Нелюбимые дети

Принято считать, что мать всегда любит своих детей. Вот весь мир может не любить, а мать — любит, и никогда не предаст. Но я не верю в безусловность материнской любви. На протяжении десятилетий имел возможность наблюдать несколько знакомых семей, в которых дети или родители — мои ровесники. И в которых матери своих детей не любят. И, перефразируя Толстого, вся материнская любовь одинакова. А вот нелюбовь бывает разной.

Нелюбовь № 1

Витя рос среднестатистическим хорошим ребенком. За пятерки его целовали, за четверки мама с ним не разговаривала. Поэтому учился он на отлично. Стоматологический факультет закончил с красным дипломом. Мама очень гордилась. Еще больше мама гордилась, когда через три года сын купил ей шубу. Отец к тому времени умер, и мама для Вити была всем.

В 28 лет на работе Витя пропорол стоматологическим бором палец. Через 3 месяца его отвезли в инфекционную больницу с подозрением на гепатит. Через неделю перевели в ВИЧ-отделение с подтвержденными гепатитом В, С и ВИЧ-инфекцией.

Мама почему-то пришла только через неделю. Это время она потратила на выяснение вопроса: «можно ли заразиться всем этим бытовым путем?» Выходило, что нельзя. Но пришла она к сыну в респираторе и резиновых перчатках. Старшая сестра посмотрела ей вслед с непередаваемым выражением прокуренного лица.

Мама долго допытывалась, сможет ли Витя и впредь зарабатывать, и сообщила, что теперь у него будет отдельная посуда, которую после еды Витя должен будет замачивать в растворе хлорамина. «Мало ли что, а мне всего 50 лет!»

Выписавшись, Витя домой не вернулся. Уже 7 лет все его контакты с матерью сводятся к денежным переводам. Ее это вполне устраивает. Соседям она говорит, что сын живет в Германии. Правда, некоторые его видели на Литейном, но, видимо, обознались. Конечно же обознались.

Нелюбовь № 2

Катя забеременела случайно. Ребенка решила оставить: уже 27, да и живот должен был вырасти аккурат к сессии.

Беременных студенток преподаватели боялись, на то и был расчет. Катя курила за углом, подальше от осуждающих взглядов группы.

— О, шевелится, — ухмылялась она, — предсмертные судороги.

— Кать, а если зелененький родится? — интересовались подружки.

— В химчистку сдам, — отвечала будущая мать.

… Горшок ее дочь освоила практически самостоятельно. Также самостоятельно научилась штопать бельишко, звонить в крайних случаях папе, готовить нехитрую еду. Когда Катя долбанула дочь головой об стол, отец забрал ребенка. О существовании дочери Катя не вспоминает. У нее уже другой муж и другие, любимые, дети.

Нелюбовь № 3

Люда работала почти круглосуточно. Днем — инженером, вечером — портнихой. Необходимость спать была досадным недоразумением: денег катастрофически не хватало на репетитора дочке по английскому, по математике, на летний отдых, на витамины, на модную обувь...

Дочь понимала, что мать трудится на износ. И понимала ради кого. Поэтому была отличницей, истово учила английский, вела домашнее хозяйство. Почему она стала колоться, откуда в ее окружении взялись люди, уже не по одному разу сходившие на зону, — было загадкой.

Дочь вынесла из дома все. Люда боялась с ней ночевать в одной квартире: обезумевшая дочка пару раз пыталась ее убить. Теперь деньги уходили на нарколога, детокс, реаниматолога — несколько передозировок, несколько ножевых...

Эту войну Люда бы проиграла, если бы не встретила уже под 50 своего однокурсника, который, как выяснилось, любил ее все эти годы. И, что немаловажно, был богат.

Он перевез их обеих в другой город, влил кучу денег в лечение дочери, отлично понимая перспективы героиновой наркоманки. Купил дочери квартиру в соседнем доме, заставил устроиться на работу. Люда потихоньку расцвела, занялась наконец-то собой. И тут дочь опять сорвалась. Опять передозировка, опять токсикология, опять психотерапия...

— Люда, скажи, ты любишь дочь? Вот после всего этого — любишь?

— Нет. Я ничего не чувствую к этой женщине. Это давно уже не моя дочь.

— Тогда почему?..

— Я должна.