о Боге

Диалектика мифа и системный анализ мифологии

Настоящее небольшое исследование имеет своим предметом одну из самых
темных областей человеческого сознания, которой раньше занимались главным
образом богословы, философы и этнографы. Те и другие достаточно оскандалились, чтобы теперь могла идти речь о вскрытии существа мифа богословскими, философскими или этнографическими методами. И не в том беда, что богословы-мистики, философы-теоретики и этнографы-эмпирики пытаясь заигрывать с наукой и мечтая стать полными позитивистами. Беда в том, что мифологическая наука до сих пор не стала не только диалектической, но не смогла описать формирование мифов через системный анализ. От мистики все равно не отделаться, раз миф претендует говорить о мистической действительности, и, с другой стороны, без фактов невозможна никакая диалектика. Для научного исследования необходимо использовать философское изучение предмета.

Диалектика мифа невозможна без системного анализа мифа. Теория мифа, которая не захватывает культуры вплоть до ее социальных корней, есть очень плохая теория мифа. Нужно быть очень плохим идеалистом, чтобы отрывать миф от самой гущи исторического процесса и проповедовать либеральный дуализм: реальная жизнь - сама по себе, а миф -сам по себе. Какая-то интуиция мифа должна быть у того, кто ставит себя в то или иное внешнее сознательное отношение к мифу, так что логически наличие мифа самого по себе в сознании у оперирующего с ним (оперирующего научно, религиозно, философски, художественно, общественно и т.д.) все-таки предшествует самим операциям с мифологией. Поэтому необходимо дать существенно-смысловое, т.е. прежде всего феноменологическое, вскрытие мифа, взятого как таковой, самостоятельно взятого самим по себе.

В монографии Лосева А.Ф. [6, с. 2-18] выделены следующие замыслы мифов. Миф не есть выдумка или фикция, не есть фантастический вымысел. Это заблуждение почти всех "научных" методов исследования мифологии должно быть отброшено в первую голову. Миф не есть бытие идеальное. Под идеальным бытием условимся сейчас понимать не бытие лучшее, совершеннейшее и возвышеннейшее, чем бытие обыкновенное, но просто смысловое бытие. Миф не есть научное и, в частности, примитивно-научное построение. Определенная мифология и определенная наука могут частично совпадать, но принципиально они никогда не тождественны. Миф не базируется на научном опыте. Набросавши эти краткие мысли об отношении мифологии и науки, видим теперь всю их противоположность. Научные функции духа слишком отвлеченны, чтобы лежать в основании мифологии. Чистой науке, в противоположность мифологии, не нужна ни абсолютная данность объекта. Существует особая мифологическая истинность. Миф не есть метафизическое представление. Миф не описывается схематически или аллергически.

Высказывание – миф характеризуется следующими особенностями. Миф есть отклик голосу самой реальности, обуслов­ливающий причастность ей откликающегося.  Творец и сказыватель мифа выражает в нем себя, как находящегося в единении с жизнью. Миф есть голос самой реальности в человеке, ей при­частном. Будучи откликом голосу реальности, миф содержит в себе утверждение воли, нормы, императива, заключенного в реаль­ности. В качестве голоса самой реальности миф есть веление, заповедь, зов, требование, которому должен следовать откликающийся жизни человек. Через миф  человек проникает в творческое, действенное содержание жизни и сам становится творческой силой. Миф содержит в себе высказывание о данностях как о знаках жизни и раскрывает этот их смысл. В мифе совершенно неотделимы друг от друга моменты творчества, описание данности и императивного веления.
Воображать можно все что угодно и как угодно. В этом смысле воображению не положено никаких пределов и, более того, воображение является бесконечным пространством реализации человеческой свободы. Как сказал апостол Павел: «Все испытывайте, хорошего держитесь» (1 Фес. 5.21). Изначально стихия воображения — это всепорождающий хаос, в котором спонтанно возникают и тут же исчезают все возможные структуры, рефлектирующие друг в друге согласно принципу «всеединства». Миф возник именно как научный способ описания, объяснения-понимания и предсказания перехода хаоса воображения в его космос. Методом проб и ошибок, всегда случайно, человек находил в этом хаосе своего воображения устойчивые структуры, которые подвергались селекции, культивировались и воплощались в тех степенях, которые допускала материальная действительность.

