Развитие биологического оружия еще не начиналось

Ученый-бактериолог полковник запаса Михаил Супотницкий.

УДЕЛ БОГОВ

— Голливудские фильмы и художественная литература внушают мысль, что биологическое оружие существовало у человечества испокон веков: еще в древности люди делали попытки вызвать болезни для поражения своих врагов. Можно ли примерно зафиксировать время, когда, появилось биологическое оружие?

— Давайте сразу разграничим понятия «возбудитель инфекционной болезни» и «биологическое оружие», иначе нас завалит вал ложной информации и неправильных толкований. Биологическое оружие — это всегда техническое устройство, а не просто опасный микроорганизм. Это конкретный боеприпас, средство для его доставки и диссеминации микроорганизмов над какой-то целью.

Такое разграничение необходимо, потому что оно определяет то, что подлежит контролю по условиям «Конвенции о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и их уничтожении» от 1972 года. Иначе, если не договориться о терминах, можно свести к работе над биологическим оружием деятельность любой санэпидемстанции. Шутки шутками, но именно подобная путаница приводит к вмешательству во внутренние дела государства, выставлению противника «страной-изгоем» и к отысканию повода для начала войны.

Таким образом, биологическое оружие, как мы его понимаем сегодня, не существовало вплоть до ХХ века.

- Однако с глубокой древности люди старались сознательно использовать болезни, зараженных животных для уничтожения других людей, не так ли?

— И биологические яды! При анализе античных мифов обращает на себя внимание то, что для убийств людей и богов используются реально существующие яды животных. С глубокой древности формируются замкнутые общности людей, обладающие тайными знаниями по приготовлению ядов и их применению для индивидуальных убийств. С эпидемиями сложнее. Эпидемии — удел богов, и то не всех. В античной мифологии способностью вызывать «чуму» обладают только главные олимпийские боги — Аполлон, Посейдон, Дионис, Афина Паллада.

На античных изображениях они обычно держат в руках лук со стрелами — это стрелы чумы. Лишь с Гиппократа появились первые представления о материальных причинах появления массовых болезней. Возникла так называемая «миазматическая теория», согласно которой эпидемии развиваются вследствие появления из почвы враждебных человеку паров, испарений, миазмов. Они поднимаются из почвы одновременно на больших территориях — особенно там, где имеются захоронения погибших людей или болота. Согласно этим представлениям, у всех людей, которые находились на этих территориях, возникали одни и те же болезни. Только после ужасов «черной смерти» (13461351 годы) появилось понимание, что эпидемии могут распространяться в результате передачи какого-то заразного начала от одного человека к другому. Тогда возникли первые карантины для изоляции больных.

Но ученые впали в другую крайность: сформировалась школа «контагионистов», согласно взглядам которых заболевший человек или животное являются переносчиком какого-то невидимого глазу вещества, яда, к которому достаточно прикоснуться, чтобы заболеть. Миазматическое и контагионистическое направления в эпидемиологии боролись друг с другом до конца XIX века, до создания медицинской бактериологии. Когда ученые установили роль микроорганизмов в развитии инфекционных болезней, «миазматические» представления были забыты. «Контагионистические» же взгляды, просуществовавшие в рафинированном виде с XIV века до начала ХХ века, получили экспериментальное подтверждение и легли в основу создания оружия, которое сегодня называется биологическим.

- Когда же был зафиксирован первый случай использования эпидемии во вред людям на основе материалистических представлений об их причинах?

— Примерно в XV-XVII веках. Врач Цезальпино сообщил о неудачной попытке вызвать контагием проказы мор среди французских войск, имевшей место во время Неаполитанской кампании 1435 года. Тогда испанские солдаты раздали французам вино, в которое была подмешана кровь людей, больных проказой. Тогда же появились первые биотеррористы — их называли «демонами чумы» — это были люди, которые в силу специфичной психики пытались распространять эпидемию. В 1530 году работники одного из госпиталей Женевы в целях собственного обогащения пытались обречь на смерть сограждан, вырезая чумные бубоны из мертвых тел и намазывая их содержимое на дверные ручки домов горожан.

