Михаил Андроник: Правда и есть самая лучшая пропаганда

Война в Донбассе изменила жизнь многих людей. И перевернулась она не только у жителей региона, но и у граждан большой России, доказав, что мы – одна страна и один народ, пусть и разделённый политическими границами. Корреспондент ИА «Новороссия» пообщался с военкором Михаилом Андроником, который в один момент оставил свою мирную жизнь в Санкт-Петербурге и отправился в пылающий Донбасс.

ИА «Новороссия»: Михаил, расскажите, чем Вы занимались до войны?

Михаил Андроник: Я родился в Санкт-Петербурге. Закончил колледж при военно-медицинской Академии, получил гражданскую специальность медбрат. Прошел срочную службу в Российской Армии, а после работал менеджером. Работал также на автомобильном заводе - занимался сборкой. То есть, в принципе, моя работа не пересекалась с военной сферой — она всегда была абсолютно мирной. И журналистикой я тоже никогда раньше не занимался. Не имел отношения ни к фото, ни к видео. Это всё пришло потом.

ИА «Новороссия»: Когда Вы приняли решение приехать в Донбасс?

М.А.: Я приехал в Донбасс в августе 2014 года. В первую очередь, для меня важно было разобраться в том, что здесь происходит. Одно дело - картинка в СМИ, а другое - твой личный взгляд. Самым логичным способом для меня на тот момент было записаться в добровольцы.

Мне было важно понять происходящее, потому что Донбасс — это наша родная земля. Это русская земля, кто бы что ни говорил. И меня очень взволновало то, что началось тут после переворота в Киеве.

Я сначала полтора месяца в Луганске пробыл, отслужил там. После поехал домой, но смог пробыть там только неделю. Я уже не мог забыть то, что увидел на этих полях, то, что происходило в Донбассе. И вернулся.

Приехал на этот раз в Донецкую Народную Республику. До декабря 2014 года еще воевал, а с января 2015 я начал снимать для информационного агентства «News Front».

Первое время снимал на обычную «мыльницу», из которой постоянно выпадали батарейки. Приходилось приклеивать их пластырем. Позже работал на Фонд помощи «Новороссии» с Глебом Корниловым, потом пытались начать свои проекты с Андреем Филатовым, открыть свое информационное агентство, но на тот момент это никому здесь не было нужно. Попутно служил в батальоне «Патриот».

С 1 декабря 2016 года мне предложили стать военным корреспондентом Пресс-службы Вооруженных сил ДНР. Естественно, я согласился. Считаю, что, во-первых, это огромный, бесценный опыт, а, во-вторых, это то, чем бы я хотел заниматься и в дальнейшем, то есть военной журналистикой. Быть военным корреспондентом.

ИА «Новороссия»: Что самое сложное в Вашей новой профессии?

М.А.: В моем случае все сложилось удачно. Это мое любимое дело, я делаю это с удовольствием.

Всё в мире относительно. Для кого-то это сложно, для меня — нет.

Единственное, что могу назвать, так это то, что устаешь. Нагрузка постоянная, стабильного графика нет — могу в любой момент сорваться с места и поехать в самые неожиданные места. Неважно, выходные или нет. Точнее скажу, что выходных фактически и нет.

Мне очень помог опыт участия в боевых действиях, а именно в вопросе безопасности, в том, как вести себя на позициях.

ИА «Новороссия»: Что больше всего Вам запомнилось здесь, на Донбассе во время войны?

М.А.: За три года таких моментов было много. Почти каждый раз, когда я выезжал на съемки, они были запоминающимся в том или ином смысле. По прошествии нескольких лет восприятие немного притупилось. Надо, конечно, периодически отдыхать ездить, выбираться куда-нибудь, «проветривать» мозги и мысли.

Самые яркие впечатления были зимой 2015 во время операции «Дебальцевский котел». Там было очень много таких моментов. Они все записаны на видео, это все запечатлено в моих репортажах.

Основной журналистский пул на тот момент был здесь, в Донецке, в Красном Партизане и в окрестностях. Я в то время был в Горловке с 3-й бригадой. Был при штурме Озеряновки, Михайловки. Было много убитых, раненых, пленных, много трофейной техники, общение с мирными жителями, помощь им. Само закрытие котла, Углегорск, Логвиново — это всё тоже очень запомнилось.

ИА «Новороссия»: Как ваши домашние отнеслись к тому, что Вы уехали в Донбасс?

М.А.: Когда поехал первый раз — отнеслись очень плохо. Меня не понимали. Они не могли понять, зачем я это делаю. Конечно, мама очень переживала, ей было страшно. Она говорила, что это инфантилизм полнейший. Плюс, когда мы попали в Луганск - полтора месяца, пока мы там находились, отсутствовало электричество, газ, связь.

