Нестрашный Пу

Очень хочется бросить всё и вернуться назад, к своим зэкам и зэчкам. Туда, где зло легко узнаваемо и ярко окрашено, где добро безгранично и всегда неожиданно. Где легко (как оказалось — в сравнении) бороться, потому что победа недостижима, а несправедливость очевидна невооруженным глазом. А потому не страшно — это как во сне или как в сказке, где просто надо верить в хороший конец и не удивляться, когда у дракона отрастает еще девять голов. Тебя ведь предупреждали? Срубишь три — отрастет шесть, срубишь шесть — будет девять… Чего-то другого ждала? Ну вот и не хнычь.

Проснувшееся гражданское общество немного отвлекло от зэков и кинуло на финансовый фронт борьбы с системой. Я собираю деньги на митинг, или на митинги — как получится. Понятно, что проблема финансирования (а оно получается общенародным, надо скинуть любую сумму на счет в «Яндекс-Деньги», который называется «Кошелек Романовой») — это не про деньги. Это про уголовку. Ибо мы все видим, как легко закрыть любого из организаторов на любое количество суток. Но ведь речь идет всего-то о каких-то сутках, а не годах. Да хотя бы и годах — кажется, я наименее подходящая кандидатура для впечатления годами. Зато на суде оторвусь на годы вперед — законы знаю хорошо, налоги плачу, всё провожу через счет, пожертвования на митинг принимаются только от физических лиц, ибо понимаю опасность привязки организаций (экстремизм легко пришивается при желании). Тему знаю, иллюзий не питаю, в окружающих меня людях уверена — не то что несколько лет назад, спасибо тюрьме. Граждане скидываются охотно и как-то очень искренне, кое-кто и записочки умудряется досылать — прямо бальзам на раны. И расцветает в душе герань. Или сирень, черт их разберет в декабре-то.

Тяжело другое.

Сливы, компромат, оскорбления и просто клевета. Наконец-то до меня дошло, зачем Госдума предыдущего созыва напоследок отменила уголовную ответственность за клевету — чтобы можно было безнаказанно клеветать на нас. Это неприятно, и хочется ответить симметрично — да не можется, нет такой привычки. И убеждения не позволяют. Всё думаешь: а что скажет то самое гражданское общество? Мало ли — вдруг поверит? В тюрьме проще: там нельзя обмануть, это себе дороже.

В общем, политика — это жуткое дело. Она требует полной прозрачности и безгрешности, при этом она легко разрешает грешить победителям. Ну то есть тем, кто себя таковыми считает, наплевав на мнение общества. Хочешь быть политиком — расскажи про себя всё, без утайки, и старайся не грешить больше. Всё равно всё выплывет. Запишись в кандидаты в святые — глядишь, и привыкнешь, и понравится. Стараться нужно. Тех, кто не старается, обычно переизбирают. А кто не старается быть хорошим, зато старается всё время переизбираться, того ожидает гражданское недовольство. Сперва недовольство, потом негодование, а хуже всего — смех. Или свист. Самое плохое — когда всё вместе.

Да-да, бандерлоги и нестрашный уже Пу — имени памяти Редъярда Киплинга, переведенного в наши реалии талантом Д. Быкова. Только вот путинские бандерлоги к Киплингу никакого отношения не имеют. Боюсь, что вспомнил бывший президент России, кандидат в президенты России и премьер-министр России вовсе не Киплинга. Бандерлогами в тюрьмах и зонах называют зэков, которые живут иллюзорной жизнью: не работают, сидят себе расслаблено, наплевав на всё и на всех, гоняют чифирь… Бандерлог — это обычно блатной. Но такой, средний: не сявка и не бродяга, так себе — бандерлог. Что-то вроде подполковника ФСБ.

Бандерлог — да, это довольно презрительно. И это ровно тот случай, когда можно вернуть определение и попасть точно по адресу.

Кстати, слово «бандерлог», наряду с упоминанием презерватива одним из кандидатов в «презики», сыграло злую шутку с Нестрашным: жертвовать на митинг стали вполне себе действующие чиновники и просто люди из обоймы, которым давно уж вроде бы все до фонаря. А вот поди ж ты. Жертвуют умно — сколько угодно можно слать запросов, да мы тут все финансисты собрались, тертые.

Уверена, что многих увижу на митинге в субботу. Уверена, что они тоже думают о безопасности людей, которые туда придут. Они тоже — «новые сердитые». Но не главные. Новыми главными должны стать те, кто не хочет уезжать. Кто хочет делать дело здесь, кто хочет пригодиться именно там, где родился, — то есть настоящие патриоты, сильно недовольные теми, кто испоганил само понятие и слово.

Будет ли это весело, будет ли это пафосно, будет ли страшно или скучно — не знаю, зато знаю точно: кто пропустил Болотную, тот пропустил Историю. Мимо себя.