Такого, как Путин.

Почему России нужен независимый премьер Президента устраивает слабое правительство с сильными министрами. Или, говоря иначе, президента устраивает модель коллективного премьера. Но такая схема не приближает ни нас, ни президента Путина к формально неизбежному, но все более сомнительному транзиту. Еще несколько лет без правительства приведут к распаду верхнего этажа исполнительной власти. Часть реальных функций правительства утечет к спецслужбам, другая – к Банку России, кое-что достанется Госдуме и экспертным институтам. Но правительства как такового уже не будет События, происходящие с российским правительством в эти дни, – ключ к пониманию новой путинской шестилетки. Мы видим, как власть буквально истекает из здания на Краснопресненской набережной. Премьера Медведева из Кремля попросили помолчать в майские праздники, чтобы не сбивать нацию с торжественной ноты накануне инаугурации президента Путина. Антисанкционный пакет, придуманный в Госдуме и погрузивший правительство в состояние глубокого шока, имеет все шансы стать законом, хотя две недели назад казалось, что это попросту невозможно: Россия сама себя выкидывает с перспективных экспортных рынков. Общие контуры и конкретные детали грядущих реформ и преобразований обсуждают где угодно – в Кремле, Центре стратегических разработок, Высшей школе экономики, но не в правительстве. Дело не только в том, что правительство перестало быть центром власти, оставаясь формально центром управления. В конце концов, это началось не вчера. «Парадокс правительства» заключается в том, что для транзита власти Владимиру Путину, заступающему на последний законный президентский срок, не нужно ничего изобретать, не нужно переписывать Конституцию, не нужно вообще совершать лишние движения – достаточно назначить сильного и независимого премьера в 2018 году, чтобы через несколько лет уступить ему власть. Но речь об этом не идет. И именно это делает сомнительной саму возможность какого бы то ни было транзита. Формулируя немного иначе, можно сказать, что до тех пор, пока идея назначения сильного премьера по той или иной причине вытесняется Путиным и его окружением, любые разговоры о транзите будут ложными целями или операцией прикрытия перед финальным актом ориентализации российской политической системы по центральноазиатским образцам. Премьер на все сто Никто не знает, на что способен председатель правительства России, лучше, чем Владимир Путин. Можно сказать, что Путин, сидя в Белом доме с 2008 по 2012 год, использовал потенциал своего поста на 120%. А Медведев, сидя там же с 2012 по 2018-й, примерно на 50%. Оглашение списка идей президента Медведева, которые премьер Путин не захотел и не стал воплощать в жизнь, займет целый день. Не соглашаясь с идеей масштабной приватизации, Путин трижды – в 2010, 2011 и марте 2012 года – выносил пакет документов о приватизации из правительства. Сначала руками перепуганных министров, затем руками Игоря Сечина. Премьеру Путину не нравилась идея президента Медведева подчинить внешнюю политику интересам экономического развития страны, вменить МИДу KPI по экономической эффективности. Путин поручил заниматься написанной с подачи Кремля «Программой эффективного использования на системной основе внешнеполитических факторов в целях долгосрочного развития Российской Федерации» первому вице-премьеру Зубкову, который успешно эту программу саботировал, а затем и похоронил. Переворачивая вопрос, можно сказать, что Медведев за время президентства всего трижды одерживал верх на Путиным. Путин, одобрив секвестр бюджетных расходов, предложенный Алексеем Кудриным в декабре 2008 года, в конце концов отозвал свое согласие и поддержал Медведева, предлагавшего расходы увеличить. Путин согласился с идеей Медведева (и его помощника Дворковича) увеличить пенсии в 2009–2010 годах, чтобы ускорить посткризисное восстановление экономики, хотя Кудрин сначала уговорил Путина этого не делать. И Путин не стал мешать Медведеву, когда тот помог Владимиру Евтушенкову приобрести лицензии на последние крупные нефтяные месторождения Западной Сибири. В 2016 году все это у Евтушенкова забрал Игорь Сечин. Но почему 120%, а не просто 100%? Премьер Путин позволял себе такое, чего не позволял ни один премьер до него. Те самые 20% – это истории, когда Путин, возможно, выходил за рамки своих конституционных полномочий. От имени РФ премьер Путин подписал гарантии ФИФА, связанные с проведением чемпионата мира по футболу, который стартует через несколько недель. Среди прочего Путин гарантировал особые условия обеспечения безопасности во время ЧМ, хотя безопасность, по Конституции, находится в исключительном ведении президента. В ноябре 2010 года президент Медведев начал атаку на «переобеспеченные», по мнению Кремля, запасами нефти и газа государственные «Роснефть» и «Газпром». Президент собрал расширенный Совбез, где министр природных ресурсов Юрий Трутнев на пальцах объяснил, почему обе компании сидят на российском шельфе, как собака на сене, почему они не могут освоить арктический шельф и почему их лицензии нужно передать частным компаниям, в том числе иностранным. По итогам Совбеза президент дал несколько недвусмысленных поручений, которые премьер просто отказался выполнять, отправив в Кремль на имя Медведева соответствующее официальное письмо. Медведев и пустота Миф о зависимости, слабости поста председателя российского правительства ни на чем не основан, как можно убедиться, разбирая историю путинского премьерства.

