К истории российских денежных реформ

«Политический журнал» опубликовал (http://www.intelros.ru/readroom/polit_mag/-13-190-01-dekabrja-2008/3148-jekonomicheskie-provaly-rossijjskojj.html) один текст, в котором были описаны несколько исторических сюжетов. Автор описаний – антилиберал в экономике, знаменитый русский предприниматель Василий Кокорев.

КОКОРЕВ ПРЕДУПРЕЖДАЛ

В первом сюжете говорилось о результатах введения в России в обращение денежных знаков («кредитных билетов»), обеспеченных серебром, с одновременным «утяжелением» курса в 3,5 раза, по которому длительное время обменивались старые ассигнации на новые рубли. Речь шла о последствиях для  реального производства русских промышленников после манифеста от 1 июля 1839-го года. «Народная жизнь увидела перед собой совершенно противоположное явление тому, которое ей предсказывали изобретатели высокой единицы: на рынках все стало дорожать, и со временем цены на все потребности сделались на серебро почти те же самые, какие были на ассигнации. По этой причине рабочий труд заявил требование на прибавку жалованья, которая в силу необходимости была сделана; но через год, когда заводчики и фабриканты свели свои счеты, производство их выразилось убытком.» И далее рассказывается о разорении и закрытии многих заводов с традиционными промыслами, и об отказе правительства в реальной поддержке своего производителя.

«…За два года до введения этой единицы во всех сословиях заявлялись предостережения с выражением вредных от этого последствий. Никто не находил нужным возвышать стоимость жизни и приучать русских людей к широким расходам; но в это время еще никому не приходило в голову, чтобы крупная единица произвела другое зло, переместив за границу всю массу нашей золотой и серебряной монеты. Эту беду увидели лишь тогда, когда монета исчезла на всех внутренних рынках (этому способствовало, в частности, и то, что Россия необдуманно брала кредиты на Западе на строительство железных дорог на сомнительных направлениях, теряя при этом на их погашении до 50 копеек с одного кредитного золотого и серебряного рубля)…»

*   *   *

Во втором сюжете некие начитанные молодые люди, побывавшие в Европе, стали разносить по светским тусовкам разные западные модные веяния, предлагая среди прочего благоприятствовать новым товарам, необходимым в том числе улучшению жизни и возможностей народа: кофий вместо чая, хлопок вместо льна. И они добились-таки общественного внимания, создания комиссий, вхождения в правительственные круги,  издания соответствующих указов.

«Я дозволил себе выяснить весь вред, наносимый этими фабриками крестьянскому сельскому хозяйству и торговому балансу России. Вред этот состоял в том, что русский крестьянин стал носить ситцевые рубашки, а крестьянки – ситцевые сарафаны и платья, и таким образом все русское народонаселение сделалось данником Америки, по платежу денег за хлопок. Вместе с тем другая часть народонаселения, занимавшаяся посевом льна в губерниях Вологодской, Костромской, Ярославской, Владимирской, Псковской и Витебской, потеряла возможность сбыта его. …Со времени образования бумагопрядилен (после 1840 года – А.С.) до 1878 г. не было никакого тарифа на хлопок в сырце, и Россия в течение этого времени заплатила за этот материал Америке, по крайней мере, миллиард рублей, нарядив всех в ситцевые одежды и уничтожив огромную отрасль промышленности…»

И эти же «европейски образованные Они» - «люди по большей части честные, благонамеренные и бредившие об экономической равноправности, но без всякого понимания нужд и потребностей русской жизни» - наломали дров дальше.

