Иван Охлобыстин: "Я и голодранцем жил отлично!"

Иван Охлобыстин: В канун 50-летия популярный артист поделился сокровенными мыслями

http://zbulvar.ru/archive/ivan-ohlobystin-ya-i-golodrantsem-zhil-otlichno-v-kanun-50-letiya-populyarnyy-artist-podelilsya-sokrovennymi-myslyami/

Известный актёр, режиссёр, сценарист, священнослужитель и отец шестерых детей Иван Охлобыстин отметил свой юбилей большим творческим вечером. Поздравить его пришли друзья-артисты и большая дружная семья. Наш корреспондент задал юбиляру свои вопросы незадолго до торжества. Беседа получилась искренняя и «без затей».

О Боге
— Бог есть. Могу это объяснить простыми словами, да простят меня богословы. Совершенно для нас очевидно, что «аз есмь». То есть — я есть. Я могу себя ущипнуть, я вижу, что на столе что-то лежит, — и могу это потрогать. То есть это априорные знания, это невозможно доказать, но это и не нужно доказывать. Бесконечность невозможно доказать и исследовать — на то она и бесконечность. Невозможно бесконечность ­записать в файл, придумать ей код. То есть либо ты её принимаешь, либо нет. Если принимаешь априори, то и доказывать ничего не нужно, не нужно искать подтверждений. Это так же как понимать, что я — это я. Бесконечность подразумевает всевозможность. Всевозможность в том числе подразумевает, что Бог есть.

У меня есть знакомый батюшка — такой симбиоз мудреца, священнослужителя и мотоциклиста. Это деревенский отец, которых мы почему-то недооцениваем, не заглядываем глубже лавки церковной. И у него есть такой рассказ. Он говорит: «Вот у меня есть друг-атеист». Все тут: «О, как это так?» «Меня это никак не пугает, — говорит он, — потому что Господь столь велик и столь всемогущественен, что для тех людей, кто искренне считает, что его нет, — его действительно нет. Объяснить это невозможно, но вы хотя бы оцените уровень свободы!»

О фатализме
— Фатализм, конец света — это всё общие слова. Например, для кого-то фатально исчезновение каких-то продуктов из магазина… Понятно, что сыры — это прекрасно. Но я не очень привередлив, и в плане еды тоже. Не советую равняться на меня, но меня это делает несколько свободнее. Я не говорю, что это хорошо, но иногда, чтобы ощутить вкус хлеба и вкус настоящей воды из источника, нужно какое-то время не поесть и не попить. Самое вкусное, что я ел в жизни за свои 50 лет, — это капуста с сахаром. Бывали времена, когда я был крайне ограничен. В армии, например. С одной стороны, армия — это каторга. А с другой — ты до такой степени зависим, что становишься абсолютно свободен внутренне. Так вот, мы разгружали какой-то склад. Холодно, перчатки нам не выдали, мы газеты намотали поверх портянок: на ногах-то кирзовые сапоги, кто в армии служил — понимает. А на складе этом стратегическом — капуста и сахар кусковой. И я кусал капусту, а потом — сахар. И это было нечто! Потом появился чёрный хлеб — он самый вкусный. Белый хлеб — это всё-таки пирожное. А вот чёрный — это чёрный. Этот вкус нужно понимать. Потом — вода, самая вкусная питьевая вода. Это как в притче о Ходже Насреддине, которого спросили, что самое мягкое: перина или подушка? И он сказал — рука. На чём ни спи — ты всё равно будешь спать на руке…

О русских
— В сценарии к фильму «ДМБ» я просто вспомнил армию. При всех минусах и плюсах я к службе так же, как к нации русской, отношусь.

Я знаю, что мы — дураки набитые, прости господи. Но мы же и душевны. Когда надо,  мы весь мир спасаем. Конечно, мы не научились для себя делать хорошие автомобили. Но зато автомат Калашникова покупают во всём мире. Конечно, у нас больше недостатков, чем преимуществ, как у любого человека. Но чтобы понять человека, не надо знать его преимущества, главное — знать его недостатки. Недавно читал одно исследование и смеялся. Швейцарцы нас исследовали. И говорят: вообще непонятно, что там за народ живёт! Воевать с ним нельзя — это ужас какой-то. У них кризис: исчезает пармезан, устрицы, работы меньше, пьянства больше — должна быть депрессия! А они радуются, все довольны! Либо они уже всё это пережили, либо за них всё их предки пережили. Но все проблемы эти русские воспринимают как юмор! А я подумал: но ведь так же и надо! Мудрый человек только так и должен жизнь воспринимать — через юмор.

О киногероях
— Конечно, доктор Быков — это не я. Это персонаж из сериала «Интерны». Но, например, когда за границей продавщица-кореянка выбегает из-за прилавка и говорит: «О, доктор Быков! Сфотографируемся?» «Конечно!» — говорю я и фотографируюсь. Это плата такая. Но когда спрашивают: не влияют ли на меня мои герои, образы, сыгранные мною, я отвечаю: «Нет». Я же психически здоровый человек. Роль — это работа. Я сам по себе чудной — зачем мне дополнительное чудное? Например, в фильме Павла Лунгина «Царь» я сыграл роль царского шута Вассиана. Он служил царю и «накручивал» его культ личности. Потому что сам искренне верил в царя. Одевали меня в какие-то лохмотья. Старый кафтан с колокольцами — тяжёлый, зараза, килограмм пятьдесят весил. Это было очень тяжело, это как рвать жилы на турнике. Но, так или иначе, мы сделали несколько дуб­лей. Художник по костюмам мне сказала, что облачение — с мосфильмовского склада. Им тряпки отдали, они их подшили. А кафтан этот, как оказалось, — тот самый кафтан, который был в фильме Эйзенштейна «Иван Грозный» на актёре Николае Черкасове! Просто он стал ветхим и перешёл по наследству к шуту! Но и это ещё не всё! Мой отец дружил с Черкасовым. И когда мама моя сдавала сессию, она отдавала меня отцу, и он ехал со мной к этому актёру — у них было много общего, они даже внешне были похожи.

О наградах и прочем
— В Союзе добровольцев Донбасса меня наградили «Крестом». И я очень горжусь этой наградой. Хотя железяки не люблю разные. Я человек противоречивый: поди знай, что завтра ляпну… Но в любом обществе, на мой взгляд, главное — не доходить до крайностей. Нужно помнить, что всё на том свете зачтётся. Мы не самые святые люди на свете. Но у нас есть возможность сделать что-то приятное, утвердиться в этом мире. Нет позиции благороднее волонтёрской, если честно. Это я к тому, что нас окружают много пожилых людей, брошенных, одиноких. Нас окружает загаженная природа, несчастные брошенные животные, безумный мир, и мы приближаемся к новой эпохе. Она приведёт за собой и локальные конфликты, и неурядицы, и, возможно, жертвы… Но будут и романтические истории, появятся героические образы — то, на что будут равняться наши дети.

И мы сами можем стать этими образами. Да, мы можем стать теми, о ком правнуки будут говорить: «Наши великие предки!» Если мы оптимистично встретим то, что нам предстоит. Наше поколение 50-летних много чего уже пережило. А с теми, кто помоложе, делюсь опытом: ребята, я и тогда отлично жил, когда был голодранцем. И сейчас живу в удовольствие. Меня окружают прекрасные люди. И это — самое большое богатство и самая большая награда…

Записал Игорь Базунов