Четыре королевы внука малороссийского свинопаса

На модерации Отложенный Четыре королевы внука украинского свинопаса

 Марьян Сидорив

 

Часть I. От свиного стада к российской графской короне.

Алексей Разумовский, «ночной император»

Иван Шилов © ИА REGNUM

Но это будет «потом». А «тогда», еще в начале XVIII века в селе Лемеши, неподалеку от города Козелец, жил реестровый казак Григорий Яковлевич (теоретически — внук князя Ружинского). Ничем особым он не отличался, разве что присказкой: «Що то за голова, що то за розум!», за что и получил свое прозвище: «Розум». Женат был на Наталье Яковлевне Демешко, с которой прижил шестерых: сыновей Данила, Алексея, Кирилла и дочерей Гафию, Анну и Веру.

Пьяница был знатный и с семьей не церемонился. За сыном Алексеем с топором гонялся. Настолько запугал пацаненка, что тот сбежал к своему учителю, дьяку Михайловской церкви села Чемер (в 16-ти километрах от дома) и жил тем, что действительно пас свиней и пел в церковном хоре. Алексей сохранил трепетную память о своем детстве и до последних дней хранил в дорогом ларце свой суконный кобеняк-видлогу: суконный мешок с прорезями для глаз и рта, спасавший пастухов от дождя и мороза.

Сбежал Алешка на свое счастье — за него был Бог и токайское вино. Еще при Петре Великом при императорском дворе была создана комиссия, отвечавшая за поставку ко двору венгерских (токайских) вин. При императрице Анне комиссию возглавлял полковник Федор Вишневский, который зимой 1731 года возвращался с винным обозом и на Рождество остановился именно в Чемере. Там, на клиросе церкви, он заметил 22-летнего красавца с роскошным голосом и забрал его с собой в Питер. Ибо знал, что дочь Петра Первого, великая княжна Елизавета, любит и красавцев, и мужские голоса, и токайское вино.

Разумовский был весел, голосист и красив, а царевна — в «полуопале» и одинока. Как дочь Петра она была более чем серьезным претендентом на российский трон и соперницей императрицы Анны Иоановны, поэтому она жила очень и очень скромно.

Часто в московской усадьбе Покровское-Рубцово, где находилась под постоянным контролем. В дом цесаревны был даже поселен урядник Щегловитый, и должность ему придумал — смотритель дома. Щегловитый аккуратно писал отчеты — кто приходил, когда, с кем выезжала, куда ехала. Чтобы следить за Елизаветой, в городе нанимался особый извозчик. Короче — «шпион режима». В Санкт-Петербурге было еще круче. Около «Смольного дома» Елизаветы, что на Шпалерной улице, был расквартирован лейб-гвардии Измайловский полк — для присмотра.

И быть приближенным к «дщери Петра Великого» было смертельно опасно. Ее любовников просто разгоняли. В лучшем случае — генералом на Кавказ, как Александра Бутурлина. В худшем — арестантом на Камчатку, как Алексея Шубина, которому Елизавета писала: «Лучше б тя не знати, нежель так страдати всегда по тебе».

Алексей Розум был смел, рискнул — и выиграл все. Он стал любовником цесаревны и камергером ее небольшого, но задиристого двора. Стал по праву своего «мужского естества» — в 1742 году французский посланник в России маркиз Жак-Иоахим де Шетарди вспоминал о Елизавете: «Была поражена лицом Разумовского, случайно попавшегося ей на глаза. Оно было действительно прекрасно. Он брюнет с черной, очень густой бородой, а черты его, хотя и несколько крупные, отличаются приятностью, свойственной тонкому лицу. Сложение его также характерно. Он высокого роста, широкоплеч, с нервными и сильными оконечностями, и если его облик и хранит еще остатки неуклюжести, свидетельствующей о его происхождении и воспитании, то эта неуклюжесть, может быть, и исчезнет при заботливости, с какой цесаревна его шлифует…».