Об этом же говорит и вся новейшая история страны. Ни одна из «терминальных» статей Конституции, связанных с конфликтами вокруг правительства (ст. 111, п. 4; ст. 117, п. 3), ни разу не применялась на практике. Вотум недоверия правительству удалось вынести всего один раз – летом 1995 года в связи с терактом в Буденновске, но повторное голосование, необходимое для отставки правительства, не состоялось. Потенциально премьер – не более слабый политический игрок, чем президент, как ни парадоксально это звучит. И гарантии премьерской силы состоят не только в поддержке курса правительства парламентским большинством, как принято считать с 2007 года. Конструкция, созданная тогда по случаю транзита власти от Путина к Медведеву, вовсе не является единственным возможным вариантом квазиконституционного дизайна, обеспечивающего гарантии как премьеру, так и президенту. Пресловутое право законодательной инициативы, которое якобы правительство не сможет реализовывать, если его главой не будет лидер парламентского большинства, не так уж и необходимо для реформ и проведения нужных стране политик. В России переизбыток, а не дефицит законов; по большому счету, правительству нужно лишь уметь проводить через парламент бюджет. Если говорить о надзорной реформе, то для отмены значительной части контрольных полномочий ведомств согласие Госдумы не требуется, достаточно переписать положения о министерствах, агентствах и службах. То же касается и финансово-экономической политики: чем меньше правительство, а значит, и Госдума будут вмешиваться в нее, тем более последовательной она будет, тем свободнее будет ЦБ в реализации своих полномочий. Без разрыва связки «правительство – Госдума» не выйдет и пенсионная реформа. Кремль и правительство, если мы правильно понимаем слова премьера Медведева, будут форсировать эту реформу, действуя в логике «окна возможностей», сформулированной недавно Кудриным. Госдуме выгодно, напротив, ее оттягивать, это укладывается в логику автономизации парламента, избранную спикером Володиным. От такой партии все могут получить солидную выгоду, но при одном условии: премьеру больше не нужно быть лидером «Единой России». Речь не идет о том, что Дмитрий Медведев не станет или не должен стать следующим премьером. Хотя это могло бы помочь политической системе, почти до основания разрушенной триумфальной победой Путина в марте 2018 года. Но это, к сожалению, маловероятно. И не обязательно. Речь о другом. Правительство, как Госдума ранее, может и должно взять курс на автономизацию, иначе оно просто прекратит свое существование, превратившись в площадку для встреч ростовых кукол, которыми тем или иным способом манипулируют силовики и путинское окружение. Понятно, что это одновременно и наиболее вероятный, и наиболее пессимистический сценарий развития событий, но он вовсе не неизбежен. Транзит реальный и мнимый В течение ближайших нескольких лет президент Путин будет убеждать нас (и себя), что готов уйти в 2024 году, что собирается уйти, что ищет преемника. Но, к сожалению, все эти разговоры, слухи, многозначительные намеки будут лишь дымовой завесой. Это уже понятно по тому, как президент ведет себя с членами правительства во время обсуждения реформ и сценариев развития страны. Президент буквально противоречит сам себе. С одной стороны, он требует от министра финансов, министра экономики и вице-премьеров «консолидированной» позиции по вопросу повышения налогов или повышения пенсионного возраста. Зачем вы здесь спорите, как бы говорит чиновникам президент. С другой – он собирает министров в отсутствие их непосредственного начальника, того самого «консолидатора», который один может говорить от имени правительства, – в отсутствие премьера. Из этого прямо следует, что разговоры о «консолидированной» позиции – не более чем блеф. Президент мог бы дать поручение премьеру прийти к нему и доложить эту позицию от имени правительства, а не собирать у себя плохо подготовленные совещания. Но именно этого президент и не хочет – ему не нужно правительство, от имени которого может и должен говорить только сильный и независимый премьер, связанный с президентом набором четких договоренностей и автономный как на словах, так и на деле от парламентского большинства. Президента устраивает слабое правительство с сильными министрами. Или, говоря иначе, президента устраивает модель коллективного премьера. С 2012 по 2018 год таким премьером был Минфин, монопольно определявший курс развития экономики страны. Вероятно, после 2018 года таким премьером станет ВПК или, шире, большое «министерство промышленности», включающее в себя и Минпром, и Ростехнологии, и губернаторов промышленных регионов, и инноваторов из технокластеров со всей страны. Понятно, что такая схема не приближает ни нас, ни президента Путина к формально неизбежному, но все более сомнительному транзиту. Но это не единственная проблема слабого и зависимого премьера. Еще несколько лет без правительства приведут к распаду верхнего этажа исполнительной власти. Часть реальных функций правительства утечет к спецслужбам, другая – к Банку России, кое-что достанется Госдуме и экспертным институтам. Но правительства как такового уже не будет. Будет ли страна жить без исполнительной власти – вот вопрос, на который президент Путин ответит нам в ближайшие недели.