Статус "гипотезы" для эволюционных построений – это верхний предел, предел мечтаний, которого многие из них и не достигают, являясь по существу "научным мифом", т.е. мифом – по содержанию и научным  – по форме (гипотеза отличается от мифа тем, что не исключает для себя возможность хотя бы потенциальной опытной проверки). Например, "теория Большого взрыва" – "научный миф", т.к. имеет научную форму описания, опирающуюся на применение общей теории относительности к Вселенной в целом, и мифическое содержание, поскольку даже в перспективе возможность экспериментальной проверки отсутствует. Отдельные экспериментальные факты, интерпретируемые в рамках данной "теории", как уже говорилось, не сделают ее строго научной.

Если исследователь желает иметь оптимальное мышление, то он должен определить оптимальность. Математическое определение оптимальности: оптимальность решения определяются пересечением целевой функции с областью допустимых решений при достижению экстремума. «Оптимальное мышление – это язык вашего лучшего Я. Оно воодушевляет вас действовать в полную силу и не позволяет довольствоваться вторым сортом» [4, с. 16]. Определение психологическое, но автор описал получение оптимальности. В начале итеративно, описывая пошагово построение оптимальности [4, с. 59]. Затем через формирования жизненных целей [4, с. 122]. Интересное описание задач как контрольных точек для достижения главной цели [4, с. 137]. Автором выделяются конкретные задачи, воодушевляющие задачи, главные задачи, достижимые задачи, захватывающие задачи, измеримые задачи, приятные задачи. Индивидуум должен признавать эмоции, извлекать урок из душевных болей, формировать собственные мифы. Построены оптимальные процедуры мышления с помощью некоторой формализации [4, с. 60-62].

Автор монографии описывает хаос и структуру [7] через построение аксиом. В данной монографии нет понятие мифа, но описание не математическое, а философское. Через определение дается схема смыслового полагания числа, аксиома самотождественного различия, «аксиома – это число, данное как самоадекватная определенность»   [7, с. 413]. Философски должно быть описана структура, но в излагаемой монографии нет определения структуры. «Краткость – сестра не таланта, а свойство человека, умеющего думать в соответствии с законами логики» [5, с. 239]. Поэтому в данной работе и применяется тренажер амортизации. Рассмотрели философию и определяем, что количественные изменения рано или поздно дают качественный скачок [5, с. 22].

У каждого из индивидуумов есть самые разные мифы. Полезные, вредные, нужные и не всегда нужные. Одни из них помогают нам в жизни, другие ее портят. Мифы закреплены, как правило, жизненными стереотипами и социальными устоями. Многие мифы заложены в нас с детства и превращаются в рефлексы. На наши мифы влияют и люди из нашего окружения. Большая часть мифов прививается нашими родителями. Наши мифы формируют наш характер и мировоззрение. И если грядут какие-то перемены в жизни, то приходится ломать наши мифы и устоявшийся образ жизни. Если же все стабильно, спокойно и равномерно, то мы не видим причины для того, чтобы наши мифы менять.

Перед нами первое и самое необходимое, самое очевидное основание для функционирования мифологического времени. В эпоху общинно-родовую для всякого мышления понятнее всего именно родовые отношения, т.е. взаимоотношения ближайших родственников по крови. Когда такое мышление пытается понять окружающую природу, то родовые отношения одушевленных существ прямо переносятся на весь окружающий мир, так что весь мир является как бы огромной родовой общиной. Но это как раз и есть мифология, т.е. понимание всего неодушевленного в качестве одушевленного и всего неродственного как ближайшим образом родственного. Солнце, Луна, звезды, атмосферные явления, наземные и подземные предметы и события - все это есть только совокупность родителей и детей, дедов и внуков, братьев и сестер и т.д. Все это, кроме того, дано в зримой форме и вообще в чувственно воспринимаемом виде, так что уже по одному этому мир не может здесь представляться бесконечным. Он всегда обязательно конечен.