А «шлифовать» Елизавета уже могла ни на кого не оглядываясь: 24 ноября 1741 года она и ее друзья подняли Преображенский гвардейский полк и свергли правительницу Анну Леопольдовну, преемницу императрицы Анны и мать «императора-младенца» Иоанна Антоновича. В результате этого дворцового переворота сын лемешевского козака и воспитанник чемерского дьячка Лешка Розум стал Алексеем Разумовским кавалером ордена Андрея Первозванного, обер-егермейстером, подполковником лейб-гвардии Конного полка, капитан-поручиком лейб-кампании (равно армейскому генерал-поручику), а через два года, в 1744-м, еще и графом Российской Империи. Но всё это была «мелочь» в сравнении с титулом, которым его наградили двор и молва: «ночной император России».

В новом величии Алексей не забывал своих родственников. Его младший брат Кирилл был срочно изъят из лемешевских свиных стад, доставлен в Питер, обтесан и в 1743 году отправлен на два года в Германию и Францию под именем Ивана Ивановича Обидовского. Вернувшись, юный Кирилл произвел фурор при дворе: «Он был хорош собою, очень приятен в обращении и умом несравненно превосходил брата своего, который тоже был красавец, но был гораздо великодушнее и благотворительнее его. Все красавицы при дворе были от него без ума» («Записки Екатерины Великой»).

Елизавета ввела Кирилла в высший круг аристократии самым простым способом — через брак. В октябре 1746 года 18-летнего Кирилла женили на 17-летней Екатерине Нарышкиной, троюродной сестре императрицы. Только свадебный подарок Елизаветы Кирилловой невесте состоял из 44 000 душ крестьян, огромных пензенских поместий, подмосковного Петровского-Семчино (которое с этого времени стало называться Петровское-Разумовское), Троицкого-Лыково и квартала домов в самой столице. А вдобавок около 50 сундуков и ларей с добром. А на Кирилла посыпался дождь титулов. Он был уже не просто «брат фаворита», а «Малороссийского войска Запорожского обеих сторон Днепра Гетман Нашего Императорского величества, действительный камергер, Академии наук президент, лейб-гвардии Измайловского полка (того самого, что когда-то «присматривал за цесаревной Елизаветой» — М.С.) подполковник и орденов святого Александра Невского, также Польского Белого Орла и Голостинского Святой Анны кавалер» (из диплома на графское достоинство). По значению титул «гетмана» был равен генерал-фельдмаршальскому.

Кирилл Разумовский, юный гетман и президент Академии Наук

И было этому графу, гетману, камергеру, кавалеру и прочая всего 23 года…

Брак Екатерины и Кирилла был если не счастлив, то плодовит: у них родилось шесть сыновей и пять дочерей. Сыновья стали генералами, дипломатами, министрами, учеными. Благо образование все получили самое лучшее: Кирилл Разумовский, отец, для которого в 1750 году специально был восстановлен титул «гетман Малороссийского войска», жил царьком в украинском Глухове, выстроив там «палаты итальянской архитектуры», окружив себя двором, телохранителями и театрами, где давались балы и даже разыгрывались французские комедии. Но и построив, для воспитания детей, специальный «институт», в котором, кстати, великий Август-Людвиг Шлецер впервые ввел преподавание статистики, под названием «Познание своего отечества».

Отказа отпрыски графа-гетмана тоже ни в чем не знали. Порой Кирилл Григорьевич, до конца дней, подобно брату, хранивший свой пастушеский кобеняк, удивлялся обилию гардероба своих чад и заканчивал нотации ординарным родительским: «Я в твои годы такого не имел». На что однажды его третий (и, пожалуй, любимый) сын Андрей ответил не очень почтительно, но логично: «А Вам и не положено было. Ведь Вы — сын свинопаса, а я — сын графа».

