Как уничтожают «Речник»

В спецоперации участвуют неустановленные лица в «трениках». Собственникам снесенных домов «компенсаций не будет»

Вчера около половины четвертого ночи московская милиция, судебные приставы и неустановленные лица в штатском провели спецоперацию по сносу построек на территории садового товарищества «Речник», расположенного в столичном районе Крылатское, на берегу канала имени Москвы. Сломаны три здания, три человека госпитализированы.

«Речники» позвонили ровно в четыре утра. Сказали, что их сносят, и предложили забрать нас на машине.

По дороге выяснилось, что все подъезды к поселку блокированы ДПС, а вокруг самого «Речника» сотрудники МВД натягивают колючую проволоку. В это время к поселку пытаются пробиться три машины «скорой помощи», но у милиции приказ никого не пускать. Нам тоже проехать не удается, на вопрос, почему нас не пускают, отвечают: «Здесь проходит спецоперация». Свободным оставался только один путь — с противоположной стороны Карамышевской набережной по льду канала имени Москвы. Шли по-партизански: в темноте, след в след.

На улицах «Речника» темно, но перед уже раскуроченным забором дома №1 (у поселка — собственная нумерация) разведен костер, у которого греются местные жители. Дальше стоит под парами желтый экскаватор, который со всей очевидностью нацелился на одноэтажный дощатый домик (по номеру — 1 а). Перед фасадом много людей в серой милицейской форме, касках-сферах, вооруженных дубинками. Они, однако, ведут себя спокойно. Но когда мы пытаемся пройти во двор, дорогу преграждают пять человек в штатском, с натянутыми на лица свитерами. «Штатское» заслуживает отдельного описания: вязаные шапочки, невзрачные курточки, тренировочные штаны с лампасами, на ногах — кроссовки либо валенки. Командует ими странный тип в меховой шапке с драным хвостиком сзади. Он, как и подручные, наотрез отказывается представиться и, не переставая, хамит и матерится.

Показания по поводу того, кто эти люди, расходятся. Сначала бригада была представлена «речникам» как «спецотдел службы судебных приставов», потом — как сотрудники «подрядной организации», а потом «сотрудники» устали представляться и просто послали, кто как умеет (бригада неизвестных провокаторов имеет очень хороший словарный запас нецензурной брани). Положим, это подрядчики, которые пришли ломать дом. Но почему тогда эти люди без фамилий и опознавательных знаков фактически руководят оцеплением, выносят из домика личные вещи — то есть выполняют за приставов всю «грязную» работу?

Нас тем временем оттесняют. Едва из дома успевает выйти хозяин (на часах — шесть утра), как экскаватор начинает работать и превращает здание в груду обломков менее чем за четыре минуты. Это называется «разбор дома». Чтобы дом не собрали обратно, экскаватор въехал на эту гору и проехал взад и вперед.

Справа от груды фанеры в снегу стоят полки с лекарствами, сбоку книжный шкаф, диван, два кресла, холодильник с едой и прочий скарб. Вокруг ходит хозяин пожитков Борис. Спрашиваем:

— Вы тут давно живете?

— Я 77-го года рождения, вот с 77-го и проживаю, под этой грушей я спал в коляске.

— Это ваш дом и по нему было решение суда?

— Мне сказали, что по нему есть заочное решение суда, но я успел подать апелляцию. Я их просил дождаться моего адвоката, у него на руках все документы. Но им плевать, в пять они уже вовсю выносили мою мебель. У меня пропало много личных вещей, и главное, деньги. Опись имущества никто не производил, и поэтому сейчас я не знаю, как это все охранять. Главное — мне негде ночевать. Я стал бомжом.

Борис показывает документы на то, что недавно было домом. В это время люди перепрыгивает через вещи, кто-то падает на книжную полку и раздается звук бьющегося стекла. А экскаватор доламывает бетонный забор перед домом №1.

Надо сказать, что с виду этот дом, безо всяких сомнений, капитальное строение. Префект Западного административного округа Юрий Алпатов позже оценил его площадь в тысячу квадратных метров, а стоимость — в 11 миллионов долларов, что, пожалуй, чересчур. Площадь — метров двести, не больше. И дом не кирпичный, а каркасно-блочный, снаружи обшитый под кирпич (это было прекрасно видно после слома). Такие дома возводят за неделю, при определенных сложностях — за месяц.

Лина, владелица дома, говорит, что по адресу «Речник», №1, решения суда нет, и пытается показать «подрядчикам» документы, но ее документы никому не нужны, как и она сама. Понимая, что происходит, Лина и еще одна молодая женщина с ребенком лет семи, закрываются в доме.