Это один из первых случаев применения материального носителя возбудителя болезни. И хотя заразить подобным способом нереально, против этих «врачей-убийц» было выдвинуто обвинение и они были казнены, поскольку в городе действительно в это время возникали вспышки чумы. Первые эмпирические попытки вызвать эпи-демию на войне с использованием знаний по бак-териологии произошли во время Англо-бурской войны 1899–1902 годов. Уже было известно, что возбудитель холеры передается с водой. Англи-чане и буры бросали в водоемы трупы умерших от холеры людей. Более масштабные биологические диверсии имели место в годы Первой мировой войны. На-пример, кавалерийские части противника пред-намеренно оттеснялись в районы, наиболее пораженные сапом, а пехота — в самые завшив-ленные села, пораженные сыпным тифом. Этими приемами пользовались все противоборствую-щие стороны.

Уже после войны стало известно, что где-то с 1915 года германский генштаб создал специаль-ное управление, занимавшееся вопросами биоло-гических диверсий. С работой этого управления связывают искусственные эпизоотии сапа, по-вально косившие лошадей и мулов в частях Ан-танты. Эпизоотии среди лошадей и мулов распро-страняли завербованные германской разведкой конюхи или германские диверсанты, работавшие конюхами в США, Аргентине, Италии и Франции. Возбудители болезни производились в частных или тайных лабораториях. Для заражения живот-ного диверсант смачивал специальную металли-ческую щетку жидкостью с возбудителем сапа и проводил ей по ноздрям лошади или мула.

Так же использовали возбудителей сибирской язвы. В 1915 году в Россию неким Грегерсеном, немец-ким агентом, прибывшим из США в Архангельск, были доставлены культуры возбудителя чумы. В дальнейшем предполагалось в лаборатории Самарского университета заразить крыс чумой и выпустить их в Петрограде. Однако русская контрразведка сорвала этот замысел. В 1918 году на Западном фронте германское командование, по заявлениям англичан, по-пыталось применить против них специальные бомбы, снаряженные культурами возбудителя чумы.

Конечно, это не могло быть массовой ак-цией, потому что не существовало технологии производства этих возбудителей в требуемых количествах. Немцы решительно отрицали этот факт, но в принципе это и не важно. Здесь главное заключается в том, что была осознана необходи-мость разработки специальных боеприпасов для ведения бактериологической войны и использо-вать средства их доставки к цели. С этого факта и можно вести отсчет времени создания биоло-гического оружия.

БАКТЕРИОЛОГИЧЕСКИЙ ЗУД

- Видимо, это не могло не вызвать всеобщий ажиотаж: новое смертельное оружие!

— В начале ХХ века в мире не существовало ника-ких моральных препон против подобного ведения войны, и если бы воюющим сторонам были из-вестны более эффективные способы применения бактерий в годы Первой мировой войны, они, без сомнения, были бы использованы. По упрощенным «контагионистическим» представлениям считалось, что достаточно вызвать вспышку болезни, «контагий» начнет распространяться, и разовьется эпидемия. Раз есть авиация, можно забросить этот «контагий» подальше в тыл противника, и чужое население тут же начнет повально болеть. По этим причи-нам еще не существующее бактериологическое оружие стало рассматриваться как оружие мас-сового поражения. В результате дискуссий экс-пертовбыл выработан Женевский протокол 1925 года, запрещающий применение биологического оружия и отравляющих веществ первыми, но не запрещающий ни ответный удар ими, ни, тембо-лее, их разработку и хранение. К слову, США рати-фицировали протокол лишь в 1977 году.

Уже в конце 1920-х годов в Европе начался «бактериологический зуд». Новым оружиемза-нимаются многие страны: даже в Румынии бы-ли полигоны, где оно испытывалось. Чем мельче был европейский хищник, тем больше амбиций он проявлял в разработке биологическогоору-жия. Особенно гнусные ожидания появились у польских военных. Польский полковник Карышк овский в 1935 году даже поставил вопрос о необ-ходимости использования лагерейвоенноплен-ных «для экспериментального изучения путей распространения возбудителей инфекционных болезней и обоснования необходимых для бак-териологической войны данных». Японцы, с которыми у нас ассоциируются по-добные испытания, присоединились к этой «гон-ке вооружений» едва ли не последними: апологет японского бактериологического оружия Сиро Исии три года собирал разведданные, исколесив всю Европу, и был в большом волнении от услы-шанного, прочитанного и им же додуманного. Своему командованию он доложил, что Япония «опаздывает на поезд».

