Вятский край: история через географию

Между Ицким устьем и впадением Шешмы в Каму, на нагорной стороне последней, лежит городок Елабуга с пристанью на Тойме верстах в трех от впадения ее в Каму. Жители Елабуги занимаются торгом, но, преимущественно, разведением лука, который растет здесь в таком изобилии, что Елабуга продовольствует им самые отдаленные города.

От Елабуги, недалеко уже до устья Великой Вотяцкой реки Вятки, главнейшего притока Камы. Вятка почти вдвое более Белой и немного менее Камы, с которой имеет чрезвычайно много общего. Источники ее находятся близ источников Камы, которую Вятка сопровождает до Северных Увалов. Слишком 200 верст течет Вятка в том же направлении, сопровождая Увалы и уже здесь, в верхних частях своих, принимает много полноводных притоков, выходящих из непроходимых лесов, покрывающих северные части Вятской губернии, лесов, которых не касалась рука человеческая. От них, собственно, и зависит обилие вод стран Прикамских. Но зато эта страна, по верхним частям Вятки, бедна и почти неспособна к земледелию. Климат здесь необыкновенно суров: отсюда – и редкое народонаселение и небольшие и разбросанные на большом расстоянии деревни. В этих-то местах бывает, сплошь и рядом, что жители питаются вместо хлеба пихтовой корой. Ножами соскребают они кору с деревьев, сушат ее, толкут в ступах или мелют в ручных жерновах и, смешав с мукой, ежели у кого она есть, или просто из самой коры пекут лепешки. На взрослых людях не так заметно действие этой пищи, но зато нельзя без сожаления смотреть на бедных детей. На лицах их видны бледность и бессилие. Даже взрослые, перейдя от коры к хлебу, страдают некоторое время: показывается на их ногах опухоль, так что приходится им несколько дней лежать неподвижно.

Совершенно иной вид представляют нам Южные части Вятки, особенно Западный берег ее. Вотяки, черемисы, татары и русские, населяющие эту благословенную страну, занимаются, кроме земледелия, пчеловодством. И, наконец, звериными промыслами, благодаря темным лесам, покрывающим эти берега Вятки. Здесь ловятся, в осеннее время, лоси, рыси, бобры, куницы. А также выдры, норки, лисицы, медведи и белки.

Около старинного города Слободского, принимает в себя Вятка Холуницу с левой стороны. Эта река течет в высоких, покрытых лесом берегах. Она достаточно полноводна и, судя по новейшим официальным известиям, судоходство по ней начинается от Холуницкого завода и продолжается летом и осенью до самой зимы.

Железо, добываемое на берегах Холуницы, считается лучшим в целой России. По Холунице прошло в 1826 году 13 барок, нагруженных железом.

Несравненно важнее в экономическом отношении другая река, ЧЕПЦА, впадающая в Вятку немного пониже Слободского. ЧЕПЦА орошает вышеупомянутые плодородные части Вятской губернии, и ее можно назвать пульсовой жилой всей островидной страны, обтекаемой, с одной стороны Камой, с другой Вяткой. Она становится судоходной у Глазова. По ней сплавляются хлеб, вино и железо с Пудемского завода.

Маленький городок Глазов на Чепце, есть средоточие Вотяцкого народа. В других уездах вотяков гораздо меньше. Число их простирается до 100.000. Маленькая речка Лекма, впадающая немного пониже Глазова в Чепцу, образует естественную границу между народонаселением Вотяцким и Русским. Их этого обстоятельства можно заключить, что русские колонии распространялись постепенно по нижним частям Чепцы и Вятки, а Вотяки, отброшенные на восток и север, сохранили свой быт во всей чистоте на источниках обеих рек.

Вотяки занимаются земледелием и едва ли не лучшие пчельники в этом крае. У многих Вотяков найдешь до 50 ульев на липовых и хвойных деревьях. Мед и воск они прибыльно сбывают в Архангельск (1).

Верстах в 28 от города Слободского, близ впадения Чепцы в Вятку, на левом нагорном берегу последней лежит город Вятка, древний Хлынов, вместе с городом Слободским старейшие Славянские колонии на Вотяцкой земле. Колонизацией этой стороны мы обязаны смелым Новгородцам, ставшим впервые твердой ногой в этих богатых странах и впервые расчистивших, подобно американским Скаттерам на берегах Миссури и Арканзаса, непроходимые болота и дремучие леса Холуницы и Вятки.

