Я УХОЖУ

На модерации Отложенный

Рассказ Юрия Лифшица, город Орск.

- , -

Я УХОЖУ - сказала Поулина.  - На рынок? - без отрыва от монитора поинтересовался Лившиц.  - Насовсем.  - И кто же он?  - Ты его не знаешь.  - Сапожник?  - Его сын.  - Вот дура! На кой тебе он сдался, - глухой, немой, слепой?  - Безрукий и безногий, - вздохнула Поулина и спохватилась: - Сам дурак! - Она машинально паковала вещи. - Я заберу холодильник и телевизор. Ты все равно не смотришь.  - И обхожусь без манны колбасной, - согласился Лившиц, отстукивая на клавиатуре текущий текст. - А как у него с корнеплодом?  - Свинья!  - Как у свиньи?!  - Скотина!  - Свинья или скотина? Либо то, либо другое.  - Либо ты!  - Я? - изумился Лившиц. - Не уходи, Поулина! Восклицательный знак. Мы с тобой еще не исчерпали всех моих ресурсов.  - Я ему нужна.  - Ты нужна всем. Во-первых, мне, твоему родному извергу, во-вторых, а в-третьих...  - Ему нужнее.  - Ну да, он тебя бить будет.  - Я его люблю, - не подумав, возразила Поулина.  И ушла, прихватив холодильник.  Пару недель спустя Лившиц встретил ее на панели: вся в синяках, под глазами круги, она потемнела, осунулась лицом, раздобрела корпусом, зрачки помутневших глаз ширились от счастья.  "Чем это он ее?

- завистливо подумал Лившиц. - Какая она красивая стала, вся такая беременная!"  В его редкие сновидения все чаще стал просачиваться сын сапожника. Оседлав корнеплод, он нетопырем порхал над Йорском и сыпал матерными пророчествами.  Сеансы полуночной магии стали достопримечательностью. Йорчане и гости города сходились на Костоломской площади, бесперебойно лузгали подсолнухи и с ностальгическим восторгом комментировали экспрессивные проповеди. Время от времени сборище топорщилось от мегафонного чавканья матострелковой милиции.