Корпорация и моё знакомство с ней.

С этим моим первым препринтом связан еще один интересный эпизод. В нём был получен результат, который по признанию профессора Н.В.Мицкевича в личной беседе, ставил крест на комплексе Меллера-Мицкевича, рассматривавшемся авторами как величина, описывающая распределение энергии гравитационного поля в общей теории относительности. Этот же результат был опубликован годом спустя академиком А.А.Логуновым, совместно с В.Н.Фоломешкиным, что вдохновило первого на непрекращающиеся, но безуспешные атаки на общую теорию относительности.

Не знаю сам Фоломешкин получил этот результат, либо просто проверил результат полученный мной. Смородинский часто ездил в Дубну, бывал он и в Серпухове, где мог рассказать о полученном мной результате. Судьба самого Фоломешкина оказалась трагической, как мне рассказывали, он попал под поезд.

Необходимо признаться, что я тоже первоначально придерживался такой же точки зрения, что и Логунов и даже готовил к публикации соответствующую статью. Но Я.А.Смородинский, пользуясь правами начальника лаборатории теоретической физики, где я к тому времени уже работал, запретил мне это делать, хотя и без сколько-нибудь серьезной аргументации, просто потому что это противоречило ортодоксальной точке зрения. Про нас тогда шутили: два состояния докса - парадокс и ортодокс. Запретил он мне присутствовать на дискуссии на физ-факе МГУ, которую организовал Логунов, который был уже к тому времени ректором университета. К науке, по-видимому эта дискуссия имела сомнительное отношение, впрочем я вскоре сам разобрался, что был не прав.
Этот парадокс связан с принципом эквивалентности в общей теории относительности, введённым Эйнштейном. Он состоит в том, что локально гравитационное поле эквивалентно некоторой ускоренной системе отсчёта. Хотя как оказалось в последствии, этот принцип не совсем верен, падающий «лифт» Эйнштейна, в котором «исчезает» гравитационное поле скорее оказалось эвристической идеей. Тем не менее некоторые идеи проще понять именно на этом примере.

Если в падающем лифте исчезает гравитационное поле, значит и исчезает его энергия. То есть, энергия гравитационного поля не имеет локального смысла. Логика Логунова была такова, что раз энергия гравитационного поля в общей теории относительности не имеет смысла, значит и не верна сама теория.

Однако в случае распространения гравитационных волн, два близко расположенных пробных шарика будут колебаться друг относительно друга. Движение одного из шариков мы можем скомпенсировать выбором системы отсчёта, колеблющейся вместе с ним, но другой шарик будет иметь в этой системе отсчёта вполне определённую энергию. Таким образом, энергия гравитационного поля является всего лишь не локальной величиной.

Кстати по поводу многочисленных публикаций Логунова возмущению Леонтовича не было предела. Так же как и многих ведущих специалистов в нашей стране в области общей теории относительности. Но таковы законы советской научной мафии: будучи членом редколлегии журнала "Теоретическая и математическая физика" Логунов может публиковать все, что захочет.
Именно Леонтович открыл мне глаза на существование в нашей науке как бы двух антимиров. От него я узнал, что Королев, Туполев и Румер находились какое-то время в положении заключенных на одном из почтовых ящиков.

Описание таких видов заключения есть у Солженицина в книге "Архипелаг Гулаг". И есть другой мир, к которому принадлежат Александров, Логунов, Легасов и другие лидеры Архипелага Гулага науки. Да этот Архипелаг существует до сих пор и дружный переход союзной академии под российскую юрисдикцию есть лишь смена вывески, вспомним, что Сахаров вернулся из ссылки всего за несколько лет до своей безвременной кончины. Конечно, нельзя все рисовать только черной и белой краской, нельзя провести четкой линии между двумя этими мирами.

И Александров помогал облегчить участь Сахарову, да и я ему признателен за предоставленную возможность поработать у Смородинского, а Легасов, к его чести, пытался восстать против этого мира. Чем это закончилось известно. Да и сам этот Архипелаг неоднороден. Вот как характеризует отношения между различными группировками ученых в Академии наук СССР астроном, член-корреспондент АН СССР И.С.Шкловский в книге "Эшелон": "В нашем отделении физики и астрономии имеются две основные мафии. Сейчас пожалуй, самая мощная мафия Черноголовки (вспомним средневековые дома "Черноголовых" в Риге и Таллине), включающая Институты им. Ландау и твердого тела, где сейчас директором Осипьян. По существу, в эту мафию входит Институт физпроблем, что на Воробьевке. Несколько сдала свои позиции мафия Института атомной энергии им. И.В.Курчатова. В наши дни сила этой мафии состоит в причастности к ней самого Президента и в наличии мощного филиала в соседнем ядерном отделении."

В те времена все эти мафии скреплялись вместе коммунистической мафией, что проявилось в избрании действительным членом АН СССР члена Политбюро ЦК КПСС А.Н.Яковлева. Этот экскурс в область научной мафии потребовался для того, чтобы пояснить, что появление сколько-нибудь серьезных публикаций и их обсуждение, а также их замалчивание направляется из одного центра. По-видимому, не случайно опубликование моей статьи "Сверхновая SN1987А и глобальное изменение климата" в институтской многотиражке "Советский физик" в 1990 году совпало с публикацией статьи А.Н.Яковлева "Демократический процесс идет сложно. И он в нас."

