Кто матери-истории ценен?

Когда 11 ноября я написал небольшой текст о годовщине смерти Брежнева, то предсказуемо значительная часть комментариев к нему снова пришлась на обсуждение нежизнеспособности «совка». СССР — это как некая красная тряпка для его ненавистников и сторонников. Хочешь устроить хороший добрый конфликт на пустом месте — произнеси слово «СССР».

В реальности ни в возникновении, ни в крахе Союза ничего необычного не было. Эволюция (или ее проекция на социальные процессы история) всегда работает одинаково. Вначале действуют законы социальной термодинамики, которые описывают развитие социальной системы, возникновение в ней кризисов (вначале структурных, затем системных) и далее — катастрофы. Когда катастрофа происходит и система разрушается, наступает время социальной синергетики, описывающая процессы, происходящие в нестационарном состоянии, которое мы для удобства называем мало что объясняющим словом «хаос». Синергетика показывает, как образуются зародыши будущих систем , как они конкурируют между собой и как в конечном итоге возникает новая, отвечающая признакам стационарной системы — то есть, обладающая устойчивостью и источником развития. После чего в дело снова вступает теромодинамика.

По сути, рассказывая о возникновении Солнечной системы (а она, между прочим, является третьей итерацией нашей центральной звезды, Солнце — это звезда третьего поколения), рассказывая о возникновении Саудовской Аравии (она, кстати, тоже является третьей версией государства Аль-Саудов) или о возникновении и крахе СССР, мы говорим об абсолютно однотипных явлениях и процессах.

Суть их всегда одинакова — природе (или истории, если мы говорим о социальных процессах) глубоко безразлично, кто именно победит в ходе соревнования прото-систем в хаотическом пространстве. Побеждает всегда та система, которая успевает накопить в себе достаточный ресурс для устойчивости и получает возможность разрушать и поглощать другие системы, своих конкурентов. После чего природе/истории столь же безразлична судьба возникшей системы — всё упирается в её способность развиваться и преодолевать противоречия. Чем сложнее структура системы, тем с большим числом противоречий она успевает справляться одновременно. И если у неё не выходит, то природа снова создает хаос и лепит новую систему. Так и работает эволюция. Если на то, чтобы получить хороший результат, уйдет десять циклов — хорошо. Не получится, значит, будет одиннадцатый или сто пятидесятый. Природе/истории всё это вообще фиолетово, она подчиняется законам и правилам.

Нюанс здесь только в одном. Одни и те же противоречия приводят к одной и той же катастрофе, в которой возникают примерно одни и те же зародыши будущих систем.

СССР появился в ходе катастрофических процессов, вызванных кризисом капиталистической системы. Как верно отметили классики, именно Россия оказалась самым слабым звеном капиталистической системы, так как она стала пятой крупной экономикой после США, Англии, Франции и Германии, которая попыталась перейти на капиталистический путь развития. Но Россия вступила на этот путь, когда система капитализма уже прошла период становления и преодолела пик своего развития. По факту Россия вошла в эту систему уже в ее кризисном состоянии, а потому просто не успела стать полноценным капгосударством. А может, уже и не могла, так как пять капиталистических экономик на тот момент было уже слишком много. В общем, случилось, что случилось, произошла катастрофа, в ходе которой Россия могла стать совершенно иным социальным субъектом, чем СССР. Могли победить белые (причем их было много разных, так что еще вопрос — какие). После победы в Гражданской войне в ходе ожесточенных внутрипартийных битв могла победить какая-то другая группа, а не группа Сталина — в общем, синергетические процессы формирования системы привели к тому результату, который мы уже знаем. Но он не был предопределен, он был лишь вероятностным. СССР могло вообще не быть, он мог быть совершенно иным, чем мы его знали, но получилось так, как получилось. Система обладала колоссальным источником развития и совершила рывок в этом самом развитии, темпы которого до этого мировая история не знала и не видела. Это же и похоронило Союз, так как управлять столь стремительными процессами развития никто не умел, не было опыта — ни исторического, ни интеллектуального. Кроме того, человеческая психика - очень специфический инструмент, сочетающий в себе крайнюю гибкость и пластичность в юном возрасте и невероятную ригидность во взрослом состоянии, обеспечивающую устойчивость организма выработкой консервативных моделей поведения. Поэтому на переходных этапах и во время кризисов геронтократия - прямой путь к краху любой социальной системы, так как старческая психика максимально активно сопротивляется любым изменениям, даже тем, которые назрели и перезрели.

Однако истории, как сказано выше, на всё это глубоко наплевать. Не справился — на выход. В ходе новой катастрофы получилась нынешняя Россия, о которой ни хорошо, ни плохо говорить нет никакого смысла — вышел уродец с нулевыми историческими перспективами. Крайне примитивное криминальное образование, сутью которого стало проедание накопленного ресурса и переработка его в ничто. В нихиль.

Нюанс повторяется — капитализм (точнее, сильно развившийся капитализм, который и структурно, и системно уже совершенно иной, чем в конце 19-начале 20 века, но это все равно капитализм) снова в тяжелейшем и непреходящем кризисе. Плюсом к этому сейчас к катастрофе на полных парах идет Китай, который, как и Россия, вошел в капитализм уже в состоянии системного кризиса этой системы, а потому крах Китая мне, к примеру, представляется абсолютно неизбежным, и скорее всего именно он запустит новый глобальный цикл общей катастрофы. И вот в ней снова будут создаваться зародыши новых систем, бороться друг с другом, и искать ответ на кризис капитализма, как искал его СССР. И нашел, между прочим, так как была создана принципиально отличающаяся от него система, которая (что немаловажно) спасла остальной капиталистический мир, подарив ему абсолютно новое противоречие — борьбу советского и западного блоков.

