Эпизод.Окончание

Начало: http://maxpark.com/community/4707/content/2551043
Продолжение: http://maxpark.com/community/4707/content/2551270


     В районной больнице мне сделали необходимые снимки и положили в общую мужскую палату. Жену  положили в женскую - на другом этаже. Я провалился в сон. Палата была на шесть коек и проснувшись, я увидел на пяти из них по одному – два гостя из соседних палат. Всё прояснилось очень быстро. Моего пробуждения поджидал следователь прокуратуры. В соседней палате лежал его родственник, и следователь рассказал тому о нашей аварии. И ещё он сказал, что когда ГАИшники, подымая машину, узнав, что мы живы, начали креститься, приговаривая , что из таких машин они обычно вытаскивают трупы. Весть быстро разнеслась по больнице, и больные ходили смотреть на меня как, на экспонат. Увидев, что я проснулся, следователь принялся за дело. Внимательно выслушав мои показания, он сказал:
   - По твоим приметам мы не найдём машину, ослепившую тебя. Если тебя выпишут из больницы до 18:00, дело не будет открыто.Если ты останешься, то придётся открыть дело, но это чистый висяк. Решай!
      Пообещав убраться до 18:00, я попросил разрешения для жены позвонить домой. Вернувшись из кабинета зав отделением, она сказала, что за нами выезжают две машины: её брат с женой и её же двоюродные родственники .В 17:15 они прибыли в больницу.
И в который раз я убедился, что Бог меня любит! Моя умница жена попросила брата взять оставшуюся от её отца ампулу промидола – наркотического обезболивающего средства. А у мужа двоюродной сестры в городе оказались далёкие родственники, один из которых работал ветврачом. То есть, проблем со шприцами не было.
      К 18:00 мы покинули больницу. Моя левая рука продолжала висеть и я, став на ноги, почувствовал, что и левая нога неохотно подчиняется мне. Меня это как-то не развеселило, но я не подал вида. Жена, со слезами в глазах от своей боли, пыталась меня 
поддержать. Я старался быть молодцом. Только тихо поскуливал, как побитый щенок. Видимо, поддерживая меня, она тоже чувствовала  себя как бы легче. И вот мы в доме у дальних родственника. Легкий ужин, укол и около 10-ти вечера мы покинули гостеприимный дом. Температура на улице была около нуля, опускался лёгкий туман. 
      Расстояние в 200 км. я обычно  проезжал за 2,45 – 3 часа. С учётом ночи, мы рассчитывали на 4 часа. Как раз время действия промидола. Но Бог, при всей любви ко мне, послал ещё одно испытание – сильнейший туман. Проснувшись через четыре часа безмятежного, младенческого сна, я узнал, что до дома нам осталось ехать ещё семьдесят километров. При таком тумане это означало ещё два часа езды. Я насторожился, но делать было нечего. Эти два часа были для меня кошмаром. Мне казалось, что если я только поведу глазами, я потеряю сознание. Дыхание моё было медленным и поверхностным. Редкий глубокий вздох доставлял мне неимоверную боль в груди.
       Домой мы добрались в начале шестого. А в семь часов утра мы поехали в городскую больницу. Мне сделали повторные снимки, после чего уложили на койку в палате. Осматривал меня зав.травматолтгическим отделением. Ничего не сказав, он вышел и направил ко мне нейрохирурга. Тот, посмотрев снимки, сказал:
- Не крутить головой! Не шевелиться! Не дышать!
    Я понял, что это шутка с большой долей правды. На мой вопрос о моём состоянии, он сказал, что у меня перелом со смещением позвонка шейного отдела позвоночника, трещина в позвонке спинного отдела позвоночника, перелом грудины и сильное сотрясение мозга. Малейший сдвиг шейного позвонка может привезти к полному обездвиживанию. В месте сдвига шейных позвонков находится двигательный центр. Смещённые диски
придавили это центр, в результате чего моя левая рука повисла, а левая нога подчинялась мне с большой неохотой. Остальные травмы были мене опасные, но не менее болезненные. На вопрос о моих перспективах врач ответил, что один из тысячи человек с подобными травмами немного ограничен в движении. Остальные ограничены больше. И лишь один из десяти тысяч может бегать. Я понимал, что эти цифры условные, но мне никак не хотелось оставаться инвалидом. Я себе не представлял этого состояния и не понимал, как это может быть! И я заявил врачу, что буду бегать. Сказав «Дай Бог», врач ушёл. С женой, как выяснилось, было чуть легче, но не менее болезненно. У неё был разрыв ключицы и ей вставили три спицы, чтобы зафиксировать плечо. Она проходила с ними три месяца. Ну и, естественно, сотрясение мозга.                                                          Началось моё лечение. На шею мне надели шину ЦИТО (Центральный Институт Травматологии и Ортопедии), фиксирующую голову относительно плеч. На грудину и позвоночник надели какой-то панцирь, так как в этих местах гипс не ставится. Панцирь был чужой и не очень удобный, но на данный момент очень необходимый. Из медикаментов мне давали обще укрепляюще и обезболивающее.
       Через две недели меня выписали из больницы. К тому времени, в результате физиотерапии, нога почти восстановилась, а рука, хоть и двигалась, но туда, куда она хотела, а не я. Координации движения не было.
                                     4. Восстановление  

      Через короткое время мне изготовили индивидуальную рубашку из поливинила, которую разрешили снимать во время физиопроцедур и, раз в неделю, для купания. Такое же условие было и для шины ЦИТО. Из физ.процедур мне прописали подводную вытяжку шеи, подводный массаж, горизонтальный душ и общий массаж. С особым удовольствием я ходил на подводный массаж. Это был массаж тела, находящегося в воде, довольно мощной струёй воды из шланга. Проводился он в обыкновенной ванне. И проводила его довольно пышная женщина лет тридцати. Мне неизвестно по какой причине, но две верхние пуговицы её халата всегда были расстёгнуты. И поскольку работать ей приходилось согнувшись, мне открывался шикарный вид двух её полушарий любимого мной (немаленького) размера. Наслаждение было двойным!  
       Через несколько недель врач определил у меня атрофию мышц левой руки, вследствии её малоподвижности.  По совету того же врача, я начал усиленно работать над этим вопросом. Я часами, до изнеможения, сжимал резиновое кольцо. Старался всё делать левой рукой. Даже кушать. И я победил! Атрофия остановилась!
         Так продолжалось долгих  восемь месяцев. Но уже через три месяца, восстановив машину, я в пластиковой рубашке и шине на шее начал снова ездить на свои точки.
         Некоторые возмущались моей жадностью, а некоторые восхищались моим геройством.И тем и другим я отвечал одно и то же:
 - Ребята! У меня семья, дети и пять человек, работающих на меня. И все хотят кушать. Да и я не хочу быть инвалидом.
А для этого надо двигаться. Я не жадный и не герой. Я человек, сознающий насущный момент. И если Бог дал мне шанс остаться в живых, да ещё и большей мере восстановиться, то не воспользоваться этим – грех!                             
       Из всей этой истории я сделал один вывод, ставший моей жизненной позицией: бороться надо всегда до конца, до последнего дыхания. И не думать о героизме. Это жизнь и она сложилась так, как сложилась.