Русская культура: куда она ведет экономику?

Русская культура: куда она ведет экономику?

Тема передачи - это давний спор славян, как писал Пушкин. Еще со времен западников и славянофилов. Периодически этот спор разгорается и в наше время. Чаще в среде литературной.

ДЕЛЯГИН: - Влияние культуры на экономику будет оставаться самой важной темой, пока существует русская культура. Точнее, пока существует экономика. Потому что, надеюсь, русская культура будет развиваться и после того, как рынок завершит свое существование и превратится во что-нибудь следующее.

ЧЕРНЫХ: - Идут разговоры, что у нас свой особый путь,которым и надо идти, чтобы спасти страну. Все западное - от лукавого. Другая позиция - этот путь в тупик, мы только с Западом можем идти к прогрессу. Русскость погубит страну. Ваше мнение, как экономиста?

ДЕЛЯГИН:-До сих пор помню, как один из наиболее уважаемых властями и СССР, и нынешней России тележурналист ответил на вопрос о главных проблемах России. Первая, по его мнению, это православие, которое якобы несовместимо с рыночной экономикой. Хотя это было опровергнуто давным-давно, и западные социологи в начале ХХ века просто принципиально не захотели принимать во внимание аргументов своих собеседников, в частности - Сергея Булгакова, великого русского философа.А в качестве второй проблемы было названо то, что в наших паспортах до сих пор есть графа "Национальность". Это было в 2004 году, когда такой графы уже давно не было, - но товарища это не заботило. У него, вероятно, был какой-то другой паспорт. Хотя он числит себя большим патриотом России.Так вот, разговоры о том, что русская культура ведет российскую экономику куда-то не туда, обладают примерно таким же уровнем адекватности, что и высказывания этого деятеля.Культура - основа общества, как генотип - основа организма. Это самое устойчивое, что в любом обществе есть.

ЧЕРНЫХ: - Это не только литература, самовар, матрешки, гармошки и балалайки.

ДЕЛЯГИН: - Это все детали. Культура определяет то, как себя человек ощущает и как он себя ведет.

ЧЕРНЫХ: - И как хозяйствует.

ДЕЛЯГИН: - Да. В том числе, как хозяйствует, как общается, как договаривается. Это квинтэссенция общества и даже цивилизации. Причем культура - вещь даже более устойчивая, чем народ, в определенном смысле слова. У нас ведь было четыре типа государственности. Сначала государственность Московского царства, потом - Российская империя, которую точнее называть Петербургским самодержавием, затем - Советский Союз. Четвертый этап - то, что происходит сейчас. Россия разговоров о модернизации. Отличия между этими периодами были колоссальные.Более того: менялся и сам народ. Ведь исторический русский народ и новая историческая общность людей - советский народ - весьма существенно отличались друг от друга, как сын весьма существенно отличается от отца. И российский народ, который сейчас мучительно формируется - это не советский народ. И это отнюдь не попытка вернуться на сто лет назад, к тому русскому народу, который существовал до революции.Таким образом, у нас получается три сменявших друг друга народа, объединенных общей русской культурой. Именно общность культуры позволяет нам говорить о единстве нашей цивилизации, единстве нашей истории, говорить, что Советский Союз был продолжением царской России в новых исторических условиях, а нынешняя Россия - продолжение и наследница Советского Союза в нынешних условиях.

ЧЕРНЫХ: - Параллели любопытные возникают. Было Московское царство, потом Питерское самодержавие, затем Советский Союз со столицей в Москве. Нынешняя же Россия снова очень тесно связана с Питером, хотя столица по-прежнему в Белокаменной. В смысле, что очень уж много питерских во власти.

ДЕЛЯГИН: - Очень непоследовательно связана с Питером. Но зерно истины здесь есть. Думаю, что Москва не должна быть столицей России. Это мое старое убеждение как москвича. В конце концов, некоторых представителей управляющих структур надо из Москвы куда-нибудь выселить: если не на 101-й километр и не в Магадан, то хотя бы куда-нибудь.

