«Героизм надо подкреплять институтами». Беседа с Юрием Усковым

Юрий Усков – уроженец и житель Йошкар-Олы, основатель компании iSpring, ведущего российского разработчика решений для корпоративного онлайн-обучения. Также создал в родном городе ИТ-лицей «Инфотех» и Институт iSpring, в который вложил 1,3 млрд рублей. 

10 февраля нынешнего года Ускова задержали и 12 февраля предъявили обвинение в том, что в 2013 году он якобы купил землю в Оршанском районе Марий Эл ниже кадастровой стоимости, чтобы построить на этой земле деревню айтишников. Слабость обвинений и поднявшаяся волна общественного возмущения привели к тому, что Усков был выпущен из СИЗО с запретом определённых действий. Однако следствие до сих пор не прекращено. Усков связывает происходящее с тем, что он выступил против застройки рекреационных земель в Йошкар-Оле. Мы побеседовали с ним о том, как происходящее сказывается на его жизни, и о том, какая работа сегодня необходима России.

- Вы уже два с половиной месяца живёте без телефона, интернета, Телеграма, под следствием… Есть хоть какие-то косвенные плюсы у нынешнего положения дел?

- В концентрированном виде информацию до меня доносят. Но, конечно, эти устройства сжирают огромное количество нашего времени. И его у меня стало сжираться меньше. Я стал больше времени уделять детям. Есть такое правило: каждый ребёнок нуждается в том, чтобы у него со мной было отдельное время, и чтобы в это время у нас с ним было что-то наше отдельное. И детям общения с родителями никогда не бывает много. Когда ты на связи, тебе кто-то пишет постоянно, надо ответить… А тут – не пишут. Меньше отвлекают.

Кроме того, сложная ситуация – это всегда повод о чём-то подумать, переосмыслить. И я тоже осмысляю. Любая внештатная ситуация нам даётся за что-то и для чего-то. Трудности какие-то проходишь, жизнь тебя проковывает, чтобы стал покрепче. Видимо, требуется увеличить внутреннюю плотность, потому что предстоят какие-то новые нагрузки. У меня так в жизни было много раз. И каждый сложный эпизод – это какая-то подготовка и уплотнение, для того чтобы встретиться с чем-то более трудным.

Например, у меня был опыт: я работал в компании, которая продаёт компьютеры. Я работал там инженером по сетям, но приходилось заниматься и продажами. Это для советского человека, который учился стать программистом, инженером, было немножко странно. И я даже не рефлексировал тогда, зачем мне этот опыт, но прошло несколько лет, мы основали компанию, и я понял. Оказывается, этот опыт продавать – пригодился. Ни у кого другого в компании его тогда не было.

Такие вещи видятся на расстоянии, потом уже. Я понемногу научился замечать такое.

- Это плюсы. А какие минусы? Это мешает вашей работе?

- Конечно, это мешает работе. Коммуникации затруднены, связываться с кем-то приходится через третьих лиц. Крайне неудобно. Но это опять к чему меня подводит? Есть такая история для бизнесменов: выйти из операционки. Сейчас выхожу немного больше, чем раньше. Я считаю, что совсем выходить из операционки – неправильно. Бизнесмен, который ушёл в какие-то выси и вовсе в операционной деятельности не участвует – это для меня история странная. Говорят, что самый лучший бизнес – это тот, которым управляет основатель и владелец. Хотя есть и примеры устойчивых акционерных обществ. Например, «Проктер энд Гембл» так успешно управляется уже двести лет. Но там сформирована культура. Сильная культура менеджмента. Мне бы хотелось, чтобы у меня тоже такое получилось. И я много внимания направляю на развитие руководителей.

- Следствие ведь продлено до десятого июня?

- Следствие может продолжаться ещё примерно полгода. Это вполне вероятно, поскольку дело прямо сфабриковано из пустоты. Там же как формулируется? «Есть факт хищения у государства денег в составе организованной группы из корыстных побуждений, с умыслом, по предварительному сговору…» Все эти обвинения должны на чём-то стоять. Но факта хищения нет. Судья определил считать ущерб по кадастровой стоимости. Я в 2013 году приобрёл землю в 15 раз дороже той кадастровой стоимости, она и для сегодняшнего дня высокая. Поэтому размер ущерба – ноль. Потом надо доказывать «состав преступной группы» - то есть что я с кем-то договаривался, чтобы похитить ноль. Таким образом, в деле ничего нет. Но люди, которые его инициировали, будут упорствовать, потому что пути назад у них нет тоже. Ведь если в деле ничего нет, получается, что они «в составе преступной группы по злому умыслу» организовали преследование частного предпринимателя, используя служебные полномочия в преступных целях. Так что они будут стоять на своём и процедурно могут создать кучу приключений. И создают. Приходят многочисленные запросы от налоговой. По всем нашим контрагентам – десяткам, может быть, сотням – пришли требования, что они должны что-то предоставить. Геморрой создаётся по всем направлениям. Я прихожу в школу – у меня проходят профориентационные встречи с родителями в школе, я им рассказываю про ИТ-индустрию – и теперь мне в школе говорят: мы не можем, отменяйте встречу. Или у нас есть аэроклуб – бабах, и у него отбирают участок! Такое давление когда-то давно я проходил в лайтовом варианте, теперь – полный хардкор.