«Человек в шапке» то и дело выкрикивает, что таких буржуев надо гнать, а он — «Гринпис» и избавляет мир от них.

Просим милиционеров обратить внимание на этого непонятного человека, но они говорят, что здесь у них другие обязанности. Они надевают шлемы и начинают выламывать двери. Внезапно появившийся судебный пристав — высокий интеллигентного вида молодой человек в черной форменной шинели — ведет себя тихо, ни во что не вмешивается. Он там не смотрится, слишком воспитанный, и поэтому вообще скоро исчезает с глаз долой; он, кстати, единственный, кто представляется, но никаких команд не дает.

Зато появляется глава управы «Крылатское» Виктор Никитин. Одет он по-рабочему: в валенках, белой ушанке и куртке фирмы «Восток-сервис». Рядом — заместитель префекта, у него на руках судебное решение — на уже снесенный дом №1а. Виктор Никитин говорит, что еще шесть дней назад приезжал в «Речник» и предупреждал людей о сносе, предлагал всем, кто хочет, бесплатно разобрать дома и отвезти их за 100 километров. Кто-то из людей спрашивает: «А вы нам земли дали, куда везти дома?». «Ну, ребят, смешно, — отвечает Никитин. — У вас было три года на то, чтобы самим решить эти проблемы. Мы земли не выделяем и компенсаций тоже никаких не будет».

Мы отходим, погреться к костру, который разводят из обломков только что снесенного дома. Там стоит Андрей Артеменко, председатель «Речника»: «Мы уже давно установили дежурство, и вот сегодня, в три часа, когда приехала милиция и строительная техника, мы попытались хоть что-то уточнить. Вместо этого они полезли драться, мой сын получил множественные ушибы, да и я тоже. Нас запихали в автобус и повезли в ОВД «Крылатское». По дороге нам начали угрожать, что сейчас впаяют «угрозу взрыва» — или мы письменно отказываемся от претензий к милиции. Практически всем задержанным «предлагали» какие-то безумные статьи: торговля наркотиками, проституция и прочее».

В это время к нам подходят соседи Андрея по поселку, которые оказались и соседями по автобусу. Мужчина в синей куртке рассказывает: «Нам заламывали руки и кидали в автобус, использовали слезоточивый газ. Дышать было нечем, но из автобуса нас не выпустили. Когда нас привезли к ОВД и открыли двери, мы выскочили из автобуса — так и сбежали».

«А я оказалась виноватой в том, что остановила машину у злополучного въезда в «Речник», — говорит Галина Шорохова. — Вышла, спросила, что происходит, и пошла в машину за шапкой. В это время сзади кто-то начал заламывать мне руки, меня поволокли в автобус. Задержанных в общей сложности было 15 человек. Двоих увезли в больницу, одну женщину с сердечным приступом откачивали на месте».

Тем временем на место событий приехал вице-спикер Госдумы Владимир Жириновский, который раньше обещал «речникам» публичную поддержку. Выступил коротко, но жестко, пообещав поднять вопрос на сегодняшнем заседании Госдумы.

Следом за ним прибыли член Обще-ственной палаты Александр Брод, вице-президент Российской гильдии адвокатов Василий Дикусар. Они попытались пройти на территорию осажденного дома, но были остановлены с применением физической силы. (Общественная палата также проведет собственное расследование обстоятельств сноса «Речника».)

После этого ничто уже не помешало взять дом штурмом, а затем быстренько сломать. Выкинутая на улицу мать побыстрее увела семилетнего сына в сторону, чтобы он этого не видел.

Ближе к вечеру бригада сломала еще один дом, а всего власти рассчитывают привести в исполнение 37 «приговоров».

P.S. Мы сейчас специально не разбираем вопрос о том, законно или нет «Речник» и его жители занимают территорию, выделенную еще в пятидесятых годах («Новая» подробно рассказывала об этом в №59 за 2009 год — «Рублевка наступает на Москву»). Но почему исполнение судебных решений происходит в режиме карательной спецоперации, глубокой ночью, в двадцатиградусный мороз, с привлечением крупных сил спецподразделений? (К слову, управление службы судебных приставов по Москве официально заявило, что люди в форме были из ГУВД, а ГУВД — что это были сотрудники силового подразделения службы судебных приставов, которого в природе не существует.) Почему правосудие должны осуществлять не официальные представители государства, а мутные личности с бандитскими замашками, нанятые по подряду?