*   *   *

В третьем сюжете, связанном с «освобождением» крестьян, они, желая, «чтобы всякая деятельность становилась на свои ноги, …оставили сельское хозяйство без кредитных учреждений, когда от земли отнимается у дворянских имений даровой труд, а для найма рабочих и приобретения новейших земледельческих орудий и машин нужны деньги.» В результате их настоятельной «просветительской» деятельности «освобождению крестьян предшествовало уничтожение опекунских советов, отчего земледелие и землевладение остались без всяких пособий кредита, брошенные на произвол судьбы, или, иначе говоря, отданные во власть ростовщикам. … В 1868 г. появились земельные банки с самыми угнетательными для земледелия уставами. Появление этих банков было чуждо начинаниям со стороны правительства; оно возникло из корыстных видов учредителей банков. Приниженные, угнетенные и придушенные семилетним безденежьем, помещики протянули руки за пособием в эти банки (которые народ назвал «мышеловками») и обязались платить такие проценты, каких сельские доходы от овса, сена и т.п. никогда не могут дать. …В экономической жизни России пошатнулись три главных устоя: денежный курс, народный кредит и сельской хозяйство. Шаткость этих устоев искривила все здание, по всем его линиям. Вдобавок к этим бедствиям, с введением акцизной системы, явилось право безграничного увеличения кабаков, отчего в последние 25 лет более двух миллионов крестьян пропили все принадлежности своего хозяйства и остались без лошадей и коров…»

*   *   *

В четвёртом сюжете «знаменитые они»  «…стали …в государственных воззрениях проводить идею, придавая ей значение какого-то догмата, о невозможности верховной власти разрешать – без потрясения финансов – печатание беспроцентных денежных бумажных знаков на какие бы то ни было производительные и общеполезные государственные потребности; …с надобностью подчинить правилу, что вместо простых денежных знаков можно выпускать только процентные бумаги с продажей их на европейских биржах…»

Здесь надо пояснить, что речь, очевидно, идет о государственных векселях, выпускавшихся «скопом», и собиравших деньги – сколько дадут на торге, а не по номиналу. А вот гасить-то эти векселя надо по номиналу –  или продолжать играть на бирже. Как вам нравится сия такая «финансовая технология» Ротшильдов? Вам это ГКО 1999-1998 гг. не напоминает?

И продолжим – о действительных намерениях. «…Дабы этим способом постепенно вовлекать нас в неоплатные долги, а верховной русской власти противопоставить власть Ротшильдов и других заправителей биржевого курса и сделать из этого курса политический и финансовый барометр для определения русской силы; показания же барометра заимствовать из бюллетеней иностранных бирж, находящихся в распоряжении противников нашего преуспеяния.»

И далее автор из XIX века резюмирует: «…Напущенный на нас туман под вымыслом науки со всею его запутанностью заставляет многих предполагать, что финансисты уподобляются алхимикам, знающим секрет философского камня, и что поэтому надобно во всем подчиниться их воззрениям, а камень этот, в то время, пока мы еще не погрязли в заграничных долгах, был самый простой: приход, расход, с устранением всего излишнего и ненужного, а затем остаток или недостаток, с покрытием последнего пропорциональною на всех раскладкою, сообразно средствам каждого. Хотя эта раскладка далеко не составила бы и половины той суммы, которую теперь надо платить народонаселению по заграничным займам, но разве можно было такую простую мысль вдолбить в головы финансистов, зараженных каким-то высшим европейским прогрессом! Между этим простым, так сказать, мужицким взглядом и якобы научным воззрением финансистов существует непроходимая пропасть, такая бездна, что с одного берега на другой никогда нельзя докричаться…»

Этакий, знаете ли, монетаризм за полтора века до всяких чубайсов, кудриных, грефов. А так все знакомо!

*   *   *

В пятом сюжете автор задается вопросом: «Вправе ли общественная совесть одобрить эту роскошь расходования денег за границей в ущерб народным средствам? Что же по этому вопросу финансовая наука молчит, не указывая никаких правил, охраняющих народный карман? Если существует эта наука, то она должна обнимать все случаи жизненных проявлений. Гораздо правдивее и добросовестнее будет прямо сказать, что никакой науки нет, а есть просто финансовое искусство, различно принимаемое в каждом государстве, по соображению с местными условиями и народным воззрением.