Отмечу, что когда потом мы приехал в Донецк, то контраст был дикий. Падает мина в черте города и уже через 2 часа латают дорогу, натягивают разбитые линии электропередач, то есть все очень быстро восстанавливается.

А в Луганске после обстрела электричество включили только в последний день перед моим отъездом. Я тогда смог позвонить домой, сказать, что со мной все в порядке.

Сейчас уже немного легче относятся. Родители все равно волнуются, но поддерживают полностью. И мама, и отец.

ИА «Новороссия»: Что для Вас было здесь самым необычным? Что Вас поразило?

М.А.: Это все было на первых этапах моего пребывания в Донбассе. Тот же Луганск — когда я приехал, увидел большой город, который разбит, а потом в Донецке то же самое. Поражает то, что бомбят огромные мирные, гражданские города. У меня это до сих пор не укладывается в голове, не могу смириться.

Честно говоря, мне гораздо легче выехать на фронт, чем выезжать на места попадания снарядов, видеть разрушения, горе. Тяжело видеть истерику, безысходность людей, которые остаются без родственников, как они кричат над телами своих родных.

Или вот, например, один из последних обстрелов Ясиноватой, когда два человека погибли. Мы туда сразу после обстрела приехали. Снаряд залетел в квартиру, в которой мужчина, видимо, стоял у окна и смотрел в него. Снаряд влетел в окно, выше мужчины и разорвался за спиной. Он так и погиб возле окна. 80-летний человек так и остался лежать на подоконнике. Квартира разрушена, все разнесло, у родственников истерика — тяжело такое видеть, конечно. Страшно.

Второй мужчина прикрыл собой своих падчериц. Дети в шоковом состоянии, но на них ни одной царапины. Мужчина погиб.

На передовой уже как-то легче. Все равно тяжело, особенно если погибают боевые товарищи, но здесь это по-другому воспринимается.

ИА «Новороссия»: Тяжел ли быт военкора в военном городе?

М.А.: С принадлежностями для фото- и видеосъемки тяжело. Во-первых, почти ничего нет, а во-вторых, если что-то и есть, то цены безумные. В Ростове есть очень хороший магазин, там есть всё в одном месте, и цены нормальные, там мы зачастую и покупаем все необходимое для работы.

А сам быт? Ну, что я скажу: бардак, кошмар, все разбросано. Творческий беспорядок, так сказать (смеется).

ИА «Новороссия»: В чем важность работы военкора?

М.А.: Для меня главное — это показать людям, что война - это очень страшно. Донести весь ужас того, что происходит здесь. С помощью видео это довольно сложно, зачастую приходится «замыливать», если шокирующие кадры, а фото можно в соцсетях публиковать. Мне иногда говорят: «Зачем ты это публикуешь? Это неэтично». А как по-другому? Как показать людям этот ужас? Как донести?

Во-вторых — это правдивая летопись войны. Мы же видим, как легко переписывается история. Очень важно запечатлеть ее такой, какая она есть на самом деле.

ИА «Новороссия»: На днях львовский профессор журналистики заявил, что во время войны необходимо отказаться от объективности и использовать СМИ, как инструмент пропаганды. Он это говорил для украинских журналистов, но как Вы считаете, нам стоит эти слова взять на вооружение?

М.А.: У нас в этом вопросе большое преимущество. Мы показываем правду, она и является пропагандой. То есть, нам не надо придумывать что-либо, все происходит здесь на наших глазах, мы это и фиксируем.

Нельзя выдумывать, врать — это отталкивает людей. Люди не глупы и видят, что есть на самом деле.

Правда и есть самая лучшая пропаганда.

ИА «Новороссия»: Зачастую вы бываете на передовой. Что можете сказать о «режиме тишины»?

М.А.: Сейчас стало немного тише. Мы ездили на авдеевскую промзону — там, конечно, ничего не поменялось. Как было до февральского обострения, как после него, так и по сей день. Весь день периодически «накидывают», а к вечеру начинают уже серьезно обстреливать из тяжелого вооружения.

Единственное, что поменялось, наши военнослужащие стали лучше окапываться, укрепляться. Это положительный момент, они там «зарываются» по-полной.

На юге несколько дней тихо было, но до этого тоже ничего не соблюдалось.

Вчера в Донецке трое раненых гражданских, все на Петровке. Если не ошибаюсь — осколочные ранения, от минометного обстрела. По сути: какой к черту режим тишины?

ИА «Новороссия»: Как Вы считаете, Украина пойдет в наступление?

М.А.: Сейчас они боятся. Они застращали себя нашим наступлением, сидят и боятся. Притихли немного.

Но, тем не менее, они сейчас подтягивают на переднюю линию фронта добровольческие батальоны, нацбаты. Возможно для провокаций, возможно для того чтобы утилизировать — эти добровольцы там никому не нужны.

Поживём – увидим.