В 1175 году, по словам Хлыновской летописи, вольница из Новгородских граждан поплыла вниз по Волге, дошла до Камы и, нашедши привольные места, построила городок. Они здесь оставались недолго. Часть их, соблазнившись слухами о многочисленных вотяцких поселениях по Вятке и богатстве земель, оставила товарищей, и пошла вверх по нагорному берегу Камы, дошла до Вятки и, наконец, до верховьев Чепцы. Чепцой они спустились вниз опять до Вятки, покоряя живших здесь вотяков, и взяли, наконец, приступом, главный их город Чудь-Болванский. Древние обитатели были оттеснены далее на север, а Новгородские колонисты сели в новозавоеванном городке и назвали его Никулицыным городом. Между тем, товарищи их, оставшиеся на Каме, слыша о таких успехах, двинулись вслед за ними. Они вошли в устье Вятки, пошли по ней вверх до Черемисских жилищ и скоро достигли города Кокшерова, которым владели древние Черемисы, завоевали его и распространились по всем окрестным Вятским странам. Они же подали мысль Новгородцам Чудь-Болванским соединиться вновь и построить общий город.

Когда предложение было принято, выходцы Новгородские стали искать место, удобное для закладки города. Первое место, избранное ими, было близ устья реки Хлыновицы, на вершине высокой горы, при подошве которой протекает река Вятка.

Хлыновская летопись повествует, что когда все Новгородские пришельцы собрались и начали готовить все необходимое для постройки города, то свершилось чудо. В одну ночь все материалы были перенесены чудесным образом на другое место, пониже первого, на Вятке же, называвшееся в то время Балшко-поле. Здесь и воздвигли они город Хлынов, повинуясь веленью Божьему. Хлынов покорил себе скоро все окрестные народцы и стал митрополией многих поселений в этих обширных странах древней Биармии. Он колонизировал их, он первый внес Славянский элемент вместе с Христианством в эти пустынные страны.

Старинный предприимчивый дух Новгородских колонистов живет и по сие время в Хлыновцах. С Хлыновцами надо держать ухо востро. Уже Рычков заметил, что в них много отличного от характера остальных Русских. В разговоре их беспрестанно встречаешь отголоски Новгородского наречия. Они хитры, упрямы. Они сохранили в себе даже более черт, напоминающих древних Новгородцев, нежели сами Новгородцы, которые, благодаря близости Петербурга по своему положению на большой дороге и, наконец, другим посторонним обстоятельствам, слились с жителями окружных губерний(2).

Вятка занимает не последнее место между городами области Камы. Она вместе с городом Слободским – главное средоточие торговли по реке Вятке и преимущественно с Архангельском.

Около старинного города Котельнича достигает река Вятка крайний пункт своего Юго-Западного направления. Здесь, под 58 градусом северной широты, под которым лежит и Пермь на Каме, только верстах в четырехстах к Востоку, река Вятка поворачивает внезапно, почти под прямым углом, к Юго-Востоку. Кама тоже берет противоположное направление к Юго-Западу, так что обе реки должны соединиться почти под прямым углом.

В нижних частях ширина Вятки достигает 150 сажень (320 метров) (под Орловым), глубина ее от 5 до 10 футов (от 2 до 4 метров). Она течет довольно тихо, на ней почти нет порогов. Она представляет собой все возможности для судоходства и весьма богата рыбой. Вятка судоходна даже в самых верхних частях своих, именно до Залазнинского железоплавильного завода, но это только весной. Летом суда не ходят далее Слободского. Судоходство по Вятке весьма живое, ценность вывоза значительная. В 1840 году вывоз состоял преимущественно  в хлебе, вине, меди, железе, юфти, кожах, щетине, канатах, холсте, писчей бумаге, рогожах, строевом лесе и разных лесных товарах (3). Ценность этих товаров простиралась на сумму в 3.414.444 рублей ассигнациями. Большое количество товаров направлялось, сверх того, зимой из Вятки и Слободского на санях в Ношульскую пристань на реке Лузе, впадающей в Юг, откуда их сплавляют по Югу и Двине в Архангельск, с которым упомянутые города ведут самую живую торговлю (4).