…Нет сомнения, что затронутый вопрос о неприличии для русских людей жить за границей во время упадка ценности нашего рубля более 40% возбудит сильное возражение, так что многие в этом усмотрят не только неудобство, но даже деспотизм. Но разве это не деспотизм, когда одна двухсоттысячная часть из общего населения России производит своею жизнью за границей вредное для всех русских людей влияние в смысле экономическом? … Не тот деспотизм опасен и разрушителен, который, открыто воздерживая несколько единиц от ненужных затрат, приносит общую пользу, а тот, который уподобляется ножу, помазанному медом, вроде, например, бесчисленного увеличения кабаков, под либеральною маской попечения об общем благе, но с затаенною целью спаивать народ…»

*   *   *

Опубликованный текст автора, до которого от нас более 120 лет, заканчивается общим выводом: «…Вся беда в том, что наш либерализм, начавшийся с 60-х годов и заявивший себя разными преобразованиями, был не искренний, а ложный. Первая подкладка преобразований заключалась большей частью в служебной карьере тех лиц, которые сочиняли и проводили новые законопроекты. Вторая подкладка при утверждении законопроектов – желание пощеголять перед Европой появлением в России либеральных начал. При этом никто не давал себе труда вникнуть в народные потребности, и оттого новые правила и постановления сыпались на русскую жизнь, как хлопья снега, производя всеобщее угнетение…»

А начинался текст, сюжеты которого цитировались выше, следующей преамбулой. «Около 120 лет назад (то есть перед «золотой реформой» С.Ю.Витте – А.С.) была издана книга «Экономические провалы», наделавшая много шума в России. Ее автор – русский предприниматель Василий Александрович Кокорев призвал отказаться от слепого подражания Западу и перейти к поиску своих внутренних начал для экономического возрождения России.

Удивительная работа! Читая ее, забываешь о том, что наблюдения и мысли, высказанные автором, относятся к другому, теперь уже далекому от нас времени. Слишком много приходит на ум аналогий с современностью. Как жили не своим умом, так и продолжаем жить! Пора государственной мысли перестать блуждать вне своей земли, пора прекратить поиски экономических основ за пределами России и засорять насильственными пересадками их родную почву; пора, давно пора возвратиться домой и познать в своих людях свою силу, без искреннего родства с которой никогда не будет согласования экономических мероприятий с потребностями народной жизни…»

В целом присоединяясь к этим словам, попробуем лучше разобраться в истории российских реформ и увидим те события максимально объективно, на всём материале, исторически. И ещё раз представим, как одни и те же события видны «сверху» и «снизу». А если эти взгляды расходятся, то хотелось не осуждать что-то, но найти общую для них правду. Правду, дающую некую объективную задачу таких реформ, кроме уже очевидной основы – устранения рабского следования западным «учителям», их формализму и дискурсу, в которых заключен их интерес.

ТРИ ВОЛНЫ

В российской истории до 1917-го года можно проследить как бы 3 волны введения в обращение бумажных денег, имевших в обеспечении последовательно сначала «медь», потом «серебро» и затем «золото». Последующее описание основано, прежде всего, на книге «Русский рубль. Два века истории.» коллектива авторов (Ю.П.Бокарев и др.)   (http://www.bonistikaweb.ru/KNIGI/rubl.htm).

Медные монеты во 2-ой половине XVIII века были основой[1] внутреннего денежного обращения, их было много, пользоваться же ими было неудобно. Миних при Елизавете Петровне предложил эмиссию бумажных денег; реализовалась же реформа уже при Екатерине Великой с подачи графа Сиверса. В 1769 году в Москве и Петербурге начали успешно работать Ассигнационные обменные банки. К концу века и правления Екатерины безудержный рост количества ассигнаций (чему, конечно же, способствовали войны за Чёрное море и за Европу, с участием Ф.Ф.Ушакова и А.В.Суворова) привел к падению их курса; и что интересно, к падению курса самих медных монет (что значит психология, то есть доверие престолу!). Результатом стал рост цен, расстройство денежного обращения, снижение реальных доходов народа и казны. Были ещё колебания курса: положительные из-за успешной внешней торговли, отрицательные из-за военных расходов, – но дело шло к следующей реформе.

Вторая волна начинается в 1810 году в царствование Александра I проектом М.М.Сперанского. К этому моменту курс ассигнаций был в 5 раз дешевле номинала. В проекте предусматривалась единая мера, единица для всех монет – серебряный рубль; обязательства по ассигнациям признавались, ассигнации предполагалось постепенно выводить из обращения до восстановления их курса. Сперанский выделял то, что правильная денежная система, имея в основе твердую монетную единицу, должна выпускать представляющие это содержание бумажные деньги в виде твердых бессрочных обязательств, то есть кредитных бумаг, а не в виде ассигнаций, которые могут иметь стоимость, отличную от номинала. (Кредитные билеты – это  бессрочные и беспроцентные векселя, в данном случае – государства. В случае превышения необходимого количества бумажных денег над объемом оборота и обеспечением - у ассигнаций уменьшается их реальная стоимость, а при «кредитных деньгах» начинают расти цены.)

