Оппозиция раздражена: россияне не собираются восставать против Путина

Оппозиция раздражена: Россияне не собираются восставать против Путина | Русская весна

Россияне, вопреки всем прогнозам и экономическому кризису, продолжают поддерживать свое правительство, заявили участники конференции Russian Economic Challenge, организованной Московским центром Карнеги.

На прошедшей на днях в бизнес-школе «Сколково» участники говорили о российском кризисе. Экономист Яков Миркин сравнил Россию с больным в реанимации и не исключил ее превращения в латиноамериканскую страну. Со своей стороны, социолог Наталья Зубаревич рассказывала о сползании в болото — вместо того чтобы всеми силами противостоять снижению уровня жизни, население даже в крупных городах адаптируется к новым условиям, смиренно затягивая пояса («Вот что я называю безнадегой!»).

Эксперт Валерий Пушня из инвестбанка Credit Suisse назвал реакцию россиян на кризис уникальной (по степени иррациональности), так как стремительное падение экономики и доходов населения сконвертировалось в почти безоговорочную поддержку политического лидера.

Участники дискуссии вынужденно пришли к выводу, что приоритет краткосрочных экономических интересов у россиян, готовых к протестам, очевиден, а политические требования чаще всего не сформулированы. Руководитель программы «Российская внутренняя политика и политические институты» Московского wентра Карнеги Андрей Колесников подчеркнул, что протесты в стране обычно носят форму открытого письма к властям, но цели смены этой самой власти не преследуют: в России протестуют не против, а за.

Одним словом, для оппозиции одна печаль и безысходность.

«Стремительное падение экономики конвертируется в поддержку лидера? Причина очень проста. Чем хуже жизнь, тем крепче надо держаться за Путина. Совершенно логично. Потому что — окей, если вдруг Путин виноват что жизнь плохая — кого надо чтобы она была хорошая. Яшина? Поэтому о проблемах так и мыслят — что они не благодаря Путину, а вопреки. И чем больше проблем, тем больше надо Путина. А не меньше»,- признается в соцсетях известный оппозиционный активист.

«Это не „безнадёга”, это в народном понимании как раз пробуждение последней надежды. И врата Ада, так сказать, не одолеют её»,- уверен он.

Собственно, и зарубежнные эксперты все «беспокоятся» о судьбе российского среднего класса.

Беатриса Бёзигер в статье «Телевизор побеждает холодильник» (Wirtschaftsblatt, 21.03) пишет, что в отличие от зимы 2011–2012 года, когда городской средний класс десятками тысяч выходил на улицы, сейчас политических протестов практически нет. А виной тому якобы «репрессивный курс российской власти». Песня та же…

Не так давно Bloomberg провел опрос о вероятности протестные настроения в преддверии выборов в Госдуму (пройдут в сентябре 2016 года). Результат этого консенсус-прогноза: менее одного шанса из трех. А как показывают соцопросы Левада-центра, население сочувствует дальнобойщикам, возмущается «Платоном» и Ротенбергами, но ничто из этого напрямую не ассоциирует с Кремлем: поддержать протесты против режима готовы символические 4% респондентов.

Социологи Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) также провели опрос, целью которого было выяснить уровень протестного потенциала в российском обществе, Оказалось, что на митинги с лозунгами протеста не думают выходить почти три четверти (77%) соотечественников, а допускают для себя такую возможность только 16 %. Это говорит о том, что протестный потенциал россиян очень низок, а митинги и демонстрации сегодня воспринимаются скорее как проявления кризиса и дестабилизирующие факторы, нежели как инструменты решения проблем.

Из опроса следует, что к самим митингам россияне стали относиться более негативно, чем года три назад. Сегодня считают, что такие мероприятия могут привести к развалу общества считают уже 30% опрошенных, тогда как в 2012 году из было 22%.. Из тех, кто считает митинги деструктивными — 42% москвичи и петербуржцы, селян — 27%.

Фактически, исчезающе низкие шансы внесистемных оппозиционеров на повторение, пусть даже частичное, успеха «болотных протестов» связаны не только и не столько с настроениями в обществе, сколько с деятельностью самих оппозиционеров. Недавний протест дальнобойщиков, начавшийся, как мощный и заметный гражданский протест, после появления в теме «либеральной оппозиции», был слит с пугающей скоростью.

Ситуация повторяется далеко не в первый раз: низовой социальный протест либо отторгает внесистемную оппозицию, навязывающую людям свою повестку, либо быстро сводится к «междусобойчику» на двести человек, который можно наблюдать на сугубо политических акциях наших ультралибералов. Так что это далеко не случайная неудача, это — давным-давно устоявшаяся система. Которую видят и сами «внесистемщики», вот только изменить ее не способны.