Мифологическое обобщение приводит к виду обобщенного характера всякого мышления, так и характер отнесенности общинно-родовых отношений на все возможные события в мире является ясной сама по себе. Поэтому совершенно неправы те, которые понимают мифологию как буквальное перенесение человеческих отношений на всю природу и на весь мир. Станет безусловно очевидным и неопровержимым фактом всякого пространственно-временного функционирования мифа то обстоятельство, что здесь перед нами замкнутый характер мифологической Вселенной и ограничение ее видимым небесным сводом ввиду преобладания чувственных ощущений и чувственной наглядности. Ведь максимально обобщенное и отчетливейшим образом зримое живое существо и есть не что иное, как небесный свод в его вечном и правильном движении.

Круговорот вещества и душ к круговороту веществ и душ внутри замкнутого космоса, а также и вращение самого космоса на одном и том же месте. Так совмещалось в мифологии слияние предельности всякой обобщающей мысли и необходимости постоянного жизненного процесса в ней.

Из предыдущего выясняется, что эпическое время совпадает с мифологическим временем почти во всех существенных пунктах, кроме одного, который в корне меняет весь стиль мифологически слитного историзма. Этот пункт заключается в том выдвижении главной особенности эпоса, который мы назвали эпическим героизмом. И поскольку появилась эта самостоятельная героическая личность, то ни оставались нетронутыми прочие особенности мифологического историзма, последнее уже теряло свой абсолютный синтетизм и слитость всех категорий человеческого мышления в одно нераздельное целое. Эта далеко зашедшая вперед дифференциация эпической индивидуальности уже противопоставляет себя времени и пространству, могущими быть для его подвигов то препятствием, то подмогой.

Все древние тексты переписывались от руки, при этом через описки, ошибки, редакции текст изменялся. Все слова древнееврейского и арамейского языков записывались с помощью знаков, обозначающих согласные звуки. «Всего в Ветхом завете насчитывается около 1000 исправлений – «кери» [9, с. 13]. Несколько поколений богословов (масореты) обнаруживали ошибки в переписываемой версии, не касаясь самого текста, ограничивались пометкой на полях – «кери» (Qeri), т.е. «читай». Религия пытается вложить мифы при рассмотрении фактов социальной жизни. Согласно одному из определений, представляет собой систему символов, действующих с целью установления глубоких, убедительных и длительных настроений и мотиваций людей через формулирование представлений об общем порядке существования и облекающих эти представления аурой подлинности, чтобы эти настроения и мотивации выглядели как единственно реальные.

В момент изъявления мифической Божественной воли человек, чтобы получить откровение свыше, должен обратиться всецело к Богу, поставить на службу Богу все свое существо, т.е. все духовные и физические силы. Поэтому основные сферы души пророка - разум, чувство и воля - самым активным образом участвовали в принятии откровения. Существует невообразимое количество теорий и гипотез, объясняющих зарождение такого мирового феномена, как христианство. Философия религии изучает основные религиозно-философские идеи в их историческом развитии, разнообразные концепции, которые интерпретируют религию под углом зрения герменевтики, феноменологии, мифологии, экзистенциализма, материализма, прагматизма, позитивизма, психоанализа.

Вопрос бытия Бога поставим как научную, а не как религиозную проблему. Без истин науки нет, она вся и состоит из них – из положительных утверждений, имеющих основания или доказательства. В монографии [9] представлен историко-филологический анализ, вошедший в библейский канон Книги Иова, своеобразное мифическое построение. Однажды «сыны божии» предстали перед Яхве, с ними предстал сатана. В древности существовало мнение, что книга Иова рассказывает не о реальном событии. Другие авторы допускают, что в основе мифа о Иове лежит предание о реально историческом лице (Быт. 36:34), один эдомитский древний царь. «И умер Бела, и воцарился по нем Иовав, сын Зераха, из Восоры. Умер Иовав, и воцарился по нем Хушам» [1, с. 49]. Автор данной монографии [9] перевел Книгу Иова и опубликовал. Например, וַאֲנִי יָדַעְתִּי, גֹּאֲלִי חָי; וְאַחֲרוֹן, עַל-עָפָר יָקוּם,

где וַאֲנִי- ваани- а я

יָדַעְתִּי-йадати- я знал

גֹּאֲלִי- гоали- мой избавитель - или мой искупитель

חָי-хай-жив

и т. д.

Иов понимает, что человек не может быть оправдан перед Богом - но его понимание Бога сейчас - понимание силы Бога. Так же понимают Бога и злодеи, которые считают Богом свою силу, свои мечи, которым доставляет Бог рукой своей.