 

Андрей Кириллович Разумовский

Вот об этом-то нахальном мажоре и речь. Внук украинского козака Андрей Кириллович Разумовский был сыном своего «галантного века», а возможно — и одним из его законодателей. Он любил роскошь, оружие, собак и авантюры. Он коллекционировал титулы и женщин, но тогда так делали все, кто мог себе это позволить.

Однако Андрей, закончивший свой путь российским светлейшим князем и действительным тайным советником (выше только император), кавалером высших орденов Империи, «коллекционировал» не просто женщин, но королев. Поэтому его след в истории европейской дипломатии не только значителен, но и просто интересен.

Часть 2. Корона первая, российская.

 Павел I в юности

22 февраля 1750 года на общей козацкой раде в Глухове «единодушно вольными голосами» Кирилл Разумовский был избран гетманом «Малороссийского войска Запорожского обеих сторон Днепра». По рангу это было равно фельдмаршалу.

24 апреля 1750 г. глуховские выборы были утверждены указами Елизаветы Петровны, 22-летний «гетман-фельдмаршал» был награжден высшим российским орденом Андрея Первозванного и наделен гетманскими ранговыми маетностями на Украине. Ему подчинена Запорожская Сечь, а под будущую гетманскую резиденцию определен Батурин. Хотя Батурин — это было в будущем, и большую часть своего «гетманования» Кирилл провел в старой гетманской столице, Глухове.

Там и родился Андрей — пятый ребенок (третий сын) Кирилла Разумовского и Екатерины Нарышкиной. Детство мальчика прошло в роскоши, музыке, обучении — и подготовке к совсем не тепличной и не безмятежной жизни. Уже в 1764 году, двенадцатилетним мичманом, Андрей ступил на палубу английского военного корабля Rapid. На это название Андрею Кирилловичу «везло» — в 1770 году он командует пакетботом «Быстрый» в Чесменском сражении в Греческом архипелаге.

Но в военной стезе сын гетмана разочаровался довольно быстро: в сердце поселилась любовь к путешествиям. Особенно по Франции, и особенно фривольных. В Париже он едва не стал любовником мадемуазель Рокур, актрисы «Комеди Франсез» и сексуальной примы Парижа в начале 70-х годов 18-го века. «Не стал» не по отказу юной куртизанки, а потому, что «не впечатлила, в ней слишком много актерства». 

 Мадемуазель Рокур

Военная жилка у Андрея Кирилловича так и не «проснулась», хотя его отец в 1764 году стал титулованным фельдмаршалом Империи, 14-м по счету обладателем этого титула. Поэтому в 1772 году Андрей посвятил себя придворной службе. Где познакомился с курносым юношей по имени Павел. Сыном императрицы Екатерины и, как говорит официальная история, императора Петра III. Наследником престола.

Они стали друзьями. Красавец, богач, с пеленок — обольститель женщин. Это Андрей. И Павел, который в ту пору был «очень ловок, силен и крепок, приветлив, весел и очень рассудителен, что не трудно заметить из его разговоров, в которых очень много остроумия». Это не придворная лесть, это мнение врача. Английского врача Димсдаля, сделавшего в 1768 году наследнику прививку от оспы.

И нелюбимый матерью, мучимый фобиями и комплексами, преданный друзьями и женой — это тоже Павел. Но уже через много лет. А пока юноша хотел верить в дружбу и любовь. Он верил. Когда в 1773 году корвет «Быстрый» (опять «Быстрый»!!!) под командованием капитан-лейтенанта Разумовского уходил в составе эскадры в Любек, наследник приехал в Кронштадт, провожать друга.

Корабль Разумовского уходил в составе эскадры из трех кораблей — «Святого Марка», «Сокола» и «Быстрого» — для того, чтобы привезти в столицу Каролину Генриетту, герцогиню Гессен-Дармштадтскую и трех ее дочерей: Амели, Вильгельмину и Луизу. 18, 17 и 15 лет. Одна из них должна была стать женой цесаревича (наследника престола) Павла Петровича. Так хотели императрица Екатерина Великая и ее «любимый враг», прусский король Фридрих Великий.