Это противоречие и стало новым источником развития капитализма, так как любое противоречие — это одновременно могильщик и источник развития. Такой вот дуализм. И крах СССР привел к тому, что это противоречие исчезло, и капитализм вернулся обратно к своему прежнему кризисному состоянию, которое невозможно разрешить иначе, чем через катастрофические преобразования. То есть — через новый цикл хаоса.

Неглупые люди на Западе это уже достаточно давно осознали, и разные варианты «новых нормальностей» в качестве проектных решений для будущего хаоса создаются уже сейчас. Что, кстати, говорит о том, что несмотря на относительную устойчивость мирового порядка, в нем начинают действовать законы синергетики, то есть — катастрофа уже происходит у нас на глазах.

Так как противоречие то же самое, то и ход катастрофы будет примерно таким же, как и в начале 20 века. Другой вопрос, что нового СССР, скорее всего, уже не случится. И очень возможно, что новый социальный субъект возникнет не на территории России. В этом плане Китай гораздо лучше подходит для повторения пройденного. Правда, у Китая есть свои особенности, которые могут его свести с дистанции либо сразу, либо очень быстро. У Китая нет мессианской идеи, нет глобального проекта, который он может самостоятельно отрефлексировать и предложить миру. У СССР таких идей было немало. Вначале это была идея мировой революции, затем возникла идея построения социализма в отдельно взятой стране с последующей индукцией ее в окружающее пространство (это совершенно иная идея, чем мировая революция, между прочим). Китай же — это культура торговцев, они могут только продавать. Ничего мессианского у них никогда не было и не будет. И в этом смысле хотя системно Китай лучше всего походит для возникновения новой альтернативы капитализму, но (по всей видимости) никогда ею не станет в силу своей вторичности. Возможно, ею станет ислам — потенциал там очень большой, но исламский социализм — это однозначно будет нечто жуткое во всех смыслах. Но, повторюсь, матери-истории на всё это глубоко наплевать. У нее только три критерия — устойчивость, способность к развитию и достаточная сложность системы для преодоления быстро растущих количественно и по амплитуде противоречий роста. Удовлетворяешь этим условиям — существуешь. Нет — свободен.

Возможно ли, чтобы на территории России произошло повторение событий 1917 и последующих лет? Трудно сказать. Как человеку «отсюда», конечно, хотелось бы. Просто потому, что нынешний мафиозный уродец просто не имеет права на существование. А потому хотелось бы, чтобы на его месте возникло что-то очень сильно иное, более человечное и уж точно не разлагающееся и смердящее, как сегодня. Но пока предпосылок для этого я не вижу, откровенно говоря. Мы вообще сходим на нет, растворяемся в окружающем пространстве, а сегодняшняя дичь и агрессия — это больше конвульсии перед смертью.

Однако это ощущения, и не более того. У истории могут быть на этот счет иные соображения, хотя повторюсь — она лишь запускает процесс согласно законам своего функционирования. И дает шанс всем. А что выплывает из новой версии хаоса — ее не интересует. Три базовых условия. Если они выполняются — ты будешь жить. Не выполняются — о тебе забудут.

Собственно, я начал с СССР. Им и закончу. Союз обладал колоссальным источником развития. Он обладал очень солидной устойчивостью, как внутренней, так и внешней. Внутреннюю ему обеспечивала безусловно притягательная идея, внешнюю — созданное противоречие блоковой борьбы с Западом. Система была почти идеальной, но ее подвело невероятно быстрое развитие Союза. Никто и никогда не управлял столь стремительно развивающейся системой, а потому она предсказуемо накопила чудовищное количество противоречий, в которых захлебнулась система управления.

Слишком хорошо — это тоже плохо. Поэтому и противники, и сторонники СССР могут обсуждать его сколько угодно, но: он уже никогда не повторится, так как возник в ходе вероятностных процессов, а значит — даже если произойдет всё то же самое, что предшествовало возникновению СССР, новый субъект тоже станет итогом каких-то вероятностей. Предположить, что они в точности или даже близко повторят то, что происходило «тогда», просто нелепо. Произойдет ли у нас попытка реанимации нового глобального проекта с Россией в числе его субъектов? Не уверен, честно говоря, на мой взгляд, Россия исчерпала свои возможности для участия в глобальных проектах в качестве субъекта. Более того — вероятность ее распада и постепенной ассимиляции с окружающим пространством достаточно велика. У нас нет сейчас источника развития, который мог бы перезапустить заново хоть какой-то проект. Шанс был, но за тридцать последних лет ресурс развития уничтожен вчистую, а сегодня он последними каплями уходит в землю где-то под Авдеевкой. Теперь даже пышные похороны главнокомандующего в глобальном смысле немногое изменят.

Но возможно все. Правда, для этого придется вывернуться мехом внутрь, как говорил герой «72 метров», так как иного источника развития, чем героизм, у нас сейчас не осталось. А героизм — штука крайне специфическая, герои обычно сгорают. Насовсем и навсегда. Остаются только легенды. Не хотелось бы, скажем прямо.

Самый лучший для нас сюжет — это если мы на какое-то продолжительное время (одно-два поколения) вообще выпадем из истории и займемся собой. Как японцы, к примеру. После кризиса 90 годов Япония занялась сама собой и перестала ставить перед собой экспансионистские задачи. И вдруг оказалось, что внутреннее развитие — это очень даже неплохо. Хотя да — внешняя субъектность у японцев сегодня не ахти, и ее политикам приходится ювелирно выруливать между чужими противоречиями. Но пока это получается. Неужели мы тупее японцев?

Анатолий Несмиян