Человек — существо странное, “возникая” как-то из кого-то, он однако никогда не существует просто в “природе”, а всегда уже в мире, сразу же и целиком очеловеченном, своем. “Происхождение видов” не продолжается в человеческой истории, а обрывается ею; человеческая история развертывается в иных горизонтах. Пробуждение человека в себя одновременно с пробуждением в мир, а мир отличается от природной среды тем, что он — весь мир, сразу все, со всеми безднами и небесами, предками и богами, бывшим и будущим. Отныне животного этого в его жизненном существе будет некоторым образом касаться все. То, как все с самого начала всегда уже коснулось человека и стало его собственным, обитаемым им миром, есть миф: мир целиком и полностью очеловеченный, человек, целиком и полностью вписанный в мир. Мир мифа устроен как вторая — человеческая — природа, извечная данность, замкнутая в себе.

Миф, собственно, и есть устройство схватывания, формальной (структурной) композиции, заранее обращающей все возможное в узнаваемое, всегда уже предположенное. Все от начала до конца некоторым образом присутствует в любой детали, в любом эпизоде (но и только в детали или эпизоде). Что бы ни происходило в мире мифа, все распознается по аналогии с первособытиями, все происходящее и грядущее уже произошло, времени нет.

Что бы ни происходило в мире природы или в мире мифа, исторических событий в них не происходит. Возникновение и гибель галактик ничем не отличается от горения уютного костра; если знахарь или колдун по неосторожности погубил общину, ее бытие безвозвратно исчезает. Историческое же событие поворотного времени есть тектонический сдвиг в недрах смысла. Тут не в мире что-то случается, а меняется смысловое лицо всего мира, смысловое существо его “естества”. Взаимоотношение таких смысловых лиц не имеет ничего общего с соотношением вариантов, пересказов, ритмических или структурных перекличек того же самого: это различные самости. Двумя полюсами — мифообразным бытием-пребыванием и историческим бытием-событием — определяется силовое поле культуры.

Поскольку во времена, называемые поворотными, в сложившийся (некогда начатый) ход событий входит то, что и составляет историчность человеческого бытия, а именно, начинание, происходящее оставляет впечатление чуда. Таким чудом признавали возникновение греческой культуры среди цивилизаций Египта и Малой Азии. Еще более чудесно историческое событие христианства. Не только чудесные открытия в мире, но и чудо переоткрытия самого мира (коперниканская революция) знаменуют эпохальный рубеж времени, называемым Новым (modern times). Наконец саму эту историчность бытия, сказывающуюся в разломах поворотных времен и на границах смысловых миров, требует принять в осмысливающее внимание — встроить в мир — поворот, происходящий здесь и сейчас. Рубежи, разделявшие эпохи, становятся тканью современного мира как мира миров, не только разделенных политическими, традиционалистскими, конфессиональными рубежами, но и бесповоротно втянутых в “полемос” общего бытия, который станет всеобщей войной фундаментальных “начал”, если не углубится в смысловое общение начинаний, в “совещание” о первоосновах бытия.

 «Мифы, послужившие для них первоисточником, развили и формировали умы народных масс» [3, с. 16]. В древней истории многие события описывались через мифы, например, борьба Прометея за огонь, миф о камне Сизифа. Мифологически описывалось развитие мышления человека. Библия должна вытеснить из сознания людей описанные мифы, насыщенные ораторской ложью и изощренную философию. В предлагаемой монографии критикуется  «Трактат о мифологии» Шлегеля [3, с. 397]. Шлегель возвестил о появлении новой мифологии, умение безошибочно читать символы.

«Давно известно, что абстрактной истины нет, истина всегда конкретно; истина одна, истина одновременно объективна, абсолютна и относительна» [10, с. 11]. В бизнесе есть свою понятие мифа, например, мотивация клиентов рекламной компании «МММ» и его лидера С.Мавроди встроено в существующую социально экономическую систему. Деятельность схемы С.Мавроди не является воровством, как сегодня не является нарушением законодательства торговля валютой. «Геометрически круг – это мифологический символ гармонии» [10, с. 223]. Круги – лучшие коммуникаторы и обладают высокой чувствительностью, «эмпатией – способностью сопереживать, сочувствовать, эмоционально отзываться на переживание другого человека» [10, с. 223]. Организаторы российских финансовых пирамид участвовали в движении больших социальных групп в рыночной экономике.