А если серьезно - в Москве слишком высока административная нагрузка. Столицей должен быть небольшой, исторический российский город, находящийся в суровых природных условиях. Последнее важно - чтобы туда ехали руководить, а не за красивой жизнью. По этому пути пошел, кстати, Назарбаев, под именем Астаны сделавший столицей Казахстана Целиноград.Понятно, что Туруханск делать столицей нельзя: слишком сильны "неправильные" ассоциации. Тобольск уже "занят": насколько могу судить, он постепенно будет становиться духовной столицей Русской православной церкви. Думаю, лучший вариант для столицы России - город Енисейск в Красноярском крае, небольшой и с очень богатой историей, "отец сибирских городов".

ЧЕРНЫХ: - Потому что посередине России расположен?

ДЕЛЯГИН: Не совсем, географический центр России находится в небольшом озере, но это не главное. Важно ограничить желание ехать в столицу просто так - чтобы чиновники были более бескорыстны.Возвращаясь к теме: в нашей стране только после воссоздания единого централизованного государства было четыре типа государственности. И, более того, - три цивилизации, переходящие одна в другую.Что их скрепляет? Русская культура, которая как была, так и есть. И будет. Это важнейшее, что у нас есть. Можно говорить высоким штилем: мол, Пушкин, Гоголь, ненавидимый нашими либералами Достоевский, Толстой и так далее. Но культура-то была задолго до Пушкина. Эти гении - символы нашей культуры, но нам важны не символы, не повод гордо побить себя пяткой в грудь или оплевать себе лицо. Нам важно понять, как же мы устроены, на что и как мы реагируем.Это практический вопрос.Ведь, когда закончится системный кризис,нам придется мучительно возрождать Россию, возобновлять становление российской цивилизации не как сообщества вольных или невольных, сознательных или бессознательных паразитов, но как самостоятельной творческой силы. Придется слезать, как с разрушившейся печи, с "советского наследства", и вставать на свои собственные ноги. И чтобы они не подломились, очень важно понимать, кто мы такие.Не познав самого себя, действовать так же бессмысленно и опасно, как и не познав объекта своего действия. Нам нужно полностью использовать свой позитивный потенциал и заблаговременно нейтрализовывать, насколько это возможно, наши негативные черты.Самое главное, что мы настолько привыкли к своим особенностям, что часто их даже не сознаем. Например, есть такая вещь, как "граница гуманизма". Большинство культур очень четко делят людей на своих и чужих, очень четко проводит границу между обладающими всей полнотой прав человека и остальными, которые как бы не вполне люди, хотя биологически вроде бы и являются людьми.

ЧЕРНЫХ: - Одна голова, две руки, две ноги.

ДЕЛЯГИН: - Эта граница проводится разными культурами по-разному. Носители многих культур, которые очень хорошо и подробно описаны, считают людьми в полном смысле слова лишь своих кровных родственников. Это очень серьезная вещь: если вы не кровный родственник, вас могут обидеть, причем, иногда довольно серьезно. Потому что прав у вас никаких на самом деле нет, и, если вы не защищены, например, обычаем кровной мести, то вы никто и звать вас никак. И это для носителя определенных культур нормально.Да, это архаичная культура, но не нужно в чужой монастырь соваться со своим уставом. Нужно понимать, куда вы суетесь и с кем общаетесь.Общеизвестны культуры, которые не считают людьми в полном смысле этого слова представителей другого народа, другой расы или другого вероисповедания. И это есть до сих пор. Последовательный кальвинизм, например, до сих пор отказывает в праве быть полноправным человеком беднякам. Да и во многих совсем не кальвинистских странах бедняки не имели прав, в том числе политических, очень долго.Почитайте "Федералист" - сборник статей мыслителей, которые создавали Америку. Эта философско-политическая проза - потрясающий документ. Его авторы решали очень простую задачу: как сделать так, чтобы народ не принимал участия в управлении государством, но при этом был абсолютно доволен? Это сложнейшая философская задача, которую решили.В конце концов, была диктатура пролетариата. Она тоже отказывала в праве на существование по социальному признаку.

ЧЕРНЫХ: - Всяким там интеллигентам, кулакам.

