Нефть перестала помогать

В 2009 году у нас произошло оживление экономики. Оно началось летом, проявилось в полный рост осенью и продолжается сейчас. Да, оно слабенькое и вызвано текущим ситуативным фактором, но статистика показывает, что у нас все достаточно удовлетворительно.

Официальные цифры позволяют судить о некотором сохранении социальной стабильности, пусть и на пониженном уровне. У нас еще не начали хвастаться ростом реальных денежных доходов населения, но обязательно начнут, потому что в декабре рост составил 7,6 процента, а по итогам года они официально выросли на 1,9 процента.

Кому-то может показаться, что мы жируем на несчастье всего человечества, но на деле все гораздо проще. Во-первых, при расчете реальных денежных доходов суммируются доходы людей, которым война – что мать родна.

Но самое главное – методика этого расчета. Когда вы продаете валюту и получаете рубли, официальная статистика считает это ростом вашего благосостояния. Если люди, потеряв работу, начинают продавать валюту не для того, чтобы переложить сбережения на рублевый депозит, а просто поесть, это считается их реальными доходами. Так что при оценке уровня благосостояния населения России я бы советовал ориентироваться на оборот розничной торговли, который сократился на 5,5 процента, что является в период кризиса очень хорошим результатом.

Из прошедшего года можно сделать качественно новые выводы. Главный заключается в том, что наша экономика вступила в особую фазу своей деградации. Мы привыкли говорить, что целиком зависим от цен на нефть: когда они падают, у нас все плохо, когда растут – все хорошо. Но в 2009 году выяснилось, что это не так. На достаточно существенный рост цен на нефть хорошо отреагировали финансовая система, фондовый рынок, нефтяные компании. Но экономика в целом – слабо. По прогнозу, мировая цена на нефть марки Urals должна была составить 41 доллар за баррель, а экономический спад – 2,2 процента.

Сегодня же мы видим, что среднегодовая цена на нефть марки Urals около 60 долларов, а экономический спад – вместо 2,2 процента составляет 8,7 процента. Интересно смотреть на динамику доходов федерального бюджета. Так называемые нефтегазовые доходы оказались выше на 43,1 процента. Если же рассматривать все остальные доходы, мы имеем недобор в 6,5 процента. То есть благополучие нефтегазового сектора не просачивается в экономику в целом, и благодаря высокому уровню коррупции, тотальному произволу монополий и прочим вещам, которые «официальные» экономисты тактично именуют структурными несовершенствами российской экономики, мы имеем ситуацию, когда ухудшение внешнеэкономической конъюнктуры по нам бьет в полную силу, а на ее улучшение наша экономика реагирует очень непоследовательно и с большим отставанием. Грубо говоря, нефть перестала помогать.

Второй вывод – отрыв финансовой системы от реального сектора. Государственные деньги вливаются в основном в финансово-спекулятивную систему, до реального сектора доходят крохи, которые просто позволяют ему поддерживать себя на плаву. Общая стратегия не создание новых рабочих мест, которые будут кормить себя сами, а сохранение безработицы в скрытой форме, чтобы люди сидели на заводах, мало что делали, получали по 4–6 тысяч рублей, но статистику не портили.

Это, судя по всему, и будет нашей официальной политикой. И вот эти два вывода показывают, что государство остается жить в старой парадигме, которая себя исчерпывает.

2010 году, на мой взгляд, возникнут три ключевые проблемы, которые потребуют вброса значительного количества денег. Первая – моногорода. Когда на 17 миллионов человек, которые живут в таких городах, дают 10 миллиардов рублей (при этом нет мысли о модернизации, а лишь о поддержании скрытой безработицы и переселении людей из одних бедствующих мест в другие бедствующие места), сразу вспоминается поговорка: «Вот тебе рубль и ни в чем себе не отказывай». Это означает, что придется дать еще рубль, и еще, и еще.

Вторая проблема, которая потребует вброса денег, – региональные бюджеты. Относительная сбалансированность федерального бюджета 2010 года достигнута резким – почти на треть – сокращением финансирования регионов. В прошлом году удалось сохранить социальную стабильность за счет того, что 430 миллиардов рублей сверхпланово бросили на поддержку региональных бюджетов. Теперь 350 миллиардов собираются срезать, и в итоге мы фактически возвращаемся к докризисному уровню поддержки регионов. Но кризис-то никуда не делся, в регионах денег не хватает. Это означает, что придется давать дополнительные деньги внепланово, а внепланово – значит, без должного контроля.

Наконец, даже по официальной статистике у нас треть российских предприятий являются убыточными, что сигнализирует о резком ухудшении финансового положения предприятий. На практике это означает рост невозврата кредитов. Официальная статистика, к сожалению, не может приниматься во внимание в данной ситуации, потому что критерии плохих кредитов изменены, чтобы банковская система выглядела хорошо и никто не пугался. Однако можно предположить, что сейчас 11–12 процентов банковских активов являются «плохими». В апреле-мае эта доля вырастет примерно до 18 процентов. Это будет пиковый уровень, который потребует вливать деньги в банковскую систему для ее спасения. На самом деле банки спасать не надо. Основная часть российских банков, насколько можно судить, представляет собой «банки-помойки», занимающиеся отмыванием деньги.

Кризис – прекрасный повод устроить всем этим банкам ночь длинных ножей, сохранив лишь опорные и добросовестные банки. Но государство принципиально не хочет идти на санацию банковской системы. Одна из причин – стремление не создавать паники. С другой стороны, нужно понимать, что плохие банки моют деньги не для каких-то международных террористов или наркоторговцев, а для российских чиновников.
Санация банковской системы в таком случае будет объявлением финансовой войны правящему классу. Поэтому вливание денег в банковскую систему будет вестись бесконтрольно, эти деньги будут попадать на валютный рынок, в итоге мы будем иметь размывание международных резервов, некоторое ослабление рубля. Это будет некатастрофично. Вторая волна кризиса нас не тряхнет, а качнет. Но, к сожалению, этот цикл будет проворачиваться все дальше, пока не кончатся международные резервы и не наступит системный кризис. Но до этого еще довольно далеко, поэтому 2010 год будет годом хоть и плохой, но стабильности.