Единственной страной, выступившей в 30-е годы против разработки биологического оружия не на словах, а на деле, оказалась… Германия. И дело не в том, что после Первой мировой войны Германия не имела потенциала для подобных исследований или германские политики были более миролюбивы. Просто берлинские профес-сора оказались куда проницательнее своих зару-бежных коллег. В 1931 году профессор Конрих, референт по гигиене при германском военном министерстве, высказал три возражения против биологического оружия: 1) невозможно в лабораторных условиях удер-жать в течение долгого времени возбудитель инфекционной болезни в вирулентном состоя-нии; 2) наличие вирулентности у микроорганизмов не-достаточно, чтобы вызвать эпидемию; 3) при рассеивании микробов значительное коли-чество их погибает от несоответствующих условий. Германские военные раньше других поняли, что создание биологического оружия — очень дорогое удовольствие для их страны.

- То есть на подлодки и танки ресурсов у немцев хватало, а на биологическое оружие — нет?

— Именно так. Естественно, немцам никто не по-верил. В 1932 году английский журналист У.Стид опубликовал фальшивые немецкие документы, по которым выходило, будто немцыиспользова-ли микроорганизм В. prodigiosus, чтобы изучить воздушные потоки в парижском метро и в случае войны применить реальный возбудитель болез-ни. Ажиотаж был неслыханный. Это первый слу-чай информационной войны в контексте войны биологической, но не последний — впереди была информационная война Запада против СССР и России, начавшаяся 1979 году, когда нашей стране будет вменяться в вину якобы «выброс» с военно-биологического объекта в Свердловске. А также информационная война против Саддама Хусейна, начавшаяся с поиска биологического оружия иракцев и приведшая к массовым убийствам тех же иракцев. То, что Стид наврал «с три короба», было по-нятно тогда всем «заинтересованным лицам».

Но мистификация Стида стимулировала поисковые работы по разработке биологического оружия среди противников Германии и в открытых ис-точниках не подвергалась сомнению вплоть до нашего времени. В 1932 году в Маньчжурии японцами создан печально известный 731-й отряд. Японцы вкла-дывали в программу колоссальные силы и сред-ства, в ходе опытов умерщвлялись тысячи людей. Но генералу Исии так и не удалось вызвать сколь-ко-нибудь серьезных эпидемий. Его собственных сотрудников в ходе экспериментов погибло толь-ко вполовину меньше, чем солдат противника от разработанного им биологического оружия.

- Тем не менее японцам удалось применить свое адское оружие против нас?

— Первый зафиксированный факт биологичес-ких диверсий, осуществленных японцами про-тив СССР, относится еще к боям на Халхин-Голе. Они заразили реку Халка возбудителем сапа. На протяжении всей Второй мировой войны японцы проводили тщательную разведку территории советского Забайкалья и Дальнего Востока на предмет совершения биологических диверсий, на карты наносились все колодцы, пищевые предприятия и т. п. Казалось, что, войди Япония в войну, массовой гибели советского населения от эпидемий избежать не удастся.

МОРКОВКА ДЛЯ ГЕНЕРАЛА

- История, однако, умалчивает о подобных гекатомбах.

— Сначала массовое поражение людей с помощью бактерий казалось японским военным таким же простым делом, как и средневековому колдуну распространение чумы посредством «обрезков ногтей, человеческих волос, жабьих и кротовых лапок». Однако возбудитель чумы, на который они сделали ставку, стал быстро терять свои виру-лентные свойства, т. е. способность вызывать чуму у людей. На питательных средах он рос, но толку в убийствах людей от него не было. Тогда японцы стали его «проводить» через «бревна», то есть подопытных людей, а чтобы сделать его еще опасней, этих людей предварительно вакци-нировали против чумы — так они пытались по-лучить «иммунитетпреодолевающие штаммы» возбудителя чумы.

