Самые знаменитые фразы ученых
Хороший ученый оставляет после себя тысячи страниц текста и формул. Но пользуется этим наследием лишь узкий круг таких же интеллектуалов. Для широкой публики остается дайджест главных открытий и афоризмов.
1. Альберт Эйнштейн: «Бог не играет со Вселенной в кости»
Эйнштейн обладал способностью логически приходить к выводам, с которыми был не в состоянии согласиться. Так, однажды доказав, что Вселенная расширяется, он много лет потратил на то, чтобы доказать обратное.
То же самое вышло и с квантовой механикой. Кошмаром Эйнштейна стало базовое утверждение квантовой физики: в основе Вселенной лежит случайность.
Фразу об игре в кости Эйнштейн повторял десятки раз. Достойный ответ нашел Нильс Бор: «Альберт, перестаньте, наконец, указывать Богу, что ему делать!»
2. Григорий Перельман: «У меня все есть!»
Григорий Перельман, знаменитый петербургский математик, решивший одну из семи математических проблем тысячелетия — доказавший гипотезу Пуанкаре. За это доказательство ему сначала присудили премию Филдса, а потом премию Института Клея размером в один миллион долларов. От обеих наград математик отказался.
Отказ Перельмана от премии вызвал скандал, захвативший не только математические круги. Почему он не хочет денег? Он сумасшедший? Это такая форма протеста? Он хочет привлечь к себе внимание?
Сам математик был лаконичен: «У меня все есть!» Что же есть у Перельмана? Кроме маминой пенсии и кефира на завтрак у него есть возможность думать и не ввязываться в мелкие карьерные споры о приоритетах.
Перельман сделал актуальным очень простой и очень древний тезис: деньги являются далеко не единственным источником счастья. А у тех, кто при упоминании Перельмана продолжает вертеть пальцем у виска (мол, среди математиков часто попадаются фрики), хочется спросить: а вам самим действительно нужен этот миллион? И стали бы вы счастливее, если бы его вдруг получили?
3. Стивен Хокинг, знаменитый британский астрофизик: «Черные дыры не такие уж и черные»
Черная дыра должна быть черной. Она переживает состояние гравитационного коллапса и не способна ничего из себя испустить. По логике вещей это означало, что черная дыра обречена на абсолютное бессмертие. Ведь смерть — это расход вещества или энергии.
Однако в 1974 году Хокинг предположил, что гравитационный коллапс не так уж окончателен и черная дыра излучает электромагнитное поле, состоящее из фотонов. Это позволило снять с черной дыры подозрение в абсолютном бессмертии и восстановить равноправие объектов Вселенной перед лицом смерти.
Даже гиганты не бессмертны. Черные дыры, транснациональные корпорации, мощные политические режимы — всему рано или поздно приходит конец. Но нельзя забывать: ни один даже самый малозначимый объект (астероид, человек, идея, чувство) не исчезает, не оставив следа во Вселенной.
4. Джеймс Д. Уотсон, биолог, один из авторов самого громкого открытия в биологии ХХ века — структуры молекулы ДНК, лауреат Нобелевской премии 1962 года: «Никогда не работайте из расчета стать номером десять».
Два года назад Уотсон, которому тогда исполнилось 80 лет, прочел публичную лекцию в московском Доме ученых на Пречистенке. Там он и сказал: «Никогда не делайте чего-то, если знаете, что у вас нет шансов попасть на самый верх. Никогда не работайте из расчета стать номером десять. Собирайтесь стать номером один, и, конечно, вы будете счастливы стать и номером три».
Ученый в 25 лет сделал главное открытие столетия, в 34 — получил Нобелевскую премию, написал про все это очень смешную книгу, затем стал директором знаменитого института Колд Спринг Харбор, на тот момент находившегося в очень тяжелом финансовом положении.
За 25 лет руководства довел бюджет института до $140 млн. в год — суммы, которая и не снилась обычным биохимическим центрам, а попутно протолкнул в США программу «Геном человека», которая затем разрослась до транснациональной с общими расходами порядка $6 млрд. В общем, Уотсон имеет основания учить других формуле успеха.
5. Фримен Дайсон, американский ученый, автор работ по квантовой теории поля, математической физике, астрофизике, физике низких энергий: «Бывают ученые-птицы, а бывают ученые-лягушки».
Подобное разделение ученых не раз звучало в выступлениях Фримена Дайсона. Из самого свежего: в последнем номере российского журнала «Успехи физических наук» опубликована его статья «Птицы и лягушки в математике и физике».
Дайсон объясняет свою классификацию так: «Бывают ученые-птицы, а бывают ученые-лягушки. Птицы парят в вышине и обозревают обширные пространства математики, сколько видит глаз. Наслаждение им доставляют понятия, которые сводят наши размышления воедино и позволяют совместно рассматривать задачи, возникающие в разнообразных элементах пейзажа.