- Всё-таки было впечатляюще, как много людей почувствовали ненормальность происходящего и высказались в вашу поддержку.

- Да. И я удивился, как много людей меня, оказывается, знают. И что им не всё равно. Это было потрясение. Я когда сидел в изоляторе, ко мне должен был прийти следователь предъявлять обвинение. И пришёл адвокат. Я спрашиваю: что в мире делается? Он мне говорит: твоё видео увидели тридцать миллионов человек. Я спрашиваю: ты нулями не ошибся? Неужели такое возможно? Но потом пришёл следователь и сказал, что сегодня предъявлять обвинение не будут. И я понял, что что-то происходит. Вот где полнейший цифровой детокс – так это в изоляторе. Я там две книжки прочитал: второй том Тита Ливия, про пунические войны, и Энди Гроува «Выживают только параноики». Это глава корпорации «Интел», он рассказывает про то, как они проходили тяжёлые времена. Я сейчас студентам читаю курс по истории ИТ-индустрии, и мне как раз надо было готовиться к курсу. 

- На работе со студентами это не сказалось?

- Тогда – сказалось. Я пару-то пропустил. Утром еду на пару к 8:20, только отъехал – и тут меня принимают и начинают упаковывать… Или вот простая вещь: мы хотим провести субботник по уборке сосновой рощи в Йошкар-Оле. Мы его там постоянно проводим: убираемся, делаем дорожки, мостики, сажаем деревья... И обычно это не вопрос. А сейчас я даже не знаю, получим ли мы разрешение на субботник. Палки в колёса по всем направлениям.

- Но у вас сейчас уже кристаллизуется, что вы можете вынести из этой ситуации?

- Пока нет. Она просто за рамками моей жизни. История такая: у меня есть дело. Я создал высокотехнологичный ИТ-бизнес. Но мотивация была не такая уж бизнесменская. Мотивация была: собрать интересных людей и делать с ними интересные вещи. Больше про развитие, чем про выгоду. Поскольку команда не может жить без финансово-экономической структуры – в это тоже пришлось погрузиться, и это получилось. Но я понял, что по жизни я – про то, чтобы людей развивать. Соответственно, институт, который мы создали, стал логичным продолжением всего, что я делал раньше. И я сейчас понимаю, что моя важнейшая задача – сделать хороший университет, сравнимый с американскими вузами по качеству подготовки. Это проект гораздо более сложный, чем кажется. Для него внутренней стойкости нужно гораздо больше, чем для бизнеса. Тут давление сложности, неопределённости, людского недоверия, скепсиса… Давление в 3D.

- Мне кажется, вы делаете проект, похожий не столько на американский университет, сколько на идеальное представление об американском университете…

- На идеальное представление об университете, если точнее. Я смотрю в продукт, который получится. В людей, способных самостоятельно мыслить. Способных добиваться высоких результатов, с кругозором и глубиной.

- Но они же индоктринированные там, в Америке.

- Несомненно! Индоктринированные – это хорошо. Это сообщает человеку определённый запас устойчивости. Просто у них своя индоктринированность, а у нас должна быть своя. Что русскому хорошо – то немцу смерть. Я в этом проблемы не вижу. Надо понимать, что американские вузы имеют дело с американским материалом и готовят к американской реальности. А американская реальность заключается в том, что они воспринимают весь мир как свой домашний рынок. А мы себя воспринимаем почему-то на обочине. Но нам придётся столкнуться со своей миссией. Со своей ответственностью за весь мир. Людей, способных так мыслить, немного. И у нас пока нет серийных способов подготовки таких людей.

- Что вы подразумеваете, говоря о нашей ответственности за весь мир?

- У каждой более-менее проявившейся культуры есть своя доминанта. Термин «доминанта» ввёл Иван Солоневич в известной его книжке «Народная монархия». Например, мы можем обозначить орднунг как доминанту у немцев. Это тот мотив, который их организует и куда-то ведёт. Они ради него готовы жертвовать многим. Они активно строили новый мировой порядок, но однажды выбрали не тех противников, и у них не получилось. Они не поняли, куда лезть не надо. Команда из первой лиги не должна бросать вызов команде из высшей лиги. И они не поняли, что они в первой лиге, а мы – в высшей. Англосаксы – как и мы – высшая лига. У них другая идея – это выгода. Британцы и американцы сильно отличаются, но выгода, как ключевая мотивация, их уравнивает, они просто смотрят на неё с разных позиций, но на многое ради неё способны. И есть наша доминанта – правда. Или справедливость, которую я определяю как контакт с правдой. Это то, что нас объединяет, ведёт, мотивирует, заряжает и спать спокойно не даёт.