По берегам Вятки и по ее притокам занимаются везде постройкой барок, благодаря богатству лесов. Здешние суда считаются лучшими по тревдости материала и прочности постройки. В 1837 году на Вятских верфях было построено 172 судна на общую сумму в 1.121.800 рублей ассигнациями. Правда, Штукенберг сомневается в верности этой цифры.

В нижних частях Камы и Вятки процветает, рядом с земледелием, и скотоводство, произведения которого составляют одну из главных отраслей торговли здешних жителей с Архангельском.

Кто у нас не знает маленьких ВЯТОК, этих сильных, крепких лошадей, которые, как говорят, вывезены были еще при царе Алексее Михайловиче из Лифляндии.

Прекрасные и обширные луга и степи способствуют прибыльному занятию и остальными отраслями скотоводства. Так, в дубовых лесах Сарапульских бродят целые табуны огромных почти диких свиней. Щетина свиная составляет один из главных предметов отпуска в Архангельск, кроме меда и воска.

Обширные, почти неистощимые леса и живое судоходство по Волге и Каме вызвали в этих местах промышленность почти исключительно им принадлежащую. Именно – барочную. Ибо нигде в России не строят столько барок и всякого рода судов, как здесь на Каме и Вятке. Так, например, НАСАДЫ строятся обыкновенно для перевозки строевого леса в Астрахань. НАСАДЫ имеют плоское дно. Они без палубы с короткой мачтой и одним парусом. Длина их от 12 до 15 саженей (от 26 до 32 метров). Ширина от 16 до 20 аршин (от 11 до 14 метров). Поднимают они груза до 20.000 пудов (320 тонн).

Есть еще и другие НАСАДЫ, которые предназначены для доставки в Астрахань дровяного леса. Они строятся плотнее и крепче, потому что часто возвращаются из Астрахани нагруженные рыбой. До 1.100 саженей (2.350 метров) дров сплавляется на каждом НАСАДЕ».

Магазин землеведения и путешествий. Географический сборник, издаваемый Николаем Фроловым. Том 1. М., 1852, с.447-466.

А вот любопытные сведения собранные знаменитым путешественником Александром Кастреном:

«Дорога шла через Холмогоры – знаменитую древнюю крепость Биармцев, теперь уже незначительный уездный городок, в 70 верстах от Архангельска.

Я прожил в Холмогорах несколько дней и собрал множество преданий об исчезнувших Биармцах, об их городе и храме, об их сокровищах и славе. Большую часть этих преданий я поместил в своем рассуждении о Заволочской Чуди.

Отсюда я поехал в Пинегу – другой еще маленький уездный городок, находящийся в 132 верстах от Холмогор. В Пинеге я пробыл несколько дней. Здесь заинтересовали меня старый Чудской городок и жена городничего Софья Кирилловна Горлова. Она пользовалась любовью и уважением всего округа. Ее называли матерью, потому что, имея шестерых благовоспитанных детей, она была ею и  для чужих, нуждающихся в материнском попечении. Кроме того, она помогала больным советом и лекарствами, которые приготовляла сама из дикорастущих трав. Ей приписывали разведение во многих местах плодовитых деревьев и картофеля, и даже значительное улучшение скотоводства. Только что я приехал в Пинегу и объявил о себе полиции, что путешествую с ученой целью, почтенная эта женщина тотчас принялась хлопотать, совершенно без моего ведома, о вызове ко мне отовсюду людей сведущих. Но большую часть и притом важнейших сведений о крае я заимствовал все-таки от нее. Она знала и рассказала мне много преданий о Чуди и замечательно, что она сама собой дошла также до заключения, что Чудь была финского происхождения. Стараясь всеми средствами способствовать моим ученым исследованиям, супруга городничего не забывала в то же время о моих житейских потребностях. Я должен был ежедневно обедать у нее. Подметив мой вкус, она снабдила меня затем в дорогу множеством любимых мною снедей.

Покойный отец этой редкой женщина, доктор богословия и философии Эрик Ленквист был пастором в Оривези (современное название Оривеси, небольшое местечко в Финляндии, близ Тампере – А.Р.). Тут, во время последней войны, она отдала сердце одному из русских офицеров и много странствовала с ним, покуда судьба не поселила их в бедной Пинеге.

Известно, что казанская земля или средняя часть волжской речной области была поприщем множества разных народцев, из которых иные уже исчезли с лица земли, другие еще существуют, но большей частью они уже перестали играть роль во всемирной истории. Коренными жителями этой страны были Булгары – народ, не оставивший по себе никаких следов, кроме гробниц и разрушенных городов, хотя, судя по всем признакам, они стояли на довольно высокой степени образованности и имеют весьма важное значение в древнейшей русской истории.

