А бабушка оказалась лишней...

Когда-то она была молодая, здоровая, сильная, и рано овдовев, что называется, вкалывала за троих, чтобы поставить на ноги двух мальчишек, у которых постоянно снашивались до дыр туфли, и мгновенно становились короткими брюки, рубашки, куртки...
Старший, мечтал стать военным, и закончив артиллерийское училище, уехал служить далеко от дома. Младший, после металлургического института, устроился на завод, стал неплохо зарабатывать, женился.
Она приняла невестку радушно, и старалась всю домашнюю работу взять на себя.
Когда родился внук, её счастью не было границ! Она вставала к нему ночью, она его купала, пеленала, готовила ему соки, варила кашки, кормила, и в любую погоду гуляла с ним на воздухе.
Внук подрастал, а бабушка старела...
Её пенсии хватало на лекарства, хватало, чтобы иногда купить себе в магазине что-нибудь вкусненькое, что она стеснялась попросить у невестки, и скушать, сидя на скамеечке, или дома, пока никого нет, ну и на что-то по мелочи: новые домашние тапочки, ночную сорочку, бельё...
То, что оставалось, она откладывала, и с радостью дарила детям и внуку на День Рождения, Новый год, День защитника Отечества, Женский день. И немножко на то, на что откладывают многие пожилые люди. На тот день, когда пробьёт роковой час...
Ну а помимо этого, у неё частенько"стреляли", старшие, под предлогом, что немного недостаёт для какой-то покупки, внук на свои нужды. 
Как она гордилась тем, что может дать им какую-то сумму, может помочь, выручить! 

Квартира, в которой жила семья Веры Петровны, была трёхкомнатная. Комнаты не очень большие, две смежные, и одна, самая маленькая, всего двенадцать метров, где и жила бабушка с внуком.
Когда внуку исполнилось пятнадцать лет, невестка подошла к ней и сказала:"Мама, Вадик уже большой, к нему ребята будут заходить, им поговорить нужно, позаниматься, переходите в зал, там комната больше, просторнее,и  лоджия,и телевизор... Так  и для Вас, и для Вадика будет лучше."
Вера Петровна согласилась.  

Она и раньше чувствовала, что раздражает их, что мешает, но гнала от себя эти мысли, и старалась  всячески угодить: утром заварить кофе, приготовить завтрак, то блинчики, то сырники, то омлет...
Но зачастую, именно этим раздражала ещё больше:" Мама, ну кто в состоянии с утра, перед работой, когда ещё не совсем проснулся, это кушать? Только продукты переводите." Сын поддакивал жене, внук наотрез отказывался есть перед школой что-либо, кроме бутерброда.
Ну, а потом у Веры Петровны и сил уже не было...

В комнате, где она была вместе с внуком, у неё была кровать, тумбочка, на которой лежали лекарства, стакан с водой.

Была полочка с любимыми книгами, которые она время от времени перечитывала. Шкаф с одеждой на двоих с внуком. Теперь она должна была спать на диван-кровати, который ни разложить, ни сложить сама не могла; трудно было стелить и собирать постель, относить её в спальню к сыну и невестке, приносить стул из кухни, чтобы положить на него всё то, что лежало раньше на её тумбочке... Теперь это всё стало обязанностью сына и невестки. И она слышала, как они ссорились между собой из-за  того, кто это сделает.
Ночью она просыпалась. То в туалет надо, то водички попить, а утром слышала упрёки, что шаркает ногами, кряхтит и спать мешает. 
Старший сын, который получил назначение ещё до развала Союза, и осел в Амурской области, звонил, спрашивал, как дела? Приезжал он очень редко, на день-два, вместе с семьёй по пути на юг, во время отпуска. Всё звал к себе в гости, но дорога дальняя, тяжелая, да и дорогая очень. Не осилить...
Так что, смотрели они на Сашка и его семью, в основном по фотографиям и видеокассетам. Сейчас обещал уже диск выслать, может внук через компьютер покажет...
Вера Петровна старшему сыну не жаловалась. Он далеко, помочь не сможет, только переживать будет, а если что-то скажет брату или снохе, то ей же и будет хуже, обидятся, и её ещё во всём виноватой сделают. 
А сегодня утром сын вообще разошёлся : "Мама, ты специально утром тарахтишь крышкой от чайника, и кран открываешь так, что этот водопад я и в спальне слышу?" Она пыталась объяснить, что в чайнике воды почти не было, и она хотела вскипятить воду, чтобы они могли попить чай перед работой.
А тут выскочила невестка, с перекошенным от злобы лицом:"Сегодня суббота! Выходной! Мы выспаться мечтали! Так разве ж Вы дадите?! Не лезьте, пожалуйста, со своими услугами, мы сами сделаем себе всё, что надо!"
Вера Петровна вышла на лоджию. Как жаль, что не работает лифт, вышла бы она на улицу, посидела бы во дворе на скамеечке с другими старушками, отвлеклась бы от своих грустных мыслей, а теперь, куда себя девать? Крутиться у них под ногами не хочется...
Сын с невесткой позавтракали, её не звали. Потом он вышел на лоджию: "Мама, мы на рынок, тебе что-нибудь купить?" Она отказалась.
Когда захлопнулась за ними дверь, вышла в кухню, налила себе чаю, пила, и плакала...
-Я лишняя здесь, в своём доме, со своим сыном, с внуком, которого вынянчила, с невесткой, к которой относилась, как к дочке, что же делать? Живьём же на тот свет не пойдёшь...

А сколько их, таких бабушек и дедушек, раздражающих и мешающих жить собственным детям и внуками? 
А ведь когда-нибудь они тоже станут бабушками и дедушками, что их ожидает? Подумали бы...