Трепетно вспоминаю о Прекрасном учителе

    В прошлом веке в Ленинградском Инстиуте Авиапционного приборостроения (ЛИАПе , а ныне – ГУАПе) курс теоретических основ радиотехники (ТОР) нам читал Борис Иванович Иванов (такая уж экзотичная у него была фамилия). Звали его Борванч.

    Был он практик: пришел из промышленности, из ВНИИ Коминтерна, где ранее разрабатывал мощные передатчики и, может быть, поэтому нас - студентов - раздражал   необычным отсутствием начетничества и повышенной любовью к излагаемому материалу с неумеренной назидательностью.

    Во первых словах своей лекции он обычно минут пять напоминал, что же мы проходили на предыдущем занятии, указывая, как изложенное нам интересно и значимо, и вдруг без особой оговорки переходил к дальнейшему изложению.

     Если материал ему казался особенно важным, делал повторы, обильно поливая их новыми нюансами. Все это он сопровождал красочными поучительными эпизодами из своей незаурядной практики талантливого инженера изобретателя. Слушать такие лекции, наверно, было бы приятно, но мы не любили излишне напрягаться в мучительном отслеживании повторений в конспекте. Многие однокашники за это его тихо ненавидели.

    Помню, сдавал Борванчу экзамен по курсу радиотехнических измерений.

И вот задает он дополнительный вопрос: пропорционально какому же функционалу отклоняется стрелка прибора системы? Я подумал и робко ответил, что, вроде бы, этой информации не было в прочитанном им Курсе... Он согласился, но осерчал и процедил, что мне, мол,  вообще при таком отсутствии творческого воображения не стоило слушать Курс. Дальше (это  на экзамене-то!) не поленился несколько минут объяснять, что этот функционал - эффективное значение, и почему именно так. Я засомневался в корректности его суждений и стал робко полемизировать. Он – в полемику не вступил, а задал  другой вопрос, на который я также не смог ответить...

     Однако, больше всего меня потрясло, что, вопреки всем учебным нормативам, неслыханным образом он поставил мне в зачетку "отлично". Вот такой экзотичный чудак! И как же его не любить!

     Не помню, чтобы Борванч  улыбался. В своем предпенсионном (или пенсионном?) возрасте, с маленькими пухлыми детскими губками, абсолютно седой, всегда серьезный, шизоидный и целеустремленный. Рассказывал (и мы ему верили), что на производстве при сдаче аппаратуры мощных передатчиков  он месяцами не уходил с работы, спал тут же на раскладушке. Мне это остро импонировало, казалось романтичным.

  Петр Новыш .  Санкт-Петербург