Действия по плану реформы в полной мере не были осуществлены; ассигнации продолжали обращаться вместе с серебряной (звонкой) монетой, что привело к спекуляциям. В конце 1830-х возобновилось обсуждение реформы под руководством Е.Ф.Канкрина (министра финансов с 1823 года Георга фон Канкрина, бывшего в войну с Наполеоном генерал-интендантом действующей армии и высоко ценимого М.И.Кутузовым). А с 1840 года серебряные монеты утвердились основным расчетным средством. Курс ассигнаций был закреплен на уровне 1:3,50; монеты могли храниться в депозитных кассах в обмен на депозитные билеты («дебитные билеты»), которые и были призваны заменить старые ассигнации.

Эти меры, необходимые для экономики, тем не менее, в отсутствие контроля цен оказались потрясением для простого народа. Это было и время начала поисков молодого Достоевского, повесть «Бедные люди» вышла в 1846 году. В 1841 году государство стало выпускать «кредитные билеты», которые вводились в обращение через механизм ссуд под залог недвижимого имущества; эти билеты подлежали свободному размену на звонкую (серебряную) монету. Решением Николая I в дальнейшем именно на них и стали обменивать ассигнации. Обмен ассигнаций на «государственные кредитные билеты» был закончен в 1851 году, а обмен депозитных билетов - в 1853 году. Разменный фонд составлял около 50% от объема обращавшихся билетов. В России установилась денежная система серебряного монометализма, обращение было стабилизировано; при этом дензнаки стали использоваться и за рубежом. Экономика стабильно росла, росли и курсы русских бумаг в Европе.

Крымская война 1853–56 годов снова «включила» печатный станок (разменный фонд к 1858 году уменьшился до 20% от объема кредитных билетов), вызвала рост бюджетного дефицита и породила инфляцию вплоть до конца XIX века.

Третья волна денежных реформ начинается сразу после Крымской войны в царствование уже Александра II. Принимались разные меры, но за 9 лет к 1862 году государственный долг вырос более, чем в 3 раза. Дело усложнялось политическими реформами и событиями. В стране был экономический упадок, дефицит бюджета; поэтому восстановление ценности  рубля чисто финансовыми средствами не приносило успеха. В 1866 году было решено укрепить финансовую сферу через укрепление и развитие производства, прежде всего железнодорожного строительства. Было взято направление на привлечение иностранных капиталов. В последующее десятилетие обозначился ускоряющийся экономический подъем. Но уже к концу 1875 года случился кризис перепроизводства, к 1877 году экономика еле-еле двигалась…

В 1860-е годы начинает развиваться кредитная система. Стали образовываться акционерные коммерческие банки, общества взаимного кредита. В 1862-м новое содержание получили и так называемые городские общественные банки, учреждавшиеся местными Думами. Коммерческие возможности таких банков (низкая обеспеченность операций своими активами, отсутствие ограничений размера кредита, отнесенных к размеру собственного капитала) вызвали учредительский ажиотаж.

Какие-то предупреждения выпускались, но это были пре-ду-преж-де-ния. А нововведения были очень либеральны. Через 10 лет, когда количество банков выросло на порядок, родились первые «финансовые пирамиды». Под обещания высоких ставок по всей стране привлекались средства в тысячу раз превосходящие собственный капитал. Ждать было недолго даже в то время: ещё менее, чем через 10 лет, с началом кризиса в производстве, началась цепь крушений среди банков, пик которых наступил в 1882 году.