ДЕЛЯГИН: - В первую очередь - богачам и священникам. Во вторую - буржуазной интеллигенции и буржуа; кулаки-то ведь не были богачами.Другое дело, что диктатура пролетариата просуществовала недолго, потому что с такими настроениями сложно жить. И очень быстро гуманизировалась.Но она была.Есть культуры, которые не считают человеком женщину. Правда, в некоторых других культурах, как говорят наши западные товарищи, как только женщина перестала быть объектом купли-продажи, она показала пальцем на мужчину и сказала "Это мое!" Но это уже философский юмор.Может возникнуть ощущение, что это все в далеком прошлом, что это какая-то архаика, дикость, первобытность, глупость, от которых все прогрессивное человечество стремительно уходит семимильными шагами.Но давайте перейдем к другой цивилизации и посмотрим, как устроена самая прогрессивная часть человечества. Американская культура, не общая, не народная, а политическая - очень интересна. Насколько можно понять, люди признаются ею людьми в социальном смысле этого слова по одному из трех признаков.Первый: образ жизни. Люди - это те, кто живут в условиях, которые американское государство признает демократией.Второй критерий: это люди, которые живут в других условиях, но искренне стремятся к демократии. Причем степень искренности определяет опять-таки американское государство.И, наконец, третий - политическая целесообразность: людьми признаются те, кто живет в странах, которые являются союзниками США.Обратите внимание: это абсолютно субъективный подход. Бывает так, что меняется администрация, и круг тех, кто признается людьми, меняется достаточно жестко и неожиданно.Так что игнорирование неотъемлемых прав тех или иных категорий людей, непризнание их людьми в социальном смысле слова - это не только архаика. Вот вам самая передовая часть современного человечества, говорю это без всякой иронии, и мы видим то же самое, только в профиль!Дело еще и в том, что отдельный человек имеет меньше возможностей как-то защитить свои права перед этим современным государством, чем перед некоторыми архаичными монстрами. Например, если вы доказали человеку из архаичного общества, что вы его родственник, хоть и через десятое колено, - вы человек. Если вы католику сказали, что принимаете католичество, - вы человек. Но вы ничего не можете сказать американской администрации, потому что она далеко! И вы никак не можете повлиять на свое правительство, чтобы оно стало вассалом США и тем самым сделало вас человеком в их глазах! Вы беспомощны, здесь у вас меньше шансов, чем даже в некоторых архаичных общества.

ЧЕРНЫХ: - И более жестоких по своим обычаям, нравам.

ДЕЛЯГИН: - Это тоже вопрос дискуссионный. Потому что, если вы не человек, вас можно обвинять в чем угодно, "вбамбливать в каменный век" - это дословная цитата одного уважаемого американского руководителя, и морить химическим оружием как тараканов.

ЧЕРНЫХ: - У вас еще нет демократии? Тогда мы летим к вам. На бомбардировщиках!

ДЕЛЯГИН: - Мы знаем эту практику. И это для них нормально. В крайнем случае извинятся. Или скажут, как объяснил свои действия летчик, разбомбивший колонну беженцев: я же солдат демократии, - мол, по отношению к тем, кто в ней не живет, я имею право на все.Это серьезно.Это кажется сборником отклонений от нормы. Но, когда отклонения от нормы становятся массовыми, речь не об отклонениях - речь просто о другой норме.До последнего времени история человеческой цивилизации была связана с неуклонным расширением круга признаваемых людьми. Это и было содержание социального прогресса.Увы - глобальный экономический кризис создает некоторую опасность, что все пойдет вспять. Просто исходя из чисто коммерческих и экономических интересов.

ЧЕРНЫХ: - Или даже в интересах выживания.

ДЕЛЯГИН: Но русская культура - чуть ли не единственная культура современного мира, которая априори воспринимает как человека в социальном смысле слова, то есть не просто "имеющим права", но "равного себе по правам", - любого, являющегося человеком биологически.Можно говорить, что в этом подходе выражается всеобщий, всеохватывающий гуманизм, космизм, перекидывать мостики к философам и рассказывать, как это замечательно.Но это не всегда замечательно. Когда вам кого-то нужно обаять, - да, это полезно. Затюканные колониализмом - старым или новым - вдруг обнаруживают, что к ним относятся по-человечески, и этой благодарности хватает надолго. Ведь в Афганистане шурави поминают добрым словом до сих пор, даже многие из тех, кто с нашими там воевал. Потому что носитель русской культуры ко всем людям относится по-человечески, как к людям. И создает очень яркий контраст по сравнению с поведением представителей некоторых других культур, претендующих на большую развитость, чем мы.