Так вот. Сейчас мир построен по модели англосаксов – по выгоде. И все так или иначе под неё подстраиваются. Но у меня ощущение, что мир устал жить в этой модели. И ищет чего-то другого. Мы можем предложить ему свою доминанту – жить в контакте с правдой. Это то, что мы, как игроки из высшей лиги, должны отстаивать. Миссия России – быть надёжей и опорой для других стран, цивилизаций, культур. Когда мы спасали негров в Африке – мы делали своё дело, просто не очень умело. Сейчас мы находимся в том состоянии, что нам себя бы спасти. Но спасая себя – мы спасаем мир. Мы как цивилизация существуем для этого.

- Вы можете назвать какие-то тексты, где это концентрированно выражается?

- Концентрированного выражения пока нет, но, например, Фёдор Михайлович Достоевский писал примерно об этих вещах. Он не дошёл до формул, но был в процессе осмысления идеи. И мы придём к формулам, потому что нам самим себя надо понять, и тогда мир сможет нас понять. Когда мир нас не понимает – он нас боится. Тут другая метафора: представьте, медведь из леса вышел и в эту дверь зашёл. Что мы будем делать? Мы будем искать другую дверь, куда бежать. И у нас не будет других мыслей. Наша проблема как цивилизации состоит в том, что мы себя никому не объяснили. Себе-то не объяснили, а им – тем более.

Так что наша задача – себе про себя объяснить какие-то не очень сложные вещи, вылезти из ложных мифологем. И понять, откуда мы, про что мы и куда мы. Похоже на ситуацию с гадким утёнком. Он оказался на птичьем дворе в компании с утками, и они ему рассказывают, что он гадкий. Ему нужно увидеть других таких же, лебедей, а не уток.

- Таких – кого? На кого нам равняться?

- Россия одинока в своём контакте с правдой. Но мы можем увидеть другие примеры, которые нам отзываются очень хорошо. Древний Рим, конечно, не родственная нам и, по большому счёту, враждебная цивилизация. Но это очень релевантный пример: построение сильного гражданского общества, сильного государства. Построение государства по определённым принципам, ради которых люди на многое готовы пойти, в том числе пожертвовать имуществом, жизнью или казнить собственного сына. И в этой далёкой от нас истории я увидел примеры выдающихся людей, которые сделали что-то значимое, и это вошло в предание, цементировало цивилизацию на довольно длительный срок.

- Вы приводите примеры из прошлого…

- Примеры из прошлого крайне важны. Без понимания прошлого невозможно ничего.

- ...но на самом деле вы делаете то, чего ещё не было.

- Но этого не сделаешь без контакта с прошлым. Вот смотрите: если я держу карандаш за одну точку – я без усилий могу направить его куда угодно. А если за две – то возможность направить его куда-то гораздо меньше. И мы, имея контакт с прошлым, гораздо чётче определяем свой путь в будущее.

Нашей цивилизации всегда не хватало институтов. И Рим – тот пример, когда люди от прецедентов переходили к институтам. У римлян была способность – она есть и у нас – вовлекать в свой проект вчерашних врагов. Это то, что отличает настоящую империю. Чем больше тело – тем более велика для него необходимость иметь хороший каркас. Черви прекрасно живут без скелета. Но высшим биологическим видам без скелета никак. И нашей стране тоже всегда не хватало хорошего и достаточно гибкого скелета. Мы достаточно быстро росли и развивались, но из-за отсутствия скелета перекладывали ответственность на отдельных людей, отдельных героев. И мы пока что – цивилизация героев. Это не плохо, но героизм надо подкреплять институтами. Значит, нужны люди, которые будут эти институты подкреплять и развивать. Это создаёт другой запрос на образованность.

- Какие проблемы с образованностью у России и, в частности, Йошкар-Олы?

- Важнейшая проблема – что отсюда уезжают молодые талантливые ребята, лучшие выпускники школ. И мы не можем их задержать. Одна из моих идей по созданию университета – в том, что нам надо предложить что-то сравнимое или лучшее, чем в столичных городах. И я, обладая частным институтом, помогаю поддерживать родную специальность ПС [программное обеспечение вычислительной техники и автоматизированных систем] в местном Политехе [Поволжский государственный технологический университет], потому что это правильно. Туда поступают ребята, которые хотят учиться и любят программирование. Кстати, меня из Политеха тоже ушли. Я там преподавал с 2004 года, а с конца февраля больше не преподаю.