Либеральное положение дел исправлял уже Александр III. Кризис доверия ударил по всем банкам: государству пришлось брать на себя поддержание ликвидности в финансовой системе…

К 1876 году многолетний положительный бюджет, связанный с ростом производства, позволил накопить наличность для пополнения разменного фонда кредитных билетов и звонкой монеты, что позволило упрочить рубль. В то же время за 15 лет почти в 2 раза вырос внешний и внутренний государственный долг, по которому надо было платить проценты. Инфляция пока сохранялась. С вступлением же в балканскую войну и включением печатного станка курс рубля стал неуклонно снижаться. В это время на мировых рынках (в Лондоне) стала снижаться цена на серебро. С 1877 года, перед войной для пополнения казны была введена уплата таможенных сборов золотым рублем. И это послужило прологом перехода полностью к золотой валюте. Через год перед уходом в отставку после окончания войны министр финансов (М.Х.Рейтерн) передал преемнику предложение перехода на новый металлический базис рубля, приняв за основу текущий курс, что означало его девальвацию, а также предлагалось всемерно привлекать капиталы из-за рубежа.

Война с Турцией 1877-1878 гг. имела катастрофические последствия для российских финансов. Государственный долг вырос на треть и стал на порядок больше бюджета. Оплата процентов потребовала более трети государственных доходов. Металлическое обеспечение бумажных денег уменьшилось примерно с 29% до 12%. Ситуация осложнялась дипломатической изоляцией и игрой на понижение рубля на европейских биржах. В 1882 году начался спад в промышленности. Кризис накрыл все сферы экономики. Более всего терпело лишения крестьянство.

С 1880 года к власти пришло либеральное крыло бюрократов, министром финансов стал сначала А.А.Абаза, а при Александре III с 1881 года – Н.Х.Бунге. Первыми шагами его были регламентация фабричного труда, упорядочивание работы и устройства банков, питейная реформа. Во всеподданнейшем докладе о государственном бюджете на 1883 г. он изложил: «Упрочение курса рубля и восстановление его ценности могут быть достигнуты лишь постепенно, мерами, способствующими укреплению внутреннего и внешнего кредита государства, при превышении в течение многих лет доходов над расходами, при развитии внутреннего производства и уменьшении заграничных платежей». Он считает девальвацию «несовместимой с истинными интересами и государственного кредита, и народного хозяйства». Из-за дефицита бюджета министерству финансов пришлось пойти на усиление фискальных и таможенных мер. Вообще 1880-е годы ознаменовались становлением протекционистской политики (кстати, и в Европе тоже). Бунге целенаправленно готовил введение подоходного налога. Но до ухода в отставку в конце 1886 года дефицит бюджета так и остался хроническим.

Сменивший его с 1887 года И.А.Вышнеградский вплоть до ухода в отставку по состоянию здоровья в 1892 году продолжил протекционистскую политику. Значительное внимание он уделял созданию запаса золотой наличности, что позволило его преемнику С.Ю.Витте провести денежную реформу (ввести «золотой рубль»).

ВИТТЕ  И  ЭКОНОМИЧЕСКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ

 «Славянофильская ориентация объясняет большой интерес, проявленный Витте к учению немецкого экономиста первой половины XIX в. Фридриха Листа, разработавшего, в противовес «космополитической политической экономии», теорию «национальной экономии» (или экономического национализма). Взгляды Листа на роль национального хозяйства и его административного регулирования составили основу программы министра финансов.

Будучи сторонником жесткой протекционистской политики, Лист считал (и этот взгляд целиком разделял Витте), что важнейшей задачей государства является поощрение отечественной промышленности, при слабом развитии которой прогресс сельского хозяйства невозможен. Согласно этим представлениям, индустрия должна играть роль локомотива всего народнохозяйственного организма. Концепция Листа базировалось на постулате, гласившем, что для бедных стран необходимо достижение равновесия вывоза и ввоза с помощью таможенного покровительства, при условии создания прочной кредитной системы и устойчивого денежного обращения. При этом финансовую независимость страны от заграничных денежных и сырьевых рынков должен обеспечивать стабильный внутренний рынок…»

Денежная реформа перешла в практическую фазу с вступлением на престол Николая II в 1894 году. До этого времени на биржах Европы продолжалась спекулятивная игра, вызывавшая постоянные колебания курса рубля; в неё вовлекались и краткосрочные ссуды из Государственного банка. Административными мерами и ограничениями годовые колебания курса были снижены за 3 года с 28% до 2% в 1894 году. В том же 1894 году была введена винная монополия.

