материи? Миллионы лет ждать своего шанса, попасть в организм в виде соленого рассола поутру и все время, отведенное на существование, мучиться от дикой головной боли с перепоя. Что же здесь хорошего? Мне больно за бифштекс, съеденный за ужином. Не знаю, был ли он счастлив, будучи коровой, но уж во мне ему приходится несладко. -Мы собрались не для философских упражнений,- поднял руку второй монах, предупреждая привычное уже оживление после речи Красной Маски, и тень его взволновалась, подскочила. - Вы что же, вносите предложение взорвать Ковчег и забыть о человечестве? -Почему бы и нет, - буркнул Физик. -Я это предложил, и настаиваю! - ожесточенно вскричал Красная Маска. – Я не верю ни в переселение душ или тел, ни в загробную жизнь. Через несколько дней мы все исчезнем и уж больше никогда не будем и в этом. Так не все ли равно… -А чувство долга? Отцовское чувство, наконец? – взорвался Рэд. -Я взгляну на ваши чувства утром, - продолжил Красная Маска. – Вас собрали по домам, а я попал сюда случайно. Встретил автобус в городе, меня узнали и подобрали. Но что я делал в городе ночью? Так вот, признаюсь вам, я сбежал из Ковчега. Два часа назад обрушился свод одного из залов. Миллионы тонн породы превратили в ледяную грязь хранящееся в жидком азоте продовольствие. Третья часть детей стали лишними, их не прокормить. Кто из вас берется отсортировать лишнюю тысячу завтра? Кто убьет их, чтобы оставшиеся имели шанс выжить? Может быть вы – служители Всевышнего? Ведь если и волос не падает с головы человека без Его ведома, значит, Он так хотел! Или это по силам врачу-коммунисту? Ваши предшественники готовы были ради счастья на земле уничтожить все человечество. Так что вам не привыкать! Или вы, уважаемый Биолог? Скормите детские тела свиньям, которых мы оставили в Ковчеге. Оставшиеся дети, в свою очередь, съедят свиней за время своего пребывания там, и материя, до того слагавшая убиенных, вновь оживет в мыслящем существе. Впрочем, в таком случае я готов сам остаться в Ковчеге даже в качестве корма. Одна из свечей на столике вспыхнула остатками истаявшего туловища и умерла, оставив двух догорающих товарок, но показалось, будто был день и стала ночь. -Не время обсуждать ваше предложение, святые отцы, - медленно поднялся Рэд. – Биолог завтра решит вопрос с вами от имени всех нас окончательно. Теперь же нам нужно собрать все оставшееся продовольствие в городе, в магазинах, у себя дома, наконец, с таким расчетом, чтобы восстановить утраченное. Я подниму по тревоге войска гарнизона. -Но ведь продовольствия в городе уже мало! - охнул кто-то. – На окраинах уже сегодня в магазинах не было хлеба. В центре города цены взлетели. -Значит, завтра его не будет вообще! Молчание было ответом. Из книги "Умри вовремя" www.book-st.ru