Первые сведения о Булгарах мы имеем от аравийских и византийских писателей. Они представляют Булгар народом торговым и, по религии, последователями магометанства. Главным городом их царства был город Болгарии, развалины которого, говорят, и теперь еще видны при Волге, неподалеку от города Спасска, в 90 верстах к югу от Казани. Булгары относятся византийскими писателями к одному классу народов с Гуннами, которые, по всей вероятности, были родоначальниками Финнов. Вообще и другими историками Булгары причисляются к финскому племени, и преимущественно на том основании, что, как замечает Ф.Г. Миллер, и теперь еще многочисленные ветви последнего еще встречаются в стране, где некогда Булгары играли свою роль. Царство Булгар пало, и на развалинах его возникло Монголо-татарское царство с главным городом его Казанью. Когда впоследствии наступил и его час, и вся страна до Урала покорилась русскому скипетру, область Казанская все еще была наводнена Башкирцами, Киргизами и Калмыками, которые заодно с приволжскими финскими племенами действовали против России.

Между библиотеками всего мира едва ли есть хоть один, где бы с таким усердием занимались восточной литературой, как Казанский. Здесь учреждены кафедры для многих языков Востока, как-то: арабского, армянского, персидского и других. В числе преподавателей этих языков есть несколько уроженцев Востока. Изучению восточных языков много способствует еще и то, что временами молодые люди посылаются в азиатские земли.

В Малмыжском и, особенно, в Глазовском уезде Вятской губернии преобладает вотяцкое население. В деревнях их не встретишь ни воров, ни тунеядцев, ни любопытных зевак, ни шумливых пьянчуг. Напротив, каждый, казалось, занимался только своим делом и работой. На станциях все делалось без всякого шума и крика. Нигде меня не обманывали, потому что, кроме прогонов, я платил все по собственному усмотрению и никогда не слыхал ни малейшего ропота.

Без всякого предварительного торга все мои желания и поручения исполнялись с величайшей готовностью, и ничтожнейшее вознаграждение принималось с чувством непритворной благодарности. Вотяки так же кротки, простодушны и бесхитростны, как наши финские мужички.

В Вятской губернии, на дорогах, лишь изредка попадались проезжие люди. А уральская дорога кишела едущими в экипажах, верховыми и пешеходами».

Магазин землеведения и путешествий Николая Фролова. Том VI. Собрание старых и новых путешествий. Часть II. Путешествие Александра Кастрена по Лапландии, Северной России и Сибири (1838-1844, 1845-1849). М., 1860, с.116-117, 202, 209, 213-215.

Любопытно, что в 1853-1862 годах было издано на немецком языке монументальное собрание сочинений Кастрена в обработке академика Шифнера на немецком языке в 12 томах, которое до сих пор не переведено на русский язык. Отмечу, что Кстрен умер в возрасте 38 лет. Можно только предполагать какое огромное количество интересных фактов оно содержит.  

Примечания:

(1) По данным известного вятского статистика Савинова:

«Пчеловодство значительно развито в Глазовском уезде относительно прочих уездов губернии. Им с любовью занимаются вотяки. В уезде насчитывается свыше 10.000 ульев. Каждый из них может дать до 50 фунтов меду, который идет в город Слободской и продается там по 4-6 рублей за фунт. Воск же скупается кругловскими крестьянами по 14-15 рублей серебром за пуд и отправляется в Казань.

С пуда меда получается  до 8 фунтов воска».

«Вестник Императорского Русского географического общества», 1858, №12, с.221-222.

(2) Иного мнения придерживался Савинов:

«Вообще народ Слободского уезда трудолюбив, предприимчив и переимчив. При внимательном взгляде на него видно, что это не ВЯТЧАНЕ – их соседи.

Потому что, относительно разнообразная и деятельная их промышленность ясно говорит, что СЛОБОЖАНЕ не родня ВЯТЧАНАМ, что видно из истории.

Устюжане, искавшие независимости от князей удельных, поселились именно в этих местах.

Вятчане же, как известно потомки НОВГОРОДЦЕВ, которые пришли сюда на Вятку от раздоров и несогласий в своей отчизне.

