Я не жадный, но какие-то устои рушатся!

 

         Я всегда любил угощать гостей. Приятно, когда люди довольны накрытым столом. Бывали у меня дома литераторы, художники, естественно, родственники. Собирал я как-то авторов журнала «Нахалёнок». Особенно довольны были пенсионеры. Их радовала красная рыба и другие закуски. Собралось тогда человек тридцать. Единственное, что угнетало меня, вызывая неловкость, то обстоятельство, что приглашённые гости подходили ко мне чокаться бокалами. Но запретить эту церемонию я не смог, так как они не слушались. Был на этом вечере и известный в местных кругах  певец. Он исполнял свой песенный репертуар, в который входили очень задушевные песни… Как-то известного череповецкого поэта Игоря я взял на отдых к себе на дачу за 250 километров от города. Для него село было в новинку, как сельское хозяйство для нынешнего президента. Однажды я услышал поэтический голос из туалета: «Валентин Иванович! Я крючок не могу открыть!». Пришлось через дверь давать консультации Игорю. Крючок-то был обыкновенный, проволочный. Чтобы его открыть, нужно было предварительно потянуть дверь на себя. Слава Богу, открыли, не вызывая специалиста из МЧС…

         На пенсии ситуация несколько изменилась. Нет, нет, я не превратился в Плюшкина. Упаси Бог!  Если иду в гости к таким же пенсионерам, беру что-то из вкуснятины, типа апельсинов, конфет, торта и так далее. Естественно, и вина какого-нибудь прихватываю. А вот когда посещают меня гости, ограничиваться чаем с конфетами и печеньем считаю зазорным. В голове автоматически включается калькулятор. Ага, если выложу на стол ветчину, сыр, фрукты, конфеты, вафли, сок, то нам с собачкой несколько дней придётся делать вид, что мы поели, сытые и довольные.

Я-то могу попытаться убедить себя в необходимости лечебного голодания хотя бы в течение одного дня в неделю. А как убедить в этом собаку?  Может и не уловить псина пользы для себя в таком лечении…

         Видимо, подобные мысли приходят не мне одному. На днях приехали в село  навестить меня пять человек из деревни, в которой я родился. Дочь старушки, зайдя в дом,  сказала, что лучше посидеть на лавочке около входа. Мол, меня там уже ждут. Люди приехали посмотреть на меня, как не выйти. Тем более дальние родственники. Муж этой старушки приходится моей матери троюродным братом. Его нет уже в живых,  как и  матери моей. Вышел на улицу. Там Анна Михайловна, её сын Николай, мой бывший ученик, его жена и их внучка. В дом заходить категорически отказались. Поговорили, посмеялись над жизнью бедных россиян. И они уехали…Нельзя сказать, что после их отъезда я почувствовал облегчение. Нет, конечно! Просто мне стало грустно от того, что в связи с бедностью стали рушиться какие-то устои жизни человеческой…