15 июня 1773 года в Гатчине императрица Екатерина и ее сын познакомились с гессенским семейством. Цесаревич Павел написал в своем дневнике: «Несмотря на усталость, я все ходил по моей комнате… вспоминая виденное и слышанное. В этот момент мой выбор почти уже остановился на принцессе Вильгельмине, которая мне больше всех нравилась, и всю ночь я ее видел во сне». Довольна была и Екатерина: «личико у неё прелестное, черты правильные, она ласкова, умна; я ею очень довольна, и сын мой влюблён…» В итоге 20 сентября 1773 года в церкви Рождества Богородицы, что на Невском проспекте, Вильгельмина стала женой Павла под именем Натальи Алексеевны и с титулом «Её Императорское Высочество Государыня Цесаревна Великая Княгиня».

И императрица, и ее сын ошиблись в выборе. Наталья-Вильгельмина была осыпана подарками: в день свадьбы — бриллиантовые пряжки, на следующий день — убор из изумрудов и бриллиантов, наконец, от любящего мужа — рубиновое ожерелье стоимостью 25 000 рублей. Содержание великой княгини было положено в 50 000 рублей. Но это не помогло.

Эта умная и начитанная девушка оказалась «хитрой, тонкого проницательного ума, вспыльчивого, настойчивого нрава женщиной», которая «без труда обнаружила секрет воздействия на мужа, причем делает это так, что он отстраняет от себя тех немногих близких ему людей, которых он сам выбрал…» В окружении Павла оставались только те люди, которых отбирала его жена. И в числе «отобранных» был и Андрей Разумовский. Который просто соблазнил Вильгельмину. Возможно — еще на корабле. Так, всяком случае, считал Фердинанд фон Ассебург, датский посланник при российском дворе, который, собственно, и сосватал русскому двору Вильгельмину.

«Великая княгиня умела обманывать супруга и царедворцев, которые в хитростях и кознях бесу не уступят…» — так вспоминал о Вильгельмине-Наталье прожженный, послуживший пяти царям придворный Александр Михайлович Тургенев.

Она даже смогла извернуться из практически безвыходного положения. Согласно законам двора, невеста наследника должна была пройти осмотр врачей на предмет целомудрия — это была обычная процедура. Но в этот раз ситуация оказалась беспрецедентной: немецкая принцесса рыдала и всячески пыталась скрыть свое естество — определить целомудрие в итоге не удалось.

В общем, Павел ничего не заподозрил и верил только жене. Даже не матери. Екатерина однажды прозрачно намекнула своему нелюбимому сыну на подозрительность отношений между Андреем Разумовским и его женой. После этого разговора Павел был подавлен целую неделю. Но Наталья не только выведала причину мрачного настроения мужа, но и устроила ему жуткую сцену со слезами, упреками и обмороками. Ей удалось убедить Павла в своей преданности, и потрясенный царевич смиренно попросил прощения. И продолжал любить свою женщину до ее последних дней.

А Андрей стал «другом семьи» царственной четы. В понимании того, развратного XVIII века. А такая дружба много может дать. 1775 году, 22 лет от роду, командир фрегата «Екатерина» Разумовский — уже генерал-майор. И камергер «малого двора» Павла Петровича.

Екатерина, скорее всего, все знала. Но для нее был важен не процесс, не счастье совсем нелюбимого сына, а результат. Ей нужен был внук, возможный наследник. Но именно этого Наталья дать и не смогла. 10 апреля 1776 года у Натальи Алексеевны начались роды. После трех дней непрерывных страданий она так и не смогла родить ребенка. С опозданием сделанное кесарево сечение не изменило ситуацию: младенец был уже мертв, а еще два дня спустя умерла и мать.