Вследствие развития ремесел, между СЛОБОЖАНАМИ меньше пьянства и преступлений. Да и народ этот богаче, нежели ВЯТЧАНЕ, которые норовят, если не пропить последнюю копейку, то проиграть в карты.

По крайней мере, последний порок развит между подгородними жителями города Вятки и молодежью, которая, живя в услужении в городе или занимаясь извозничеством на городской бирже, - занесла карты по деревням.

СЛОБОЖАНЕ народ более откровенный, разумно доверчивый, народ серьезный и положительный, и только с удалением от города да на больших дорогах, как характер, так и нравственность их изменяется в более дурную сторону.

ВЯТЧАНЕ же наоборот, - чем ближе к городу, тем плутоватее, недоверчивее и подозрительнее.

Примеров плутовства и обмана слишком много.

Стоит только в воскресный день выйти на базар, присмотреться и прицениться к привезенным ВЯТЧАНАМИ продуктам, чтобы убедиться в справедливости сказанных их недостатков.

Положим, вы намерены купить воз дров. Узнав, сколько стоит воз дров, вы торгуетесь и, наконец, соглашаетесь на условной цене, и дрова вам привозят. Здесь слуга вам докладывает, что мужик вас обманул, что у него на дне вместо дров сено, да и не весь еловый, а поленьев пятьдесят сосновых и столько же между ними сырых. Мужик начинает перед вами оправдываться. Говорит, что на дороге его воз столкнулся на косогоре с возом товарища, ехавшего тоже с дровами. Дрова рассыпались и у того и у другого, а при складке на возы перемешались.

Не верьте, это обман.

Точно также не верьте его клятве, что в следующий базар он привезет вам взамен бракованных дров хорошие, – он непременно обманет.

Ступайте теперь в молочный ряд. Там вас обманет баба.

Продаст вам снятое молоко за цельное и притом парное. А цельное, подбитое мукой, за хорошие сливки.

Мало того, баба будет вам божиться: «Лопни мои глаза, чтобы с места мне не сойти, что для праздника Христова она такого греха на душу не возьмет, чтобы обмануть».

И обязательно обманет.

В овес, для тяжести, подбавляют землицы или песочка, ветром, дескать, нанесло, когда молотили.

Жители Яранского уезда живы и веселы, чего нет в прочих уездах Вятского края, где заметна какая-то усталость, приправленная ленью и бездействием».

«Вестник Императорского Русского географического общества», 1858, №11, с.111-113.

(3) По данным Савинова:

«Из ремесел между крестьянами Вятского уезда развито древоделание. Едва ли где в России оно находится в таких обширных размерах и притом так разнообразно, как в этом уезде.

Доказательством тому служат вятские базары, в особенности зимние, где две трети крестьян бывают с деревянными изделиями и мебелью.

Вятский историк Вештомов говорит, что древоделание занесено в Вятский край новгородскими выходцами, которые, вероятно, пришли из плотничьего конца Новгорода Искусство древоделания и находчивость крестьян замечательны у вятчан. Они нашли лучшее применение бересте и опилкам.

Из бересты они изготовляют берестяные трости, пропуская внутрь ее железный стержень или прут.  Трости эти чрезвычайно красивы и прочны. Они красивы по своей оригинальности и дешевы.

Опилки же древесные употребляются вятскими столярами на шкатулки и другие вещи. Ими осыпают они поверхность вещей, покрытых предварительно толстым слоем клея. Затем сушат, выравнивают и покрывают лаком. Такие изделия имеют вид мраморный и очень красивы. Незнающему трудно сказать из чего они сделаны.

В некоторых деревнях занимаются изготовлением телег (по местному фандаков) и саней. Они приготовляются в Кстининской волости, где этим занимается до 150 человек и каждый может приготовить в неделю три телеги или трое саней.

Колеса приготовляются в Троицкой волости, где выделкой их занимается до 200 человек.

Крестьянских корешковых трубок приготовляется в деревнях Кстининской, Помзинской и Троицкой волостей до 30.000 штук. Там же выделываются точеные деревянные подсвечники до 10.000 штук. Все эти точеные изделия красятся краской и кроются лаком.

Другой отдел древоделания в Вятском уезде – мебельное производство. Так, например, столов круглых ломберных приготовляется до 1.000 штук, кроватей – до 2.000 штук, сундуков до 3.000 штук. Часть мебели изготовляется под орех или красное дерево. Большую часть этой мебели оклеивают березой, иногда карельской.

