Вернет ли русская литература былое значение

Современная русская литература уже несколько десятилетий находится не в фокусе общественного внимания и, как казалось до недавнего времени, свыклась со своей скромной нишей. Однако в последнее время и в этой области чувствуется оживление. Один за другим пошли литературные скандалы. То обнаружится, что почтенное издательство выпускает книги, пропагандирующие однополые отношения, то кто-то из тех, кого по недоразумению считали мэтрами, признается в финансировании ВСУ. В то же время литераторы, поддерживающие нашу страну, стали все чаще задумываться о том, как изменить неказистое положение своего цеха.

Так, по следам писательского круглого стола в Госдуме, который прошел по инициативе фракции ЛДПР, поднялась встречная волна: группа литераторов объявила о создании «Союза 24 февраля», который обещает начать решительную борьбу за перемены в литературе, в деле издания и распространения книг, и представить программу конкретных действий. 

Впрочем, любая подобная инициатива предсказуемо наталкивается на ледяной скепсис. Мол, советские времена с их поэтическими концертами на стадионах, с миллионными тиражами и соответствующими гонорарами не вернуть, если только не ставить специально отобранных литераторов на государственное довольствие, не вводить цензуру и не запрещать все прочие виды досуга, чтобы у людей просто не оставалось иного выбора, кроме как посвящать свое свободное время чтению книг.

У нас вообще есть много любителей злоупотреблять гегелевской максимой «всё действительное разумно». У них любое неприятное явление объясняется действием объективного закона. «У русских падает рождаемость, и это естественный процесс». «Все империи распадаются, и это естественный процесс». То же и с упадком литературы. Мол, смирись, гордый человек.

При этом те же самые люди, возможно, записываются на курсы успешного успеха, чтобы изменить свою собственную жизнь, вовсе не считая, что они объективно обречены прозябать в бедности. Так почему же мы не можем сообща попытаться что-то изменить в себе и вокруг себя? Все зависит только от нас самих.

Часто говорят, что в советское время общество было литературоцентричным. Это не вполне точно. Советское общество (прежде всего его образованная часть) было смыслоцентричным. Люди были увлечены поиском смысла и в писателе видели создателя смыслов, а не массовика-затейника. Даже ту литературу, которая считалась занимательной, читали, чтобы что-то понять. Путешествовали по миру вместе с Жюлем Верном. От Фенимора Купера узнавали об индейских племенах. Изучали французскую историю по Александру Дюма-отцу, хотя потом огорчались, выяснив, что он многое переврал. В отличие от современного серийного фэнтези, уводящего от реальности, научную фантастику читали, чтобы понять будущее.

Но смысл искали не только в литературе. Театр имел репутацию храма искусства, режиссеры и актеры воспринимались как интересные собеседники, а не герои светских скандалов, и никому бы не пришло в голову завлекать зрителя в театр голыми задницами. И вовсе не потому, что это было запрещено. У Юрия Любимова голая Нина Шацкая на метле летала, но на Таганку шли не за этим. Школьники, не выучившие английского, слушали The Beatles, веря в то, что эти простенькие песни содержат важный смысл, а уж наш отечественный рок в первую очередь был славен содержательностью своих текстов.

И даже цирк не считался чисто развлекательным балаганом; как минимум клоуны приравнивались к интеллектуалам.

А потом настала эпоха развлекательной культуры. На смену чтению пришло чтиво – то, во что можно уткнуться в метро, чтобы ничего не видеть вокруг себя. Смерть автора произошла у нас не по Ролану Барту. Автора убили издатели и книготорговцы, усилиями которых в топ тиражей выводились книги-однодневки, написанные армией литературных негров. На моих глазах загубил себя очень талантливый прозаик, который, чтобы как-то прожить литературным трудом, впрягся в бесконечную серию романов про межгалактических пауков, чьим автором значился какой-то придуманный англосакс.

При этом литература как развлечение все равно проигрывает другим, более эффектным и зрелищным жанрам. Поэтому популяризация литературы за счет ее мимикрии под развлечение изначально была обречена на провал. То есть дело не в том, что издатели, книготорговцы и сами авторы недостаточно бодро идут в этом направлении, что журнал «Новый мир» выходит не на глянцевой бумаге и не с кричащей обложкой. Просто направление было выбрано неверно.

Нет, серьезная литература не умерла, но оказалась в гетто. В этом гетто царит жесткая и прогрессирующая монополизация. В этом гетто нет литературной критики, нет ни нового Белинского, ни нового Кожинова, а есть штатные маркетологи при издательствах и книжные блогеры-любители. Этим гетто все меньше интересуется читатель, а значит, все более значительную роль играет литературно-издательская тусовка как таковая, которая по законам своей внутренней кухни определяет, «кому быть живым и хвалимым, кто должен быть мертв и хулим». Наконец, это гетто даже выведено из состава культуры, пребывая под равнодушным крылом Минцифры, для которого литература сводится к книжному бизнесу, лишенному каких-либо смысловых и ценностных приоритетов.

Все это вынуждает самих литераторов, особенно молодых, ориентироваться не на читателя, не на своего соседа и согражданина, а на это замкнутое сообщество, которое раздает премии, приглашения на фестивали и в творческие резиденции. Так из литературы уходят большие идеи, яркие герои и судьбы, уступая место вялым персонажам и медитации на собственный пупок, именуемой «литература травмы».

Сегодня бесполезно создавать моду на чтение. Ты приходишь в книжный магазин и видишь целые стеллажи книг, чтение которых оглупляет. Еще немного, и быть читателем станет просто стыдно. Сегодня бесполезно и просить у государства больше денег на литературу, поскольку деньги эти главным образом распределяются по уже сложившимся связям и в конечном счете не меняют положение дел, а, напротив, укрепляют власть все того же замкнутого сообщества, плоды деятельности которого продолжают отваживать читателя от книг ныне живущих авторов. 

Мне кажется, государство в литературе не должно заниматься ни цензурой, ни бездумной раздачей денег. Его участие в литературных делах должно быть основано на смыслах и ценностях. На тех ценностях – традиционных и вместе с тем новаторских, – о которых мы всей страной договорились. На тех ценностях, которые сегодня в первую очередь воплощают люди, сражающиеся за Россию и помогающие фронту. Именно в таком ценностном отборе нуждается современная литература. И тогда рано или поздно, шаг за шагом, мы вновь пробудим думающего русского читателя, который будет искать ответы на самые насущные вопросы у своего пишущего современника.