Лягушки же копошатся далеко внизу, в грязи и видят только растущие поблизости цветы. Для них наслаждение — внимательно разглядывать конкретные объекты; задачи они решают последовательно, одну за другой». Себя Дайсон, кстати, относит к лягушкам.
6. Стэнли Милгрэм, американский социальный психолог: «Если бы в США была создана система лагерей по образцу нацистской Германии, подходящий персонал для них можно было бы набрать в любом американском городке средней величины».
Начало 60−х годов. Не так давно закончилась Вторая мировая война. Продолжается война «холодная». Граждане США твердо уверены, что гитлеровский фашизм или сталинский террор возможны только где-то далеко, в непонятных странах. А мы-то, американцы, — свободные люди, и никто нас не сможет заставить подчиняться жестоким диктаторам.
Психолог Стэнли Милгрэм из Йельского университета решил проверить, насколько обычный человек способен подчиняться приказам. Он придумал эксперимент, который до сих пор считается самым ярким и самым спорным в гуманитарной науке.
Представьте, что вы находите в газете объявление о наборе добровольцев для участия в эксперименте по изучению памяти. Вам это кажется интересным, тем более что за это даже платят небольшое вознаграждение. Некий ученый в белом халате показывает вам прибор, на панели которого находится 30 рубильников. Над каждым указана сила разряда — от 15 до 450 вольт — и пояснения: «Опасно», «Очень опасно» и «ХХХ».
Условия эксперимента таковы: одному из участников нужно запоминать пары слов, а другой должен посылать ему удар током в случае неправильного ответа. После каждой следующей ошибки нужно использовать более мощный рычаг.
По жребию роль «учителя» достается вам. И вот вы слушаете ответы и жмете на рубильники. «Ученик» много ошибается, и приходится приближаться к рубильнику с пояснением «опасно».
Тут «ученик» начинает кричать, что у него больное сердце и ему нехорошо. Вы хотите остановиться, но ученый в белом халате говорит: «Вы должны продолжить эксперимент, всю ответственность мы берем на себя». И вы продолжаете нажимать на рычаги, несмотря на все более истошные крики и наступающее затем молчание «ученика»… Жутковато?
В эксперименте Милгрэма до последнего рубильника дошли 63% испытуемых. Все они были взрослыми людьми, без судимости, без психических патологий, без склонности к садизму. То есть две трети добропорядочных граждан готовы отправить на тот свет ни в чем не повинного человека лишь потому, что им кто-то приказал это сделать.
Разумеется, никакого электрического разряда не было, актер-«ученик» только изображал корчи, а крики воспроизводил магнитофон. Однако «учителя»-то верили, что все происходящее реально.
Милгрэм доказал, что способность к чудовищной жестокости живет внутри очень многих людей. С виду они добрые и интеллигентные, но, попадая в определенную ситуацию, вдруг превращаются в убийц и палачей. И никакое общество, включая наше, от этого не застраховано.
7. Дэвид Мермин, американский физик: «Заткнись и считай!».
Фраза приписывается также и Ричарду Фейнману, и Полю Дираку. Но Мермин в одной из колонок в журнале Physics Today настаивает на своем авторстве.
Когда отцы-основатели квантовой механики окончательно поняли, что придумали крайне странную науку, они решили найти этому делу хоть какое-то объяснение. Главное, никак нельзя было понять, в какой момент перестают работать квантовые законы и начинают работать законы обычного, большого мира.
Когда электрон летит, он ведет себя непредсказуемо, как волна, а когда попадает в экран — вполне предсказуемо, как частица. Или известный пример с котом Шредингера, который одновременно и жив, и мертв, пока сидит в закрытом ящике: «суперпозиция живого и мертвого кота», так сказать…
И вот Нильс Бор и Вернер Гейзенберг в конце 1920−х годов в Копенгагене придумали хитрую трактовку событий, по которой выходило, что именно момент измерения и прекращает действие квантовых законов.
Казалось бы, все хорошо, но многим такой подход не понравился: почему свойства мира должны зависеть от наблюдений?! Появились другие соображения на этот счет, но в какой-то момент физики устали об этом думать. Тем более что для расчетов нет никакой необходимости в понимании того, почему квантовые законы такие, а не другие. Может быть, они и не формулировали так отчетливо, как Мермин, но думали определенно так.
8. Стивен Вайнберг, американский физик, лауреат Нобелевской премии по физике 1979 года за теорию, объединяющую слабые и электромагнитные взаимодействия между элементарными частицами: «Попытка понять Вселенную — одна из вещей, способных приподнять человеческую жизнь над уровнем фарса и придать ей черты высокой трагедии».
Фраза из книги «Первые три минуты. Современный взгляд на происхождение Вселенной».
Комментарии