 

Наталья Алексеевна, Вильгельмина Дармштадская

«Я и великий князь все пять суток и день и ночь были безвыходно у нее» — писала Екатерина барону Гримму.

А Павел сначала чуть не сошел с ума — он перестал есть и спать. Когда жизнь царевича была на волоске, Екатерина поняла, что что-то нужно предпринять. И она знала, что надо предпринять: не зря же первое, что она сделала после смерти Натальи 15 апреля, — это арестовала ее бумаги. И провела «лечение ненавистью». Она показала сыну любовные записки его умершей жены и Разумовского, исключающие все вопросы о том, кто был истинным отцом неродившегося ребенка.

Лекарство оказалось действенным, и скорбь Павла как рукой сняло — он даже не счел возможным для себя присутствовать на траурной церемонии. А вот Разумовский, по свидетельству французского посланника, маркиза де Корберона, оставался в Петербурге до самого погребения тела великой княгини 26 апреля 1776 года. И рыдал не ее могиле в Александро-Невской лавре.

Разумовского наследник возненавидел на всю жизнь. В 1781 году цесаревич Павел с новой женой Марией Федоровной (Софией Вюртембергской) во время своего гранд-турне под именем графской четы du Nord (Северных) добрался до Неаполя, где посланником был Андрей Разумовский. Павел бросился на своего бывшего друга с обнаженным клинком, но свита разняла.

Но это будет потом, а тогда, в 1776 году, Андрей Кириллович откровенно испугался. Все-таки наставить рога наследнику — это «оскорбление величества». В России еще действовал Воинский Устав Петра Великого, согласно которому только за «хулительные слова» виновный должен «живота лишен быть и отсечением главы казнен» (20-й артикул). А тут совсем не слова…

Поэтому Андрей спрятался у своей старшей сестры Натальи. Той самой «старухи Загряжской», рассказы которой так любил слушать Александр Пушкин спустя полвека.

Но надо отдать должное Екатерине: она не разбрасывалась ценными кадрами, тем более с таким «мужским естеством». Да и какое-то женское восхищение отчаянностью мужчины тоже, вероятно, имело место. Императрица даже называла гетманского сынка «шалунишкой». Поэтому она решила держать Разумовского вдали от двора, но «не лишила при этом ни себя, ни Отечеству службы».

Поэтому молодого графа извлекли из терема Натальи Загряжской и отправили в ссылку — начала в Ревель, затем в украинское имение отца, Батурин. Но ненадолго. Уже 1 января 1777 года 25-летний Андрей Разумовский был назначен в Неаполь. На должность полномочного министра и чрезвычайного посланника при дворе короля Фердинанда IV.

Где его ожидала новая венценосная женщина…

Часть 3. Корона вторая, неаполитанская.

 Мария-Каролина Австрийская, королева неаполитанская

Георг Вейкерт

В Неаполь Андрей Кириллович Разумовский попал не сразу. Но не по своей вине.

Русско-, точнее, московско-итальянские отношения имеют старую историю: еще с середины XV века, когда римский папа Павел II и кардинал Виссарион Никейский сосватали Великому князю Московскому Зою Палеолог, племянницу последнего византийского императора Константина Драгаша. Но в последующие века они не имели весомого политико-дипломатического результата, замыкаясь на торговле. Попытки Петра I и Елизаветы Петровны установить полноценные дипломатические отношения с итальянскими государствами успехом не увенчались. В основном потому, что ведущие европейские державы, в первую очередь Франция и Испания, совсем не были рады перспективе увидеть в Средиземном море русские корабли.

Однако в 60-х годах XVIII века у России уже не было возможности ждать: надвигалась эпоха русско-турецких войн, в итоге принесшая Империи территории Украины и Кавказа. И атаковать турок решили с тыла, со стороны Средиземного моря. С целью подготовки морской экспедиции Екатерина II в 1767 году даже отправила в Италию Алексея Орлова, брата своего фаворита Григория.