ЧЕРНЫХ: - Как раз тех, кто сейчас в Афганистане воюет. США и их союзники.

ДЕЛЯГИН: - С другой стороны, когда вас считают едой, а вы думаете, что вас считают человеком - вы уязвимы.Прошу понять: все черты русской культуры, о которых я буду говорить, объективны. Они не хороши и не плохи, они просто есть, и изменить их, по крайней мере, на жизни нашего поколения, нельзя.Если управляющая система умеет соответствовать этим чертам, они превращаются в конкурентное преимущество. Если нет - они тянут страну на дно. В частности, восприятие в качестве равноправных и равнозначных нам любых людей настолько органично для нас, что мы его уникальности не сознаем вообще. Лишь когда нас начинают резать как баранов, или, как частный случай, морить либеральными реформами, лишь тогда у нас возникают смутные подозрения. Но мы боимся себе признаться в собственной уникальности, потому что истово верим, будто бы все люди такие же хорошие и цивилизованные, как и мы сами.В конце концов, мы решаем проблему непонимания окружающего мира обвинением конкретных "врагов" в конкретной "бесчеловечности".А ведь проблема не у них - проблема у нас.Проблема не в "бесчеловечности" наших конкурентов, а, напротив, во "всечеловечности" русской культуры, которая действительно уникальна в этом отношении.Можно говорить, что эта особенность вызвана многоплеменным, по мере расширения - многонациональным характером русской культуры. Можно говорить, что она вызвана многонациональным характером русского этноса, который расширялся тоже очень здорово.

ЧЕРНЫХ: - Как писал Сергей Есенин, "затерялась Русь в мордве и чуди".

ДЕЛЯГИН: - Да. Кто-нибудь вообще помнит, что, скажем, чуваши, удмурты, мари, мордва - это абсолютно самостоятельные народы? Мы все это, конечно, признаем на словах, но, глядя на представителей этих народов, однозначно идентифицируем их как русских. Да, они с Волги, да, у них там есть своя специфика, но в целом - конечно, русские, какие вопросы?И нам нельзя забывать потрясающую на самом деле вещь: очень долго Россия, да и сам русский народ формировались именно за счет признания "своими" людей других наций и даже религий. Если человек был нормальный, его признавали русским, и это был способ существования не просто государства - способ существования народа.С точки зрения теории это означает очень важную вещь. Это значит, что наше общество еще во времена Московского царства складывалось, выражаясь западным языком, как "политическая нация", то есть как сообщество людей, объединенных даже не образом жизни - образ жизни был часто разный - а ценностями. И потому это общество было максимально открытым для всех, готовых разделять эти ценности.Когда нам объясняют, мол, вы быдло, вы никто, вы азиаты и коммунисты, хорошо хоть, не "пархатые коммунистические казаки", это стоит помнить. Политики у нас, может, пока временно и нету, но вот политическая нация у нас есть с тех времен, когда на Западе еще такого понятия не было и не было даже слова "политика".Именно поэтому мы считаем человеком, равным себе, обладающим всеми правами, не только "своего", но и всякого, кто потенциально может стать "своим". То есть всех, кто не преступник, не враг, не доказал свою неспособность к сотрудничеству. И это имеет практические выводы. Потому что именно всечеловечность русской культуры делает недопустимыми вновь активизировавшиеся попытки урезать границы России до территорий исторически населенных русскими регионов. Эта идея продвигается именно либеральными фундаменталистами, профессиональными "западниками", и она порочна не только из-за практических проблем. Не только потому, что непонятно, к югу или к северу от Мурманска лежит реальная граница Северного Кавказа, не только потому, что непонятно, зачем России отдавать свои нефть и газ китайцам или кому-то еще.