Третий отдел мебели, составляющей венец искусства вятчан, есть достояние очень немногих крестьянских семей. Профессор Киттары писал: «В искусстве работы, изящности формы, в ценности оклейкою дерева – Троицкая волость превзошла другие места губернии. Между ними есть такие произведения, которые с честью выдержали бы строгий суд столичного вкуса. Тут можно назвать братьев Кушевых, из которых у одного в мастерской делались даже рояли».

Колокольный завод Бакулевых в городе Слободском производит в год на 40.000 рублей колоколов, из которых медь в числе 5.00 пудов получается из Сибири и Ирбитской ярмарки по 10, 12 и 15 рублей за пуд, а олово, через посредство устюжского купца Грибанова, из Англии. Колокола сплавляются на Нижегородскую ярмарку и сбываются в соседние губернии, как и в Вятскую губернию.

В литейной братьев Косаревых и заведении Поповых выделываются котлы для винокуренных заводов. Тут же изготовляется медная посуда, подсвечники и прочие медные вещи. Отличаются чугунные решетки, шейные чугунные и медные колокольчики и бубенчики. Колокольчиков и бубенчиков отливается до 25.000 штук.

К числу фабричных заведений города Слободского принадлежит и мастерская изящных каповых изделий купца Макарова. В ней изготовляются баульчики, шкатулки, табакерки, очешники и прочие мелкие кабинетные вещи. Изделия мастерской дорожают с каждым годом от возрастающих на них требований и отличаются особенными достоинствами перед произведениями других мастеров, как тонкостью работы, так и шарнером, который составляет секрет мастера Макарова.

Вся фабрично-заводская промышленность города Слободского простирается в год на сумму около 1.301.630 рублей. Эта цифра вполне заслуживает внимания при незначительном населении – 5920 жителей. На каждого из них приходится промышленной деятельности до 220 рублей, не считая ряда других ремесел.

В торговле с Архангельском город Слободской также превзошел город Вятку. Из Слободского отпускается туда товара на сумму до 1.249.375 рублей.

В Слободском уезде находится две пищебумажных фабрики, принадлежащих вятскому почетному гражданину Рязанцеву и слободскому почетному гражданину Платунову.

Бумага фабрики Платунова лучше бумаги фабрики Рязанцева и более употребляется в Вятском крае.

Для того, чтобы достигнуть настоящего положения фабрики Платунов положил много труда. Для этого нужны были знания, приобрести которые было негде, потому что Платунов не получил образования ни в высшем, ни в среднем учебном заведении. Но сила воли и благородная жажда знаний чего не делают?

Платунов посвятил себя изучению механики и математических наук. Не имея хороших руководств на русском языке, он решился искать их на французском, которому учился также самоучкой, как и математике. Ознакомившись с французскими сочинениями по механике, и видя из них, что много хороших сочинений по механике на английском языке, он решил изучить сам и английский язык.

Устроив модель задуманной им фабрики, Платунов для ее осуществления стал странствовать по заводам, где бы ему отлили чугунные цилиндры и другие необходимые вещи. Побывав на многих заводах и получив отказы, он нашел, наконец, Тагильские заводы, где ему отлили требуемые вещи под его присмотром.

И вот по прошествии трехлетнего упорного труда появилась прекрасная фабрика Платунова.

Устройство ее, в главном, следующее: вымытое и изрезанное тряпье поступает в чан, где оно трется жерновами, приводимыми в действие водою. Из чана масса поступает на железную сетку (сетка получается из Англии, потому что качество русской сетки неудовлетворительно), а потом на вал, обтянутый сукном, где, в то же время, компонуется с помощью другого цилиндра. Отсюда масса идет на горячий цилиндр, где бумага сохнет, компонуется окончательно и выглаживается. С этого цилиндра бумага уже навивается на цилиндр, с которого поступает на резец и оттуда складывается в стопы.

Чистота отделки машины и правильное производство, со сбережением времени и силы, заслуживают полного внимания.

При пищебумажной фабрике Платунов устроил привод для производства картона. Этот картон по достоинству заменяет у московских и петербургских мастеров – привозной из-за границы».

«Вестник Императорского Русского географического общества», 1860, №4 и 5.

