Как один француз деревню возродил

Геннадия Попова в  деревне Жуково Фировского района зовут «французом». Его  историю пересказывают, как  сюжет голливудского триллера. Престижная работа в  Марселе, любящая семья, миллионы евро на  счете… Геннадий потерял все  в  один день: его  обвинили в  убийстве жены, а  12–летнюю дочь отправили в  приют. Пять лет  он  провел во  французской тюрьме в  статусе «злостного русского монстра», пока в  2012 году не  был  полностью оправдан. Сегодня Геннадий с  дочерью живут в  тверской деревне, держат коров и  мечтают построить детский дом. «Караван+Я» побывал у  них  в  гостях

«Я приехал сюда наугад»

Перед деревней Жуково нет  таблички с  названием.

– Надо поставить, – замечает Геннадий Попов, прыгая в  машину. Это  крепкий мужчина в  клетчатой желто–красной толстовке: у  него ясные глаза, мальчишеские вихры и  добротная, грамотная речь. Черная «Тойота» катит по  ноябрьской грязи мимо развалин колхозной фермы, хлипких домиков и  сонного вида мужиков.

Когда–то Жуково было центральной усадьбой колхоза–миллионера «Памяти Ильича». Водопровод, канализация, школа, библиотека – 70% местной инфраструктуры построил именно колхоз. А  потом умер председатель–энтузиаст Муравьев, и  одновременно грянули 90–е. Канализацию и  водопровод разрушили, новую школу разобрали по  кирпичикам.

Из колхоза «Памяти Ильича» вырос сельскохозяйственный кооператив «Колосс». Но  и  он  не  смог встать на  ноги: имущество обветшало, росли долги по  зарплате и  налогам, коров готовили на  убой, а  технику – на  металлолом. Но  в  феврале 2013–го в  Жуково приехал активный 45–летний «француз» Попов. По  предложению дольщиков, он  выкупил «Колосс» вместе с  долгами, а  взамен стал его  владельцем и  председателем: все  активы СПК  перевел на  свое крестьянско–фермерское хозяйство.

До  этого Попов купил 510 гектар бывшей колхозной земли, и  еще  1000 у  него в  аренде.

– Я  приехал с  патриотической целью и  наугад, – на  ходу объясняет Геннадий, пока «Тойота» скачет по  кочкам. – Хотел жить в  экологически чистом месте, в  заброшенной деревне, чтобы мне  не  мешали. Тверская область мне  понравилась: рискованное земледелие, по  субсидиям в  конце… Здесь еще  много «советского», а  его  проще восстановить, чем  строить новое. Я  наивно поверил статьям, что  государство помогает фермерам. И  приехал возрождать русскую деревню, хотя это  пафосно звучит. Коттеджные поселки в  России строят для  богатых. А  в  деревнях Италии, Швейцарии, Франции живут обычные люди, но  все  красиво, ухоженно, туристам предлагают чай, кофе, шоколад…

Сейчас Попов и  его  дочь Настя реализуют проект по  созданию на  базе крестьянско–фермерского хозяйства «европейской» деревни. Пока 22–летняя Настя работает в  трех  сельских школах учителем английского языка (деревни Жуково, Дубровка, поселок Великооктябрьский). Недавно на  тверской «Школе молодых предпринимателей» она  защитила проект по  сельскому туризму. Сейчас воплощает его  в  жизнь, после чего получит 300 000 рублей субсидий.

В Жукове Геннадий, 14 лет  живший за  границей, и  Настя, наполовину гражданка Франции, столкнулись с  типично русскими проблемами: мужики пьют и  воруют, коров доить некому, государство врет. Это  сильно тормозит их  проект–мечту, но  отступать некуда.

– В  Фирове шутят: «Здесь все  так  плохо, потому что  мы  – на  букву „Ф“, а  она  в  конце алфавита…» Но  после того, что  я  пережил, меня невозможно сломать, – говорит Попов.

И я  верю, так  как  знаю его  историю.