ЧЕРНЫХ: - Почему только либеральные фундаменталисты, западники продвигают идею "обрезания"?Помните, несколько лет назад была популярна песня патриотической группы "Любэ": "Расея - от Волги до Енисея"?

А все, что за Волгой и Енисеем - чье?

ДЕЛЯГИН: - За эту песню я не знаю, что нужно сделать с автором.Человек просто пользуется гуманизмом послесталинского времени. Сильно пользуется.Главная, фундаментальная порочность идеи урезания России - полное отрицание русской культуры, всечеловеческая сущность которой прямо требует считать своим любого, кто осознанной подлостью обратного не доказал. Вот это принципиально. Это практический вывод из наших особенностей. Не потому, что мы патриоты и поэтому нам не нужно сжиматься до границ XV века. Не потому, что мы корыстны и хотим сидеть на нефти.Готовность в качестве не просто партнера и союзника, но и "своего", равного себе, принять почти любого человека, проявляется в том числе в отсутствии в нашей культуре образа абсолютного зла. Это очень резко отличает нас от европейцев. У них есть понятие "абсолютное зло", непримиримое, а у нас зло почти всегда относительное. Особенно ярко это проявляется в народных сказках, которые вообще наиболее полно отражают вообще любую культуру любого народа, это вещь архетипическая.Может быть, отсутствие образа абсолютного зла - результат длительного симбиотического существования под игом Золотой Орды, которая, с одной стороны, была злом, а с другой - объектом постоянного сотрудничества. Хотя бы для князей.

ЧЕРНЫХ: - Вспомним великого князя Александра Невского.

ДЕЛЯГИН: - Да, вот его, кстати, за дело святым признали. Главная его заслуга не в том, что он псов-рыцарей под лед дважды спустил, а в том, что регулярно ездил в эту Золотую Орду и договаривался.

ЧЕРНЫХ: - Спасал Россию.

ДЕЛЯГИН: - Тот ошметок, который был тогда Россией. И умер-то он на переговорах. Есть гипотеза, что Невский слишком хорошо их вел, так что ордынцы просто не знали, что с ним делать. И от дипломатического бессилия отравили.А из бесспорных фактов стоит вспомнить, как в сказках добрый молодец договаривается с Бабой Ягой - символом Золотой Орды, и в итоге оказывается хитрее ее. Да и со Змеем Горынычем, и с Кощеем Бессмертным перед схваткой идут почти бесконечные разговоры.Это органическая часть культуры: у нас абсолютного зла нет, на Западе - есть, почти во всех сказках.Советская культура восприняла, хотя и предельно фрагментарно, образ абсолютного зла только в результате Великой Отечественной войны. У нас сейчас в языке есть слово, которое означает абсолютное зло. Это слово - "фашист". Но вся наша культура существует за рамками этого понятия, оно принципиально внечеловеческое. Сейчас, правда, либеральные реформаторы и клептократия, как их продолжение и порождение, потихонечку занимают это место. И ожесточение, связанное с этим, способствует обеднению русской культуры и снижению нашей конкурентоспособности.Но все же в целом отсутствие или, как минимум, слабость образа абсолютного зла упрощает общение с представителями других культур, обеспечивает высокую гибкость и способность не только вести плодотворные переговоры, но и вызывать к себе долговременную симпатию.А с другой стороны, когда мы сталкиваемся с людьми, у которых в культурном типе есть понятие абсолютного зла, и когда эти люди нас в эту категорию абсолютного зла по каким-то причинам зачисляют - достаточно вспомнить "империю зла" Рейгана и русофобию некоторых прибалтийских и польских руководителей - мы просто не понимаем ситуации. И, соответственно, ведем себя неадекватно. Потому что не понимаем, как можно считать кого-то абсолютным злом.Наверное, главное в русской культуре - стремление к справедливости, к правде. Даже Чубайс это вынужден был отметить. Причем это стремление почти религиозное. Справедливость - не просто высшая абстрактная ценность. Это абсолютно самостоятельная ценность, которая резко отделена от практических и корыстных интересов. Это касается и человека, и коллектива. Носитель русской культуры подчиняется сознаваемой справедливости слепо и беспрекословно, как воинскому начальнику. Это открывает широчайший простор: и для манипуляции, и для мобилизации. Ведь если человеку объяснить, что лично ему не выгодное тем не менее является справедливым, он это невыгодное будет делать без тени сомнения. И защита своих интересов в данной ситуации воспринимается как совершенно недостойное.Русской культуре свойственно предпочтение справедливости не только перед личными, но и перед групповыми интересами, в том числе интересами друзей и семьи. В результате стремление к справедливости приобретает иногда бесчеловечный характер. Недаром только у нас говорят, что справедливость - очень жестокая вещь. Стремление к ней подразумевает требовательность. С этой точки зрения, пренебрегающий своими обязанностями человек недобросовестен, так как перекладывает свою часть ноши на остальных и пытается тем самым жить за их счет. Это, конечно, умеряется ленью. И это не распространяется на начальство, что очень забавно. В положение начальства входят и прощают ему что угодно, в том числе и то, что не прощают своим близким.Даже само слово "начальство" - не "руководство", а именно некто неопределенный, кто "дает начало": это же практически божественная функция.Но в отношении равных себе действует классическая формула: "Человек имеет право, пока исполняет свои обязанности". Это проявление справедливости. Впрочем, наиболее популярной чертой нашей культуры, вокруг которой больше всего копий сломано, является борьба индивидуализма и потребности во внешнем объединении, пусть даже насильственном. Это жесточайшая внутренняя борьба, а не борьба двух философских течений. Единство и борьба этих двух противоположностей не просто свойственна русской культуре - она является ее движущей силой и, более того, создает эту культуру.Как только вы встаете целиком на одну из этих позиций - вы сразу выпадаете из русской культуры, на Запад или на Восток, но с одинаковой неотвратимостью. Русская культура - это гремучая, но гармоничная смесь индивидуализма и коллективизма. Политическая победа любого из этих двух начал полностью дестабилизирует общество и разрушает.