Война началась в 1768-м, а уже летом следующего года в Средиземное море вошла первая эскадра русского флота. Военно-политический результат этой экспедиции на греческий Архипелаг превзошел все ожидания: русские уничтожили османский флот (в Хиосском проливе, при Чесме и при Патрассах), взяли под контроль Эгейское море, блокировали пролив Дарданеллы и даже взяли Бейрут. Флотский лейтенант Андрей Разумовский до 1772 года был участником боевых действий и, очевидно, прекрасно знал проблемы такой операции. А их было немало.

Иван Айвазовский. Хиосское сражение (фрагмент). 1770

И основная — у флота не было тыла. Места, куда можно отойти отдохнуть, запастись продуктами и водой, перегруппироваться в конце концов. Планируя экспедицию, Россия рассчитывала найти такое место (как тогда называлось — «якорную стоянку»). В Португалии, Тоскане (в Ливорно), Генуе или Венеции. Не получилось. Манёвренной базой русского флота в ту войну стал город Пилос (в Европе его называли Наварин), который русский флот занял 10 апреля 1770 года.

Война с Турцией закончилась в 1774 году, но мир — это только короткий перерыв между войнами. Россия прекрасно понимала, что с Турцией ей придется воевать еще не раз. Однако итальянские государства под давлением Франции, Австрии, Англии и Турции не спешили с установлением дипломатических отношений с Петербургом. Откровенно тянули.

И, готовясь к новой войне, обратила внимание на Неаполь. До того на это южно-итальянское королевство даже не рассчитывали. Когда Генуя в 1784 году отправляла в Россию своего посла Стефано Равиоло, в инструкции ему было прямо сказано, что «Вы обладаете достаточным талантом и способностями, чтобы понимать, что основная цель Вашего назначения сводится к простой любезности».

Во время поисков «якорных стоянок» на Неаполитанское королевство даже особого внимания не обращали. Оно и понятно: королевство было восстановлено в 1734 году под властью Карла VII Бурбона, сына испанского короля Филиппа V и в будущем — испанского короля, вошедшего в историю как Карл III. В 1759 году Карл отрекся от неаполитанского престола в пользу сына Фердинанда, кумиром которого был французский король Людовик XV Бурбон. Поэтому в 1769 году Екатерина собственноручным письмом предупреждала Алексея Орлова, чтобы он не очень полагался на Неаполь, поскольку «король неаполитанский бурбонского дома и по французской дудке со своим министерством пляшет, а сия дудка с российским голосом не ладит».

Императрица была не права, потому что в 1768 году в Неаполе появился «новый голос». Король Фердинанд IV женился на 16-летней Марии-Каролине, дочери австрийского императора Франца I и сестры французской королевы Марии-Антуанетты, той самой, которая через четверть века положила голову под нож революционной гильотины.

Ангелика Кауфман. Король Фердинанд IV с семьёй

После рождения в 1775 году Карло Тито — наследника престола, Мария-Каролина была допущена в Тайный Совет и стала фактической правительницей королевства своего мужа. Самому Фердинанду было «не до того»: он любил музыку, охоту, строительство и амурные приключения. В остальном же он был полностью под каблуком своей жены.

Королева прекрасно понимала значение российского сырья и российского рынка, поэтому в январе 1777 года в Неаполе было объявлено о назначении неаполитанским послом в России Франческо д’Аквино, князя Караманико. С российской стороны послом в ранге министра был назначен 25-летний генерал-майор Андрей Разумовский. Но до Неаполя он доехал только через почти три года. Князь Караманико отказался от поручения, а нового посла, Муцио да Гаэта, герцога Сан-Николо, назначили только в 1778 году. Королева, умница, тщательно подбирала кандидатуру: во всяком случае, по словам Екатерины II, де Гаэта «говорил по-русски как русский». Дипломатический протокол с назначением герцога Сан-Николо был соблюден, и Разумовский, который тоже разумел по-итальянски, получил, наконец, возможность отправиться в Неаполь. Эти три года ожидания он провел в Вене, и они сыграли, пожалуй, решающую роль в его дальнейшей жизни. Но пока впереди был Неаполь.

