Реванш генерала Попова: Народ пошёл на штурм за приговорённого "Спартака". Слово взяли адвокаты

Иван Прохоров

Это не флешмоб и не петиция для галочки. За одни сутки по всей стране — от цехов и госпиталей до заводских кабинетов и фронтовых блиндажей — полетели письма с паспортами и адресами в защиту боевого генерала, которого вычеркнули из строя. Юрий Подоляка поднял народ на штурм глухих дверей. Вопрос только в том, услышат там стук или предпочтут отмолчаться.

Народный вал: письма, которые должны услышать

Юрий Подоляка, как в старых фильмах про деревенский сход, объявил перекличку — только вместо колокола у него Telegram, а вместо сельсовета — Верховный суд и кассационная инстанция. Призыв простой и без дипломатии:

Пишите! Достучимся до небес!

И понеслось.

За первые сутки — больше пятнадцати тысяч писем. Не лайков и сердечек, не "держитесь там" в комментариях, а настоящих бумажных и электронных обращений с паспортными данными, чтобы никакой судья не сказал: а кто это вообще написал? География и состав впечатляют: от слесаря в Тюмени и хирурга в Казани до директора крупного завода на Урале и полковника, воевавшего под командованием Попова.

Это не анонимная толпа. Это люди, которые готовы подписаться своими именем, фамилией, отчеством, показать прописку и сказать:

Да, я за него — за того, кого вы осудили как вора.

Тут и семьи погибших бойцов, и ветераны, и те, кто с ним стоял в грязи под дождём, и те, кто в жизни на фронт не попадал, но понимает, что сейчас творится неправда.

"Пишите! Достучимся до небес!" — призвал  Юрий Подоляка. Фото: Царьград

Подоляка собирает этот вал, чтобы направить его в коридоры власти. План простой: обрушить такой поток гражданских голосов, чтобы чиновники хотя бы раз отвлеклась от своих бумажных правил и посмотрели на людей, для которых герой — это не медалька на параде, а живой командир, под начальством которого ты сам воевал и остался жив.

Должен ли суд слушаться народа?

Адвокат осуждённого экс-командарма Ивана Попова Сергей Буйновский в этой истории напоминает про учебники по праву, где ещё писали "власть народа" без кавычек. Он говорит: суд в России — это не какая-то отдельная планета, а часть власти, действующая от имени граждан. Значит, и слушать народ он не просто может, а обязан. Особенно когда речь идёт о человеке, от которого напрямую зависит оборона страны. Для него дело Попова — это не только юридическая история, но и вопрос национальной логики: что важнее в момент СВО — упорно держать генерала за решёткой или вернуть его на передовую, где он умеет делать своё дело лучше других.

Если исходить из того, что наказание в любом случае от имени государства, а государство — это народ, то оно выносится от имени народа. Если народ говорит, что приговор несправедливый и неправильный даже в части наказания, то суд обязан это услышать. Фактически приговор, который был вынесен Попову судом, не достиг своей цели. И он не является справедливым по отношению к тому же Попову. И об этом говорят люди, граждане этой страны, которые не удовлетворены таким приговором. Должен суд их услышать или нет? Суд не должен их услышать, он обязан их услышать.

Юрист в беседе с Царьградом добавил и ещё одну деталь, которую в кулуарах военные называют "парадокс тыла". Тюрьмы сегодня пустеют — заключённых берут добровольцами на фронт, включая тех, кто сидел за особо тяжкие преступления. Но боевому генералу, чьи заслуги очевидны, вернуться в строй запрещают. Для Буйновского это явный перекос:

Сейчас идёт СВО, у нас тюрьмы пустые, потому что все, кто хотел, ушли добровольцами на СВО. Если взять срез тех, кто ушёл, то это далеко не лучшие граждане нашей страны. И осуждены они по более тяжким преступлениям, по особо тяжким преступлениям в том числе. А когда боевому генералу, который показал свой профессионализм в деле, отказывают в возвращении на СВО, стоит задаться вопросом: справедливо ли это в нынешних условиях для страны? Что важнее? Надо всегда исходить из того, что важнее для страны в определённый период. Так вот, важнее для страны, чтобы Попов был в тюрьме или на СВО руководил армией, бригадой, дивизией.

Другой известный адвокат — Дмитрий Краснов смотрит на ситуацию без сантиментов. В интервью Царьграду он признаёт: да, поддержка огромная, народный резонанс есть, но по закону он ничего не решает. Тысячи писем и подписей — это моральное и политическое давление, но в юридической плоскости приговор останется в силе. Он уверен: апелляция не изменит срок, а на фронт Попова всё равно не отправят.