ЧЕРНЫХ: - Наглядный пример - пример Советский Союз.

ДЕЛЯГИН: - И он тоже. Историческая причина сосуществования этих противоположностей абсолютно понятна.Исторически русская культура складывалась в крестьянских хозяйствах, которые экономически были по-европейски самодостаточны. Прекрасно могли обойтись без какой бы то ни было внешней помощи и потому были готовы стать первично самостоятельной ячейкой и основой общества, как в развитых странах Европы.Но внешняя среда была абсолютно другой. И в той среде эти европейские хозяйства были исключительно уязвимы. Кочевники и разбойники, которым больше пространства и растянутость коммуникаций давала больше шансов, чем Европе, редкость населения, княжеские усобицы, а затем и татаро-монгольское иго создавали постоянную необходимость защиты, объединения перед лицом внешних опасностей.И формула российского общества - принудительное внешнее объединение, в том числе под воздействием объективных причин, полностью свободных внутренне элементов. При этом внутренняя свобода доходит иной раз до состояния отмороженности. Ведь пушкинская "тайная свобода" на западные языки принципиально непереводима. Внешне я подчинен, а внутри абсолютно свободен и в любой момент могу нарушить правила - просто я понимаю, что мне за это будет. Это состояние полной внутренней свободы я хорошо помню по армии.Но для западного сознания это не всегда понятно. Для восточного сознания тоже непонятно, как можно быть полностью свободным внутри.Таким образом, эта формула - наша. И на практике это выглядит, как индивидуальное исполнение коллективных обязанностей, а в коллективе - еще и сосуществование конкуренции и солидарности в каждой точке. Любой коллектив раздирается жесточайшей внутренней конкуренцией, лютой, без правил. И тот же самый коллектив по отношению к внешнему миру, выступает абсолютно монолитно.В политике принудительное внешнее объединение обособленных самостоятельных единиц проявляется как симбиоз носителя русской культуры с государством. Не наоборот. Государство - отдельно. Для нас государство и страна - синонимы, и все попытки разделить их безнадежны. Потому что носитель русской культуры ощущает себя отдельной личностью лишь постольку, поскольку является частью страны и государства. Отсюда фантастическая вещь: личность воспринимает свои права, как заведомо подчиненные интересам страны, воплощаемым в себе государством. И если это государство не зверствует и обеспечивает хотя бы самый умеренный и тихий прогресс, личность довольна.Потому что государство - сверхценность русской культуры. Не любимый либеральными фундаменталистами "ночной сторож" с министерской зарплатой и замком в Швейцарии, нет. Государство - это форма существования русского народа, причем, единственная форма, доступная нам на протяжении, как минимум, вот уже нескольких столетий. Это социальная среда и скрепа, которая обеспечивает существование народа. Это не хорошо и это не плохо, это есть.Ведь самые ярые нападки на ненавистную бюрократию включает использование слово "наш". Это фантастика! "Наши негодяи" на английский язык не переводится.И слитность с государством дает российскому обществу колоссальную силу, когда мы едины. Когда же государство от нас отворачивается - мы беспомощны и ничего не можем сделать. Очень интересно, что симбиоз личности с государством делает невозможным внедрение в российское общество любых институтов и любых правил, основанных на отделение личности от государства: они просто не работают, глохнут, как автомобильный двигатель под водой. К моему глубокому сожалению, в эту категорию попадает и западная формальная демократия.Демократия как способ максимально полного учета государством мнений и интересов общества у нас будет. Но другим способом, потому что на Западе она основана на суверенитете личности от государства, а у нас суверенитет с государством общий, неразделенный. Проявлением этой неразделенности, слитности является и легендарная пассивность носителей русской культуры - то самое терпение русского народа, за которое пил еще Сталин.В формировании этой пассивности ключевую роль сыграла "власть пространств над русской душой": всегда есть куда бежать.