После провозглашения М.С.Горбачевым курса на перестройку и новое мышление многое изменилось в нашей стране.

Только в академическом мире кроме смены вывески серьезных перемен пока не чувствуется. То есть в том мире, который является как бы мозгом страны. Чтобы понять это противоречие придется обратится к первоисточнику. В книге с претенциозным названием "Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира" Горбачев пишет: "Ядром нового мышления является признание приоритета общечеловеческих ценностей и еще точнее - выживание человечества." Правда, что такое общечеловеческие ценности в книге не разъясняется, но зато там написано следующее: "Могут возразить: идеями "вечных" общечеловеческих ценностей занимались философы и теологи всех времен. Да. Но тогда это были "умственные конструкции", обреченные быть утопией, мечтаниями. В ХХ веке, в конце этого драматического столетия, человечество должно признать жизненную необходимость приоритета общечеловеческого как главного императива эпохи."

Вот так. Все это утопия, мечтания, "умственные конструкции" философов, но надо признать это как главный императив эпохи. До боли знакомая ситуация. Сначала утопия, мечтания коммунистов-утопистов, потом "умственные конструкции" философов-коммунистов, а потом коммунизм - светлое будущее всего человечества. Воистину история повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй раз в виде фарса.

На новом месте Смородинский мне сказал, что я должен, прежде всего, получить диплом, как он выразился, хоть «рыбоконсервного института». Так далеко от своей основной специальности уходить у меня не было желания, поэтому я поступил на вечернее отделение педагогического института, по специальности физика. Мне засчитали законченные 3 с половиной курса и за два года я успешно справился с поставленной задачей.

Параллельно с этим я опубликовал в научных журналах и трудах конференций ряд статей, развивающих идеи, изложенные в моём первом препринте. Одну из статей «Электромагнитные поля, как проявление геометрии трёхмерного пространства II класса вложения» Леонтович представил в журнал «Доклады Академии наук СССР», однако, она всё равно подверглась рецензированию. Мне пришлось контактировать с членом-корреспондентом АН СССР, математиком Новиковым С.П. Он выразился в том плане, что в смысле математики статья не содержит ничего нового, на что я и не претендовал, а с точки зрения физики он видит больших перспектив в этом направлении. Уже после опубликования статьи в журнале, я нашёл в этой статье всё же ошибку, которую не заметил и Новиков. На исправление ошибки, а вместе с ней и значительное изменение идеологии всего направления потребовалось десять лет.

В самой лаборатории Смородинского меня не нагружали какой-либо работой, в мои обязанности входило присутствие на еженедельных семинарах, которые в основном были далеки от сферы моих интересов. Правда, сам Смородинский увлекался тогда модной в некоторых кругах темой термодинамики чёрных дыр, но пересечения у меня с ним в этой области не получилось. В 1976 г. мы с ним совершили поездку в Минск на всесоюзную конференцию по общей теории относительности и гравитации, что повысило мой статус в лаборатории.
Единственное к чему он меня тогда привлёк это помощь в редактировании книги Хокинга «Крупномасштабная структура Вселенной», знакомство с этой книгой, ещё до выхода её из печати оказалось для меня полезным, поскольку в этой книге, ставшей новой «Библией» специалистов по общей теории относительности на длительное время, рассматривались и вопросы теории вложения римановых пространств в четырёхмерном случае.

Уже работая в лаборатории Смородинского мне однажды пришлось встретиться с Анной на горнолыжном склоне в Яхроме, казалось, она стала ещё прекраснее, её стройная фигурка в комбинезоне выделялась и притягивала взоры. Но рядом неотступно сопровождал её отец, что вызывало у меня столь же сильное отторжение. Не знаю, как это я почувствовал, но у меня возникло стойкое представление, что нам предстоит ещё встретиться на жизненном пути, причём именно в Курчатовском институте, хотя как я узнал, она училась на историческом факультете МГУ.

Судьба самого Филиппова оказалось трагической, отрывшей список злодеев, причинившем мне такие страдания, и наказанных за это судьбой или Богом. Катаясь на лыжах он ушёл под воду на Москве-реке. Был такой американский фильм, в котором души погибших праведников уносили на небо ангелы, а злодеев под землю утаскивали демоны. Я не склонен рассматривать такую образность имеющей какое-либо отношение к действительности, но в случае Филиппова, кажется, что именно его грехи утащили его под воду.
Кстати, почти аналогичное событие было в жизни моего отца. Переходя Москву-реку в районе Серебрянного бора он тоже провалился в полынью, но сумел вылезти с помощью мамы на лёд, они добрались до квартиры моего брата в Строгино, там он переоделся и даже не простудился.

Мой отец стал также источником встречи, не ведая того, которая на долгие годы стала моей судьбой. Он работал в ЦКБ «Алмаз» после выхода в отставку в информационном отделе. Там работала Людмила, которая слышала его жалобы на то, что вот два его сына никак не женятся. Как-то, когда родители были в отпуске, она позвонила мне и предложила познакомиться. Я встретился с ней, мы понравились друг другу и сошлись. Когда родители приехали из отпуска, они оказались не очень довольны моим выбором, поскольку планировали очередной подходящий для них вариант. Но когда я его знакомил со своей будущей супругой, нас было уже трое.