- И получили?

— Получили… на свою голову. Японским военным удалось снизить инфицирующую дозу возбуди-теля чумы для людей раз в 60. Обычно историки отряда 731 пишут об этом кто с гордостью запри-открывшуюся им тайну, кто с ужасом от возмож-ностей науки. Но вместе с полученным «вирулен-тным штаммом» Исии попал в ловушку, которая называется «платой за селекцию». Исии добился не только повышения вирулентности возбудите-ля чумы, но и потери им внутрипопуляционного генного разнообразия.

Возбудитель чумы утрачивал вирулентность в процессе хранения, при многократном посеве в культиваторах, при масштабировании процесса производства бактерий и даже при лиофильном высушивании. С решения этих проблем биологи-ческое оружие стало стремительно дорожать, а его мощность вызывать сомнения у низших чинов отряда. Требовалось все больше «бревен»,экспе-риментальных животных, научных сотрудников, лаборантов, низших специалистов, переводчиков, жандармов, дорогих питательных сред, электро-энергии, пара, кормов для животных, помещений для содержания животных, складов для кормов, работников для складов, продовольствия для работников… И все это надо было находить во время войны! В 1945 году на «вирулентность» работало почти 1000 сотрудников отряда. Но даже с такими силами Исии не удалось вызвать крупные эпидемии в Маньчжурии.

- Но ведь вероятный ущерб противнику от применения биологического оружия оправдывал эти затраты?

— Исии не мог его применить. Ему нечего бы-ло применять. Реальную месячную «производ-ственную мощность» отряда 731 при сушке бак-териальной массы «до постоянного веса» можно оценивать как 15–30 кг. Но при таком высушива-нии до 50% бактерий погибало, а вирулентность оставшихся была сомнительной. У Исии ничего не получилось из идеи пораже-ния людей бактериями, распыленными с самоле-та. Люди, попав в такое «облако», не заболевали. На полигонах японцы даже взрывали емкости с возбудителем чумы у привязанных к столбам заключенных, но безрезультатно. Тогда Исии решил использовать специальный носитель возбудителя чумы — блох. Правда, экс-перименты по созданию биологического оружия пришлось начать заново. Поставьте себя на его место. Каких блох взять в опыты? В 1930-х годах энтомологи насчитывали 6 родов блох, включа-ющих 25 видов.

На людей нападают так называ-емыечеловеческие блохи, на крыс — крысиные. Заразить блоху на чумной крысе можно только в случае, если чума у нее протекает в форме сеп-сиса. При подъеме самолета на высоту блохиза-дыхались в боеприпасах, при падении с самоле-та — ломали лапки. Для их активности нужны были определенные температура и влажность. Зараженные блохи долго не жили, надо было разводить новых блох, а крыс заражать виру-лентным штаммом возбудителя чумы. Для того чтобы он был вирулентным, его надо проводить через «бревна» и т. д. Работы у Исии было до конца войны. Биологи-ческое оружие показывало ему морковочку принци-пиальной возможности создания, но в конкретные боеприпасы, пригодные для массового поражения противника, оно так и не материализовалось.

- Что в это время происходило в Европе?

— Когда немцы захватили в 1940 году в Ле Бурже французскую аэролабораторию, они очень удивились масштабам экспериментов с распылением вирусов — то есть работа у их противников шла полным ходом.

В 1942 году гестапо обнаружило в Варшаве лабораторию, в которой польские повстанцы готовили возбудитель сибирской язвы для диверсий против германских войск. Сами немцы избегали нарушать Женевский протокол. Они пользовались приемами Первой мировой войны. Например, они свезли в концлагерь Озаричи на территории Белоруссии гражданских лиц, больных сыпным тифом. Когда советские войска освободили концлагерь, то получили серьезный очаг эпидемии. Немцы даже специально организовывали переход через линию фронта пленных, больных сыпным тифом. Наши союзники, в свою очередь, активно готовились к применению биологического оружия и осуществляли биологические диверсии в отношении видных деятелей Третьего рейха. В 1942 году с помощью ботулинического токсина англичане убили Р. Гейдриха — токсином была пропитана картонная лента, приклеенная к гранате, от осколков которой нацистский чиновник получил, казалось бы, незначительные ранения. В США и Соединенном Королевстве разрабатывались кассетные бактериологические бомбы.