Мария-Каролина была красива, развратна, честолюбива и знала, чего хочет. И это был не король Фердинанд, хотя тот и не обделял королеву вниманием. Все-таки восемнадцать детей, из которых девять выжили! Но ее отношения с супругом никогда не были сердечными… 

Александр Рослин. Андрей Разумовский (фрагмент). 1776

Андрей был красив, развратен, умен и знал, что ему надо. Он даже не старался уложить королеву в свою постель, а предоставил это дело Ее Величеству. По прибытии в Неаполь он в разговорах с придворными выразил сомнение, м-м-м, во внешних данных королевы: плоский зад, толстая талия и вислая грудь! Андрей, натренировавшийся на французских актрисах и дамах высшего света знал женщин и талантливо просчитал ситуацию. «Этот слух, разумеется, дошел до королевы: он задрал за живое женское и царское самолюбие. Опытный и в сердечной женской дипломатике, Разумовский на это и рассчитывал. Чрез месяц он был счастлив» (из рассказа графа Косаковского). Таким образом, внук украинского свинопаса получил новую венценосную любовницу, а Россия — якорные стоянки для флота.

Многие в Европе посчитали эту связь романтической. На исходе века шведский граф Ханс Аксель фон Ферзен, который много лет был влюблен и так старался спасти Марию-Антуанетту — казненную сестру неаполитанской королевы, так описал своей сестре встречу с Разумовским. «В дверях я обнял его. Он все понял, глаза его заблестели. Как много разбитых сердец, погубленных жизней, уничтоженной красоты! Стоя в дверях, мы беседовали почти час — два человека с погибшими сердцами. Мы заговорили о Них. О сестрах. О самых дорогих нам на свете».

Граф Аксель фон Ферзен. Он почти спас свою королеву

Многие в Европе посчитали эту связь опасной. Усиление российских позиций в Средиземноморье, густо замешанное на «мужеском естестве» графа Андрея, беспокоило Испанию и Францию.

И опять, как и в эпизоде с Вильгельминой, в ход пошли письма. Испанская агентура передала «королю-рогоносцу» Фердинанду копии с нескольких писем королевы к Андрею.

И опять ничего не получилось. Противники Андрея недооценили неаполитанскую королеву, точно так же, как когда-то Екатерина Великая недооценила гессенскую принцессу. Каролина успешно перешла от обороны к наступлению, и после семейной сцены со слезами и истерикой король Фердинанд покарал «клеветников» и «осыпал Разумовского новыми милостями»…

Екатерина, очевидно, наслаждалась ситуацией. «Передайте неаполитанскому королю, что граф Разумовский проказник, которого не нужно баловать, и что это я ему говорю, и вы увидите, что он будет доволен!» — писала она президенту Коллегии иностранных дел Ивану Остерману.

Но в перерывах между проказами Андрей Разумовский добился выдающейся дипломатической победы: в 1783 году Неаполь признал предложенную Екатериной «Декларацию о вооруженном морском нейтралитете», что обозначало благоприятное для России решение вопроса о статусе российских кораблей в неаполитанских портах.

Иван Айвазовский. Неаполитанский залив ранним утром. 1897

Окончательно результат деятельности Разумовского был зафиксирован в 1787 году в российско-неаполитанском «Трактате дружбы, мореплавания и торговли». Но Андрей в это время был уже далеко. Императрице он нужен был на севере. В начале 1785 года первый русский посланник вручил королю Фердинанду свою отзывную грамоту и покинул Неаполь.

Королева плакала, но быстро нашла утешение в объятиях англичанина Джона Френсиса Актона. А Андрей Кириллович тоже не скучал в Копенгагене и Стокгольме.