«Линейные игры для ума нацелены на функции левого полушария, интуитивные – на функции правого» [8, с.64]. Левое полушарие отвечает за анализ, связь идей, абстракции, логика, математика и другие сферы деятельности. Правое полушарие отвечает за образное мышление, интуицию, синтез, распознавание образов и другие сферы. Объединение идей для создания новых образов помогает интеллекту работать на максимуме творческой активности.

При рассмотрении модели «Говорение» описывается понятие мифа при формировании жанра [2, с. 218]. Данную модель используют при анализе любых коммуникационных феноменов. При обработке базы данных были выделены следующие классы вербальных единиц: приятный - неприятный, громкий - тихий, быстрый – медленный, регулярный – нерегулярный, вибрирующий – невибрирующий, высокий – низкий, глухой – звонкий, прозрачный – отфильтрованный и другие. Выделяются четыре стадии развития: зарождение – синтез исходных предпосылок восприятия, формирование – посредством непрерывного подъема на более высокую ступень своей организации, функционирование – зрелое состояние системы, преобразование – система теряет необходимость актуального существование и развития. 

Чудо открытия исторического мира в том, что человек умудряется некоторым образом выйти за пределы своего мира — образа вечности — вообще. Если верить культурологам, люди обречены на свой мир природой своей “ментальности” или “этнической психологией”. Антропология вряд ли возможна как этология человеческих “видов”, но понимание, которым человек схватывает мир, схватывает самого человека крепче любой “ментальности”. Поэтому необходимы особые условия, чтобы могло произойти чудо исторического события: открытие иного мира. Границы своего замечаются с территории чужого. Исторический мир, — мир, в строй которого встроена возможность смысловых событий, — складывается в “хронотопе” мирового перекрестка, это мир, в собственной основе которого лежит встреча замкнутых в себе миров.

Рождаясь в мифе, человек сразу же рождается в окончательную мудрость: это его мир, повсюду поименованный, насквозь освоенный и понятый, всеобщий мир принятый в жизнь мира-общины и замкнутый там, — мир, где всегда известно, что происходит и что надлежит делать. Миф это мир значащих вещей и действенных знаков, мир языка и язык сущего. Всякий “язык” (община, племя, этнос) замкнут в своей мудрости.

Временами нас посещает мысль взять и поменять что-то, начать «новую жизнь» с понедельника и тому подобное. Да, мы иногда устаем от своих мифов, осознаем их «вредность» или «неправильность». Сама фраза «изменить себя» подразумевает, прежде всего, ломку нашего сознания. Согласитесь, трудно расстаться с чем-то, что многие годы было нам так дорого, было с нами везде и всюду, просыпалось по утрам вместе с нами, проживало с нами каждый день и уставшее укладывалось спать. Есть утверждение – «если человек сам не захочет, никто его не сможет заставить». Да, не сможет. Даже делая что-то вредное, что не нравится, или за что стыдно человек зачастую просто не может себе отказать в этом.

Литература

1.      Библия. М.: Библейская Лига, 2002. – 1218 с.

2.      Барабанщиков В.А., Носуленко В.Н. Системность. Восприятие. Общение. – М.: Институт психологии РАН, 2004. – 480 с.

3.      Гилберт К., Кун Г. История эстетики. – М.: Издательство иностранной литературы, 1960. – 686 с.

4.      Гликман Р. Главный навык самых эффективных людей. Оптимальное мышление. – СПб.: Прайм-ЕВРОЗНАК, 2008. – 256 с.

5.      Литвак М.Е. Психологические гамбиты и комбинации: практикум по психологическому айкидо. – Ростов н/Д: Феникс, 2008. – 410 с.

6.      Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М.: из-во Правда, 1990. - 134 с.

7.      Лосев А.Ф. Хаос и структура. – М.: Мысль, 1997. – 831 с.

8.      Микалко М. Игры для разума. Тренинг креативного мышления. – СПб.: Питер, 2007. – 448 с.

9.      Рижский М.И. Книга Иова. Из истории библейского текста.– Новосибирск, «Наука», 1991. – 248 с.

10.  Тарасов А.Н. Психология лжи в бизнесе: дурная бесконечность. – М.: Книжный мир, 2007. – 607 с.