- Что происходило в этот момент в Советском Союзе?

— Про наступательную биологическую программу я не знаю ничего. Но есть основания считать, что советский путь был более сходен с германским, чем с британским, американским или японским. Именно в эти годы военными бактериологами СССР было сделано много выдающихся достижений в области противобиологической защиты, которыми мы пользуемся по сей день. Еще за год до Великой Отечественной у нас была создана живая чумная сухая вакцина, защищающая от ингаляционного инфицирования, — она фактически сводила на нет использование не только чумных блох, но и аэрозолей. В 1942 году в СССР была разработана живая туляремийная вакцина — ее важность объяснялась чрезвычайно низкой инфицирующей дозой возбудителя туляремии. Примерно тогда же была создана живая сибиреязвенная вакцина, разработан ботулинический анатоксин, к 1944 году военные бактериологи освоили производство пенициллина, а сразу после войны — стрептомицина. В СССР средства биологической защиты явно опережали возможности средств биологического поражения противника. Когда в 1945 году началось советское наступление в Маньчжурии, 99,9% личного состава были привиты живой сухой противочумной вакциной. Наши войска проходили по районам, где в это время свирепствовала эпидемия чумы, входили в населенные пункты, пораженные чумой, — и ни один советский солдат чумой не заболел.

Ускользающая угроза

- Таким образом, на ход Второй мировой войны биологическое оружие практически не повлияло. Изменилось ли что-то с началом «холодной войны»?

— К ядерному проекту и созданию биологического оружия в США приступили практически одновременно, в 1942 году. Но если в 1945 году ядерные бомбы уже взрывались и убивали людей сотнями тысяч, то разработчикам биологического оружия казалось, что они еще «в начале пути». Простые расчеты показывали, что для ведения биологи-ческой войны при стандартном расходе агента надо было производить до 5 тонн бактерий в день, что было невозможно в принципе. После войны финансирование военно-биологических про-грамм сократили в разы. Но тут пришла помощь оттуда, откуда не ждали — от гражданских. В Штатах трудился фтизиатр по фамилии Вэллс. Он еще до войны начал исследования по изучению механизмов развития туберкулезной инфекции. Особенных успехов у него не было до тех пор, пока он не уменьшил дисперсность час-тиц аэрозоля. Вэллс пришел к парадоксальному выводу — успешность ингаляционного зараже-ния зависит не от количества бактерий, которое вдохнул человек, а от дисперсности среды, в со-ставе которой они проникли в легкие. Оказалось, что инфицируют человека только те частицы, которые проникают в альвеолы, то есть размером 5 микрон и меньше. Для сравнения, Исии смог создать аэрозоль, где самые маленькие частицы имели размер 50 микрон.

- Получается, что у Исии не было никаких шансов. Но теперь дело пошло?

— Дело пошло, да еще как! Контагионистический период в развитии биологического оружия закон-чился, начался аэробиологический. Эксперимен-ты по созданию биологического оружия вновь пришлось начать заново. Появилось множество его примитивных разновидностей, эволюциони-рующих по направлениям, где теоретически был возможен успех. Кто не работал в 1950-е годы по военно-биологическим проблемами, тот многое потерял. Энтузиазм и финансирование были ог-ромными, а применение биологического оружия стало неизбежным.

- И его применили во время войны на Корейском полуострове?

— Применили, но ничего необычного в этом нет. США не ратифицировали на тот момент Женев-ский протокол 1925 года. А новое оружие надо было испытывать во всем многообразии еговари-антов. Его применение на Корейском полуострове и территории Северо-Восточного Китая началось в феврале 1952 года. Использовался опыт японцев, а генерал Исии был у американцев консультантом. Например, у американских военных популярен был так на-зываемый японский способ применения зара-женных насекомых. Их сбрасывали на город ра-ноутром, а потом часами самолеты, сменяя друг друга, расстреливали с бреющего полета жителей на его улицах, чтобы загнать их в убежища и дать возможным насекомым расползтись по домам и убежищам. Первая вспышка чумы, находящая-ся в причинно-следственной связи с внезапным появлением больших масс блох и предшествую-щими налетами американской авиации,зафик-сирована 11 февраля. Были примеры удачного применения биологического оружия, например в районе Бальнамли, где 25 февраля вспыхнула чума и из 600 человек этой деревни 50 заболело бубонной чумой, 36 из них погибло. Но в целом результативность биологической войны оказалось ниже ожидаемой.