Подготовка к реформе началась в 1895 году, когда золотые монеты были допущены в оборот на определенных условиях. Было установлено и утвердилось соотношение между рублем золотым и кредитным в пропорции 1:1,5.  По этому курсовому соотношению производился обмен и в реформенном 1897 году. 3 января этого года в обращение был выпущен золотой империал, который чеканился с надписью 15 рублей. Но предварительно в 1896 году кредитная денежная единица была девальвирована по отношению к металлической основе, то есть было узаконено сложившееся соотношение, а не то, что было номинально обозначено на «кредитке». А за предреформенный год обменный фонд золота был доведен до ~45% от объема денежной массы. Кстати, Россия в то время занимала 4-е место (~14%) по добыче золота (первые три места с 22-23%% занимали США, Австралия и Африка). Золотой запас России (авуары Госбанка) продолжал увеличиваться. 29 августа 1897 года высочайшим указом было установлено твёрдое основание для эмиссии кредитных билетов; а указом от 14 ноября был введен свободный размен.

«В конце 1898 г. Витте констатировал, что «денежное обращение России приведено в порядок и поставлено столь же твердо, как в тех государствах, где эта отрасль народного хозяйства издавна находится в образцовом состоянии». По его расчетам, к началу 1899 г. уже 33% обращения приходилось на золотую и 10% - на серебряную монету, в то время как к началу 1896 г. в обороте находилось свыше 98% бумажных денег и менее 2% металлических. Министр финансов свидетельствовал, что через три года после начала реформы золотое обеспечение рубля составляло 168%.»

Денежная реформа вовремя поддержала общий экономический подъём. Но с 1900 года начался спад, последовала череда крахов в промышленности и финансах. В это время здоровая валютная основа помогала преодолеть кризис. Главные же, последовавшие из этого выводы, сделанные Витте, касались проблем самостоятельного устойчивого развития экономики…

В начале реформы «Витте правильно считал, что система конвертируемости валюты затрагивала главным образом внешнеэкономическую деятельность, а вводимое соотношение металлических и бумажных денежных знаков лишь закрепляло реально сложившееся положение. Уклад жизни основной массы населения, его повседневное материальное и продовольственное обеспечение фактически не зависели ни от самого золотого паритета, ни от характера мировых денежных расчетов.»

Но, кстати, опять кто «вывозил» реформу –  так это масса трудящихся, на которых были увеличены подати ради всемерного формирования доходной части казны. Накопление золотого запаса было достигнуто во многом и за счет усиленного экспорта хлеба. Говорят, министр финансов И.А. Вышнеградский высказался так, что, мол, недоедим –  но вывезем.

То есть – Европу кормили своим хлебом, а сами – недоедали. Ибо зерно приносило твердую валюту.

С.Ю.Витте очень хорошо ощущал условия для начала денежной реформы. Перед изданием Указа он писал царю: «Настоящее время, сравнительно с теми, когда бывшими министрами финансов были возбуждаемы вопросы о разрешении сделок на металлическую валюту, представляется наиболее удобным для принятия некоторых мер в области денежного обращения ввиду:

а) спокойного политического положения дел,

б) достигнутого в течение ряда лет равновесия между государственными доходами и расходами,

в) благоприятного настроения публики и большинства биржевых кругов к финансам России,

г) значительной устойчивости курса кредитного рубля,

д) значительного размера золотой наличности Государственного казначейства и Государственного банка».

Позволю себе назвать ещё один пункт, на который в практической деятельности обращал внимание сам Витте. Это состояние промышленности, её готовность переваривать инвестиции, в том числе зарубежные, и расти. То есть способность в ответ на уход золота обменять его на новые товары, на новые рабочие места и новые технологии. И что важно здесь, это ещё – желание такого развития. Если бы всего этого не было, реформа бы не получилась (как было у нас в проклятые 90-е: тогда все, и прежде всего «руководители», хотели просто получить кусок обещанного пирога, такого «близкого и реального» после обещаний коммунистов; страна «урывала».).

