Власти не готовы к финансовой самостоятельности

На модерации Отложенный

Угроза нынешнему миропорядку заложена в нем самом. Либерализм и финансизм изжили себя, но не потому, что они кому-то нравятся или не нравятся. Просто такой миропорядок исчерпал себя объективно.

Диспропорции, которые сложились в современном мире, в современной экономике, в глобальной финансовой системе, непреодолимы внутри этой системы. Можно, конечно, пытаться сохранить status quo в надежде, что все постепенно вернется на круги своя. Но надо понимать, что нам приходится платить за это всё более дорогую цену, потому что и Россия, и Китай, и Япония, и Индия финансируют американский дефицит платежного баланса. Занижая наш труд по уровню зарплаты и отдавая на экспорт свои природные ресурсы, мы финансируем чужое благополучие. А в ответ против нас же ведут агрессивную политэкономическую борьбу. Да и масштаб ресурсов, который необходим для сохранения нынешней системы, превышает существующие возможности.

Главная беда в том, что сами американские регулирующие институты не в состоянии ничего с этим сделать. Именно поэтому status quo невозможен —дисбалансы достигли такого масштаба, что система неизбежно идет вразнос. Общее желание сохранить некую стабильность вполне понятно. Но что делать, если мировое ядро финансовой системы (ради которого весь мир старается сохранить стабильность) внутри себя обречено на саморазрушение? Ведь порождаемые им финансовые пузыри многократно превосходят возможности всей планеты, вынужденной обеспечивать их финансирование.

Поэтому придется искать подходы к новой архитектуре глобальной финансовой системы, к новому миропорядку — таким образом, чтобы, сделав выводы из предыдущих ошибок, выстроить действительно сбалансированную и взаимовыгодную систему. Ведь система, в которой мы живем, не стала продуктом какого-либо международного консенсуса или серьезных переговоров. Она была навязана американской Федеральной резервной системой всему миру — по сути, с позиции силы.

Сегодня часто ссылаются на бреттонвудское соглашение, но мир-то по ним уже давно не живет. То, что было достигнуто путем переговоров после войны, американцы сами разрушили, отказавшись в 1971 году выполнять обязательства перед партнерами по обмену долларов на золото. После этого миру были навязаны другие соглашения, на Ямайке, которые легализовали эту практику, но она от этого не стала ни более легитимной, ни сбалансированной. К сожалению, ФРС не удержалась от соблазна залить мир деньгами, и объем финансовых пузырей, которая она породила, сегодня намного превышает ее собственную мощь. Когда регуляторы, реально контролирующие несколько триллионов долларов, пытаются регулировать финансовые чудища, у которых сотни триллионов, ясно, что это не в их силах. Так что сколько бы мы ни пытались поддерживать такую «стабильность», здесь от нас уже мало что зависит.

Попытки договориться «на всю планету» оборачиваются стремлением эмитентов мировых валют (США и ЕЭС, Великобритании и Японии) навязать остальным сохранение существующего положения вещей. Но, во-первых, кроме этих стран, оно никому не выгодно и обрекает их на роль финансовых колоний. А во-вторых, все понимают, что status quo можно поддерживать лишь до поры до времени — именно в силу нарастающих диспропорций, порожденных внутри этой системы.

Поэтому наиболее дальновидные страны начинают постепенно выстраивать собственные, самодостаточные финансовые системы, чтобы минимизировать свою уязвимость от предстоящих потрясений в глобальной финансовой системе. Приобретенный за минувшие годы опыт убеждает, что страны, обладающие емким внутренним рынком, диверсифицированной экономикой и, самое главное, собственной финансовой инвестиционной системой, базирующейся на внутренних источниках развития, проходит через кризис легко и, несмотря на резкое падение экспорта, сохраняет высокие темпы роста.

Скажем, с точки зрения темпов экономического развития, Китай кризиса просто «не заметил», потому что ему удалось сделать маневр по переводу из спроса внешнего во внутренний. Это было сделано целенаправленно, плановым порядком, без каких-либо серьезных сбоев. А Индия традиционно основывает экономическое развитие на расширении внутреннего рынка и спроса. Относительно легко (несмотря на греческие проблемы и другие локальные сложности) проходит кризис ЕС — опять же, именно потому, что обладает собственной финансово-инвестиционной системой и очень емким рынком.

Больше всех пострадали страны, которые слишком сильно открыли свои экономики и попали в зависимость от иностранного спекулятивного капитала, отказавшись от формирования своих внутренних финансовых систем: Япония, Россия и некоторые другие государства СНГ. Отказавшись от валютного регулирования и контроля, от суверенной денежной политики, ориентированной на внутренние источники накопления капитала и расширения кредита, они поставили себя в полную зависимость от волн спекулятивного капитала. Скажем, в России перед кризисом примерно 60% денежной массы формировалось за счет иностранных кредитов. Так что, когда началось сжатие финансового рынка и ядро мировой экономической системы стало всасывать в себя те деньги, которые были выплеснуты наружу, они ушли из этих экономик. Что немедленно привело к обвалу сначала фондового, затем — денежного рынка, а потом и к глубокому экономическому спаду.

Здесь есть четкая закономерность: устойчивость в стрессовой ситуации показали те, кто сумел удержать самостоятельность в финансировании своего развития и обеспечить стабильность финансовой системы, в том числе — методами валютного регулирования и контроля.

России пока не поздно вступить на этот путь. Нужно изменить денежную политику, развивать внутренний рынок, диверсифицировать экономику, расширять свое экономическое пространство. Собственно, создание Таможенного союза — одна из таких реальных возможностей. Вслед за ним быстро формируется единое экономическое пространство, которое должно объединить не только рынки товаров, но и рынки услуг, капитала и трудовых ресурсов. Другими словами, мы расширяем нашу емкость в экономике, делаем ее более диверсифицированной, устраняем барьеры и снижаем издержки. Всё это — путь к конкурентоспособности. Но вот в денежной системе у нас пока серьезных изменений, к сожалению, нет. После резкого расширения денежного предложения на пике кризиса мы опять вернулись в старую монетаристскую колею.

Мы снова вернулись к количественному ограничению денежной массы и привязке эмиссии рубля к доллару. Между тем, это в корне противоречит не только общей антикризисной логике, но и установкам руководства страны по созданию в Москве самостоятельного финансового центра. Есть и еще одна задача — вывод рубля в статус резервной валюты хотя бы в нашем регионе, но для этого денежную политику требуется менять кардинально. Судите сами - чтобы рубль обрёл статус резервной валюты, мы должны предоставлять его партнерам в тех объемах, которые им нужны. А значит, эмитировать рубли не под покупку долларов, а под спрос на нашу валюту на внутреннем рынке и в близлежащих государствах. Надо расширять кредитную эмиссию, менять ее механизмы, подстраивать под спрос на деньги со стороны, прежде всего, производственной сферы и международной торговли. Но это — совсем другая методология, к которой наши денежные власти оказались не готовыми.