Народная любовь не может влиять на приговор. У нас решения по уголовному делу выносит суд, так прописано в Конституции. Наличие общественного мнения на решение судьи повлиять по закону не может. Безусловно, моральное, политическое, общественное давление на судью есть, апелляционная инстанция сейчас рассматривает дело. Но, с моей точки зрения, приговор не поменяют, он останется прежним. И, скорее всего, Попову не разрешат быть освобождённым по вот тому коридору, который построен для лиц с вынесенным приговором, по поводу возможности отправиться на СВО. Отправить генералом его невозможно. А рядовым — это несёт под собой опасности, угрозы, что он может попасть в плен, а он носитель достаточно высоких государственных тайн. Поэтому я думаю, что, скорее всего, приговор останется в прежнем виде.

Как бы ни хотелось верить в чудо, система в таких делах не разворачивается по письмам и эмоциям.

Максимум, на что можно рассчитывать, — что судьи почувствуют этот фон. Но их решения будут опираться только на материалы дела, которые граждане не видели и вряд ли увидят.

История конфликта

Чтобы понять, почему сегодня тысячи людей штурмуют своими письмами канцелярии, надо вернуться в тот момент, когда генерал Попов, командуя 58-й армией, решился на то, чего в нынешней военной вертикали не прощают: сказал правду и народу, и начальству в лицо. Не кулуарно, не через шёпот в приёмной, а вслух, в аудиосообщении, которое разошлось по офицерским чатам быстрее, чем сводки с фронта.

Тогда, летом 2023 года он открыто доложил о провалах на линии обороны и о том, что войска несут неприемлемые потери. Не стал подбирать слова, чтобы "не нервировать руководство". Его речь стала роковой.

Фото: Царьград

Обращение генерала Попова опубликовал депутат Госдумы генерал Гурулёв.

Доброй ночи, мои любимые гладиаторы. Надо было собраться с мыслями, много событий произошло за последние два дня, сейчас можно об этом уже уверенно сказать: меня отстранили от должности. Я жду дальнейшую свою судьбу военную.

Попов рассказал, что во время пребывания в должности он максимально сократил дистанцию со всеми военнослужащими — от сержанта до начальника штаба армии:

Потому что одинаково мы гибнем, одинаково воюем, одинаково всем страшно, одинаково всем больно и тяжко. Не делал различия абсолютно никакого между вами. И был всегда честен максимально с первого дня прибытия в нашу армию.

Генерал объяснил, что конфликт начался с того, что он сказал правду об СВО:

Я во имя вас, во имя погибших всех наших друзей боевых не имел права врать, поэтому обозначил все проблемные вопросы, существующие на сегодняшний день в армии по боевой работе, по обеспечению. Назвал все вещи своими именами. Заострил внимание на самой главной трагедии современной войны — это отсутствие контрбатарейной борьбы, отсутствие станций артиллерийской разведки и массовая гибель и увечья наших с вами братьев от артиллерии противника…

Также поднял ещё ряд других проблем, высказал это на самом высоком уровне — откровенно, предельно жёстко. В связи с этим, видимо, старшие начальники почувствовали во мне опасность какую-то и стремительно, за один день световой, состряпали приказ министра обороны, вывели меня из расположения и от меня избавились. Как сказали сегодня многие командиры полков дивизии, нашу армию не смогли пробить с фронта военнослужащие Вооружённых сил Украины — нас ударил с тыла наш старший начальник, предательски и подло обезглавив армию в самый тяжёлый и напряжённый момент.

Эти слова стали приговором генералу "Спартаку" задолго до приговора суда. Конфликт с Генштабом вышел за рамки служебных разногласий и превратился в тихую, но беспощадную войну. Вскоре против Попова возбудили уголовное дело о хищении металлических конструкций на 130 миллионов рублей, оформленных документами с подписями, которые, по словам защиты, были подделаны.

Даже после начала следствия Попов пытался найти компромисс: в феврале он подал ходатайство об отправке на фронт под личную ответственность, с готовностью вернуться в колонию по первому требованию. Ответ был однозначен — отказ. И вместо передовой он получил общий режим, лишение звания и уничтоженную карьеру.

На фронте же его по-прежнему считают своим. Волонтёры, офицеры, бойцы, губернатор Запорожья Балицкий — все в один голос называют его честным и боевым командиром. Но там, где и генералам не положено думать, честность может стоить свободы.

Что с того?

Дело Попова давно вышло за рамки одного уголовного процесса. Оно стало лакмусовой бумажкой: способны мы ради победы отодвинуть ведомственные амбиции и личные счёты или будем глушить тех, кто мешает комфортной картинке отчётов. Народное возмущение здесь не про любовь к конкретному человеку, а про чувство, что "своих" бросают, когда они очень нужны.

Фронт тем временем не ждёт, пока юристы перепишут формулировки. Каждый месяц без опытного командира — это новые потери и новые ошибки, которых можно было избежать. И пока Фемида тратит силы на то, чтобы держать Попова за решёткой, враг тратит силы только на то, чтобы нас уничтожить.

Пятнадцать тысяч писем — возможно, последний способ достучаться до небес, до тех, кто называет себя представителями народа. Услышат ли там этот гул, покажет не пресс-релиз, а то, кто и как поведёт бойцов завтра. И если они снова промолчат, им придётся отвечать уже не перед письмами, а перед фронтом.