 После реформы Витте «экспансия золота на русском денежном рынке была весьма ощутимой, и к 1904 г. на него приходилось почти две трети денежной массы. Однако затем положение стало меняться: русско-японская война и финансовые потрясения революции 1905-1907 гг. внесли существенные коррективы в эту тенденцию, и с 1905 г. эмиссия кредитных рублей опять резко возросла. Но России удалось сохранить важнейший принцип реформы Витте: размен бумажных денег на золотые рубли, существовавший вплоть до начала первой мировой войны.»

Кстати, С.Ю.Витте, став в 1903 году председателем Комитета министров, разработал и программу следующих реформ, опираясь на которую впоследствии самостоятельно, решительно и грамотно проводил свои реформы П.А.Столыпин, сменивший Витте на посту председателя Совета министров в 1906 году. В 1904 году после начала войны с Японией министром финансов стал В.Н.Коковцов, сохранявший этот пост до начала 1914 года. «Золотая денежная система, ставшая основой экономической жизни довоенной Европы, в момент острого кризиса лета 1914 года потерпела крах. В течение первых дней после объявления войны державы одна за другой прекратили размен бумажных денег на золото. Военная конфронтация оборвала экономические связи, и "золотой мост", соединявший Россию с европейским денежным рынком, рухнул. В конце апреля 1914 года Государственный банк России объявил о приостановке размена кредитных билетов на золото…

СПОР О ВИТТЕ

В течение всего периода реформ Витте в российском обществе велись ожесточенные (а больше - громкие) споры по поводу введения золотого монометаллизма нового рубля. Реформа Витте увенчалась успехом; но это не означает какой-то общей правоты «монометаллистов» в споре против «биметаллистов». Тогда главным аргументом «только за золото» была неустойчивая в то время конъюнктура серебра. Других принципиальных оснований в этой альтернативе не было. И было одно обстоятельств, остававшееся за рамками успеха/неуспеха конкретно данной реформы, но имевшее и имеющее историческое продолжение – обстоятельство контроля. Серебро добывалось большей частью в Индии, а цена контролировалась большей частью в Лондоне… Впрочем, как и цена золота; поэтому внешние силы не мешали успеху. И цена серебра падала с каждым переходом очередной страны на золотой паритет; Россия была одна из последних. В конце концов, серебро было обесценено, долги Индии перед Англией, исчислявшиеся в серебре, возросли кратно. Индия оказалась сильнее привязана к метрополии перед началом грозного XX века, в котором английскими стратегами ставилась задача столкнуть Германию и Россию. Мировые же финансы, обеспеченные объемом только одного металла, стали максимально управляемы. «Золотой фиксинг» Ротшильдов был установлен в 1919 году.

И надо понимать, что у России не было выбора, так были разложены карты, и решались конкретные и необходимые задачи устойчивости экономики. В то время Витте исторически был прав. Но эта конкретная правота не распространяется на наше время. Тогда создать свою систему было невозможно. А вот сейчас России надо создавать свою систему. Именно сейчас это возможно, и Россия обязана это сделать. Обязана и перед собой, и перед людьми, разделяющими её исторические ценности.

ЗАКОНОМЕРНОСТИ

Как видим, за примерно 135 лет индустриального капиталистического развития и сопровождавшего его введения бумажных денег в России каждая денежная реформа, имевшая успех, заканчивалась военным вмешательством извне или вовлечением в европейские дела. Может быть это просто совпадение, но уж точно повторяющееся. Периоды стабильного денежного обращения в России продолжались каждый раз не более 13 лет, а в сумме менее трети выделенного времени. Заметьте ещё, мы взяли общий отрезок времени так, что он начинается и заканчивается благополучным периодом. И для справки – получается, что между небольшими периодами относительного благополучия проходило примерно по 45 лет. Если хотите, давайте продолжим и дальше: следующий период развития примерно в 1950¸1964, и потом, неожиданно, 2009¸… А вот сколько это продлится… Но превышая этот вопрос механистичной экстраполяции, возникает следующее. Очевидно, что мы находимся в точке бифуркации, в точке выбора, определяющего будущее.

Надо понимать, в покое Россия не останется и дальше. И осознавая весь исторический опыт - всё, что надо России, чтобы ответить на вызов –  это своя денежная система; система, сама по себе связанная с развитием промышленности и не порождающая тем самым нестабильное развитие.

(продолжение следует)