И есть советская инерция. Каждая «правильная училка» хочет, чтобы её ученик поступил в Физтех, МГУ или МГИМО, и она тогда повесит себе виртуальный орден на грудь. Но они туда уезжают, а здесь остаются дыры в бюджете и ямы на дорогах. К тому же в Москве таких полно. Они бы сюда несли свою энергию, тут бы стали кем-то, наполнили местный бюджет, уплотнили жизнь, создали движуху! Часть возвращается. Но это очень небольшая часть. И в мой институт поступают в основном иногородние студенты. В прошлом году 71% был иногородних. Люди приезжают из Москвы, из Питера, из Хабаровска, из Екатеринбурга, из Краснодара… Обычно ведь в Москве происходит всё самое передовое, а другие города от неё отстают. И там люди быстрее понимают, что вот такие возможности существуют, и готовы приехать за ними в Йошкар-Олу. А наши – по старым протоптанным тропам, как лососи на нерест, «в Москву! в Москву!» - штурмуют московские вузы.

Приведу пример: российские программисты выигрывают международные олимпиады по программированию. Стабильно. Одни русские фамилии. Но с ИТ-бизнесами совсем не так. В 2023 году российская ИТ-индустрия заработала 30 миллиардов долларов. Это бесконечно малая величина по сравнению с тем, что заработала американская ИТ-индустрия. Нашей стране нужны компании, которые создадут продукты-блокбастеры, продукты мирового уровня. Как «Майкрософт», «Гугл», «Амазон», «Оракл». Но мозги есть – а понимания клиента, понимания, что такое хороший продукт, хорошая коммуникация – нет. И этому нигде не учат.

Нашему бизнесу пока что нужно учиться у американского бизнеса, мы ещё лет тридцать должны брать лучшее из американской практики, она в мире капитализма была так или иначе самой передовой. А наша цивилизация обладает этим качеством – учиться у своих противников. Это очень ценно.

- В знаменитом московском математическом лицее «Вторая школа» я видела карту, на которой флажками были отмечены места, где работают его выпускники. Все флажки были только за пределами России. Это не потому, что выпускники этой школы в России не работают, а просто потому, что там посчитали нужным упомянуть только тех, кто работает за пределами России. Вектор такой: со всей России едут в Москву, а из Москвы – за границу.

- Потому что мы пока папуасы. У нас мышление, как у папуасов. «Яндекс» в том же 2023 году заработал 8 млрд долларов. «Гугл» – полный функциональный аналог «Яндекса» - заработал 308 миллиардов. Что мешает Яндексу зарабатывать столько, сколько Гугл? Проблема – в амбициях основателей. Были два талантливых мальчика: Аркадий Волож и Илья Сегалович, которые учились в хорошей алма-атинской математической спецшколе, а потом в так называемой «керосинке» - Институте нефти и газа имени Губкина [Сегалович учился в Московском геологоразведочном институте]. Они создали «Яндекс», и их самые смелые амбиции были превышены в тысячу раз. Если твои амбиции превышены в тысячу раз – можешь ли ты их ещё повысить?.. Это вряд ли. На советских кухнях такие амбиции не рождаются. Это проблема масштаба, проблема местечковости, которая в нас очень крепко сидит, и нам её надо преодолевать. И она не связана с тем, где мы живём: в Москве или в маленьком городе.

- Какое отношение деревня айтишников имеет к вашему желанию, чтобы молодёжь оставалась в Йошкар-Оле?

- Никакое. Деревня айтишников имеет отношение к моему пониманию, как правильно жить. На своей земле, за городом. Участок должен быть не шесть соток, а хотя бы двадцать, чтобы тень твоего дома не падала на участок соседа, чтобы можно было выйти на лужайку, что-то посадить. Я просто с самого начала собирался жить в своём доме, и чтобы рядом были люди, похожие по культуре, по ценностям. Это не про удержание. Это про стиль жизни. Врождённый патриотизм существует только у небольшого процента. Очень мало людей думают: это моё место, я буду здесь несмотря ни на что. Это редкость.

- Вы относитесь к этому проценту?

- Да, отношусь. Я с детства упоротый патриот России, родных мест, своего города. И когда я здесь, я чувствую себя гораздо лучше. Это моё место, мои корни, моя экосистема. Это для многих так, но немногие люди это понимают. А у нас в своё время сказали, что самые крутые уезжают в Москву, - и многие люди по этому сценарию до сих пор живут. Ветер туда дует и людей, как листочки, уносит. Хотя качество жизни в небольшом городе гораздо лучше, особенно если у человека есть контакт с корнями.

Беседовала Татьяна Шабаева