ЧЕРНЫХ: - Об этом хорошо говорил Василий Шукшин.

ДЕЛЯГИН: - Ну,до Шукшина еще Бердяев писал,другие русские философы. Наша страна росла за счет бегства населения на окраины, причем и в советские годы тоже. Тогда правило было простым: если вы специалист и хотите иметь более высокий уровень жизни - езжайте в национальную республику, вас там будут любить, холить и лелеять.Играло свою роль при формировании пассивности и длительное жестокое угнетение, и скудость ресурсов, которое ограничивало базу любого сопротивления и делало его рискованным. Ну, и европейское ощущение ценности своей жизни, потому что было, чем рисковать.Но это терпение создает колоссальный соблазн и одновременно вызов для любой системы управления. С одной стороны, можно делать все, что угодно - до определенного барьера прощают все. А с другой стороны, после этого барьера "срывает крышу" и разносит все полностью.Эта разрушительность русского бунта вызвана симбиотическим сосуществованием общества и государства. Мы не можем протестовать против "отдельных недостатков". Советская власть, кстати, этого так и не поняла. Для нашего общества государство - вроде бога, от которого действительно "вся власть". И его либо принимают полностью, либо полностью же отвергают.Поэтому, когда мы отвергаем порядок, мы отвергаем не какой-то конкретный порядок, нет. Мысль о том, что возможен другой порядок, более справедливый, становится достоянием значительной части общества только в исторически случайный момент. Обычно же мысль о возможности какого-то другого, понятного и конкретного порядка, просто не помещается в голове.Если нас не устраивает конкретный порядок - нас не устраивает порядок как таковой. Это не революция против конкретной власти, это не протест против, условно, монетизации льгот. Это бунт против мироздания. Эта наша особенность очень важна.

ЧЕРНЫХ: - То, что произошло в 17-м году.

ДЕЛЯГИН: - Так было всегда. Можно вспоминать про Болотникова, можно про рубеж 80-90-х теперь уже прошлого века. Никто ведь всерьез не занимался тогда построением какого-то нового порядка. Мы просто отвергнем власть дьявола и ждем, когда на нас снизойдет благодать божья.

ЧЕРНЫХ: - Или благодать рынка.