(4) Вот, что писал знаменитый исследователь природы и истории Вятского края Александр Дмитриевич Фокин:

«Село Шестаково Слободского уезда красиво расположенное по склону лесистого берега при устье реки Летки было некогда городом, о котором впервые упоминается в 1546 году. До сих пор еще сохранились здесь следы древних церквей и так называемых «государевых житниц» в виде земляных валов на месте фундаментов.

Согласно старинной легенде, город Шестаков был основан в конце XV века поселенцами из Великого Устюга и смежных городов Северного края, направлявшимися по Летке на Вятку после покорения ее великим князем Иваном III в 1489 году. Выходцы из Великого Устюга основали также и другой из древнейших городов Вятского края – Слободской.

Город Слободской упоминается в 1505 году. В 1618 году он стал управляться воеводой и имел свой уезд. Связь поселенцев с Великим Устюгом сохранилась и после основания города Слободского в виде оживленных торговых отношений.

В конце XVIIIи начале XIX века город Слободской был уже крупным торговым центром, ведшим торговлю через Ношульскую пристань на реке Лузе, притоке реки Юг, с Архангельским портом. Главными предметами вывоза были хлеб, лен, кожевенные товары и меха. Скорняжное и кожевенное производства здесь уже тогда процветали (особенно славилась юфть местного изготовления). На средства местного купечества был устроен хороший коммерческий тракт к Ношулю.

Долина реки Чепцы, всегда полноводной, богатой рыбой и славившейся еще в XVIIвеке бобровыми гонами, служила очень древним путем финской и русской колонизации края. По ней расположено много Чудских городищ. На Чепце, как и в верховьях Камы, находились булгарские (арабские) фактории, ведшие в VIIIвеке оживленную торговлю с Ближним Востоком. Позднее тут поселились вотяки. Финская колонизация здесь шла в то время с верховьев Камы. По Чепце же с Запада пришли русские колонисты в XVвеке.

В 10 км от устья Чепцы, на возвышенном правом берегу Вятки, расположено село Никульчино – место одного из первых поселений русских на Вятке. В старину здесь было укрепленное вотское городище, от которого уцелели ров и земляной вал. В местной церкви 1763 года хранится икона Бориса и Глеба, по преданию привезенная сюда первыми новгородцами или устюжанами.

На 14-м км от города Вятки река Вятка делает крутой поворот к северу, упираясь в высокие берега, сложенные здесь пестроцветной рухляковой толщей. У подножья коренного берега, близ поворота, расположен прекрасно оборудованный лесопильный завод (бывший Пастухова) с четырьмя рамами, построенный в 1915 году и приспособленный специально к заготовке экспортного леса (раньше в Персию, теперь в Англию).

В 7 км от города Вятки, вверх по реке, находится деревня Чижи, расположенная на высоком берегу, как раз на том месте, где впервые в XIV веке был основан город Хлынов. Следы бывшего поселения в виде крупных кусков слюды, оправленных иногда в жесть, крестиков и разных мелких вещей обычны по склону у этой деревни в подпочвенном слое.

Слобода Кукарка основана, вероятно, инородцами еще до прихода русских. В древних актах она впервые упоминается в 1609 году, когда была уже богатой слободой, обладавшей лесными землями, рыбными ловлями и бобровыми гонами по реке Пижме и притоку ее Немде. В XVIII веке Кукарка постепенно приобрела значение крупного хлебозаготовительного пункта. В 1900-х годах через пристань здесь отправлялось до 3.000.000 пудов (48.000 тонн) товаров – более, чем через какую-либо пристань на реке Вятке».

Поволжье. Природа. Быт. Хозяйство. Путеводитель по Волге, Оке, Каме, Вятке и Белой. Под редакцией профессора В.П. Семенова-Тян-Шанского при ближайшем участии профессора Д.А. Золотарева и при сотрудничестве инженера Н.Я. Горшенова, профессора А.П. Ильинского, председателя правления Волжского государственного пароходства С.С. Неуструева, М.Д. Семенова-Тян-Шанского, С.Д. Синицына, А.Д. Фокина, И.Д. Шубина и других. С 177 иллюстрациями, 16 картами и 8 планами городов. Л., 1925, с.483, 485-487, 497.

Полная версия: http://xn----7sbbraqqceadr9dfp.xn--p1ai/articles/150051-vyatskiy-kray-istoriya-cherez-geografiyu

Александр Рашковский, краевед, 23 октября 2015 года