ДЕЛЯГИН: - А потом огорчаемся, когда вместо благодати приходят совершенно "конкретные пацаны".Это другая логика. Другое мироощущение, которое, вроде бы, приносит вред.Но здесь есть очень интересный нюанс. Дело в том, что подспудно копящееся в обществе недовольство влияет на элиту, которая начинает бессознательно приспосабливаться, применяться к нему. И часть элиты заранее подстраивается под общество, хотя и безо всяких демократических институтов. И возглавляет происходящий протестный взрыв или, как минимум, перехватывает часть его энергии, воспринимая бессознательный общественный запрос.А это ведь та же самая демократия, "только в профиль", только с другими механизмами. Да, беспорядок вместо всеобщих выборов. Да, большая разрушительность. А с другой стороны, государству дается больше шансов одуматься. Это тоже в нашей традиции - давать шансы одуматься до последней минуты. А вот когда последняя минута истекла - ничего не поделаешь, "кто не спрятался, я не виноват".Еще раз: это не хорошо и не плохо - это есть. И это не тот механизм, который мы изучали в институте. Да, очень неловко думать, что едешь в автомобиле, а потом вдруг обнаруживаешь себя на лошади. Но в определенных условиях она лучше - надо просто уметь использовать ресурсы.

ЧЕРНЫХ: - Время радиопередачи подходит к концу. Поэтому оставим философию.Скажите лучше, что нас ждет, Михаил Геннадьевич, в ближайшем

ДЕЛЯГИН: - Я боюсь, примерно это и ждет.

ЧЕРНЫХ: - Я уж догадался, зачем Вы на эту "демократию в профиль" намекаете.

ДЕЛЯГИН: - Нет, я лишь перечисляю наши особенности, которые нам нужно знать.

Важная вещь - трудовая культура. Мы не можем работать, да и вообще существовать без сверхзадачи.

Во-вторых, у нас интересная трудовая мотивация: деньги важны, но важны не сами по себе, а лишь как символ справедливости. Поэтому их можно платить меньше. И, в третьих, "русский способ производства": мы замечательно умеем делать то, что сложно и не монотонно. Конвейер - это не про нас; нам нужно то, что требует сложного труда. Эта особенность изучена и названа "русским способом производства" западными социологами еще в начале ХХ века, до революции и до изобретения конвейера.

И это прекрасно, это дает нам место в конкуренции с Китаем, потому что культура Юго-Восточной Азии идеально соответствует конвейеру, а наша культура - следующему по сложности типу технологий, условно, "постконвейеру".

Наше дело - штучная, сверхсложная работа, которая и притягивает основную часть добавленной стоимости. Это наша конкурентная ниша, и она колоссальна. И это дает нам огромную возможность - просто нужно понимать, как ее использовать. Если будем запихивать себя в конвейер - сломаем шею, а если будем понимать, что мы такие и как устроены - нет проблем.

ЧЕРНЫХ: - А в чем конкретно может проявиться штучность?

ДЕЛЯГИН: - Вспомните: мы отвратительно делали легковые автомобили.

ЧЕРНЫХ: - И продолжаем отвратительно клепать.

ДЕЛЯГИН: - Но у нас были совсем неплохие часы, которые требовали чуть более сложной работы. А уж про боевую технику я молчу.Совсем не только потому, что все ресурсы были брошены туда. Гражданские самолеты тоже были отличные - для своей эпохи, конечно.Потому, что это более сложная деятельность, которая требует не конвейера, а бригадного подряда, говоря по-старому, и высококвалифицированных рабочих, которые,по сути дела, являются инженерами.

Вот к развитию таких производств нам и нужно "выруливать".

Да,общие, глобальные закономерности никуда не делись - они действуют. Но при реализации их мы должны учитывать и свои особенности - управленческие, политические, трудовые.

Кстати, о трудовых: авральность мы тоже должны обязательно учитывать при любом планировании. Сначала раскачка - потом аврал, это неважно, сколько времени отводится на работу: год или 15 минут. 15 минут дайте на часовую работу - человек все равно первые две минуты будет курить. Это закон природы - нашей природы, и его нужно учитывать. В конце концов, наши с Вами передачи строятся тоже ровно по этому принципу: начинаем мы вольготно, а в конце с трудом успеваем договорить самое главное.

При неправильном управлении это наша слабость.

Но при правильном - сила.