- Почему?

— В 1950-е годы авиация могла использовать только гидравлические распылители. Большинство частиц получались крупными: частицы в диапазоне 1–5 микрон составляли менее 5%, максимум приходился на 100 микрон, такой аэрозоль быстро оседал, не проникая в глубокие отделы легких предполагаемых жертв.

Попытки создать сухие рецептуры возбудителей опасных инфекционных болезней также показали только принципиальную возможность их создания. Большинство мельниц не давали частиц размером меньше 40 микрон. Тонкодисперсный порошок оказалось еще труднее сохранить, чем получить. И к тому же наши летчики к июлю месяцу посбивали большую часть американских самолетов, модернизированных для применения биологического оружия.

- И тогда стало известно о применении биологического оружия во время войны на Корейском полуострове?

— Факты ведения биологической войны скрыть невозможно в принципе. Все началось с обнаружения на снегу, а я напомню, дело было в начале февраля, больших масс замерзших насекомых — они покрывали овальную площадь различного размера с характерной зоной наибольшей кучности в одном из фокусов эллипса. Обнаруживали неразорвавшиеся бомбы и фрагменты разрушенных бомб и контейнеров; захватывали южнокорейских разведчиков, имевших задание установить случаи массовых эпидемий на территории противника. Интересные показания дали сбитые американские летчики. Были очевидцы сбрасывания американскими самолетами разных взрывающихся на малой высоте боеприпасов, после чего в большом количестве в этих районах появлялись насекомые.

Применение аэрозолей биологических агентов с самолетов обнаружить очень сложно. Но китайцы столкнулись с другим странным явлением — после пролетов американских самолетов они обнаруживали большое количестве чистых сухих птичьих перьев, медленно рассеивавшихся ветром. Эти перья покрывали землю в форме треугольника. У 5 лиц, участвовавших в их уборке, развилась ингаляционная сибирская язва, и они погибли. В результате бактериологического исследования перьев было обнаружено, что перья контаминированы спорами сибирской язвы. Так дала о себе знать перьевая бомба М115, о ствовании которой льным документам лько в 1997 году.

Мир для Господа

- Ну а после войны на Корейском полуострове? Разработка биологического оружия велась в немыслимых для Исии масштабах. Что это дало?

— Производительность технологий, использо-ванных Исии для получения микроорганизмов, была очень низка и достигла предела в своем раз-витии. В конце 1940-х годов начался переход на технологии глубинного выращивания микроор-ганизмов. Но для этого невозможно было исполь-зовать технологии, разработанные прежде. При переходе к крупномасштабномупроиз-водству бактерий военным ученым необходимо было обеспечить герметизацию зданий, оборудо-вания и коммуникаций, эффективную стерилиза-цию питательных сред, воздуха.

Каждое устрой-ство,систему,технологию,режим,трубопровод, вентиль им пришлось разрабатывать заново, учитывая специфику работы с каждым мик-роорганизмом и опираясь лишь нафунда-ментальные науки. Не зря ведь Карл Линней говорил, что Господь оставил мир микроор-ганизмов для себя. Более однород-ный аэрозоль научились получать только в начале 1960-хгодов благодаря использованию рас-пылителей, работающих на центробежном принципе. Но оптимум их работы — час-тицы в диапазоне 20–100 микрон, что также не могло удовлетворить военных. Было обнаружено, что увеличение дав-ления в распылителе приводит к возрастанию эффективности распыления; в то же время сами микроорганизмы погибают. Получаемый аэрозоль вел себя непредсказуе-мо. В американском наставлении по применению химического и биологического оружия, издан-ном в 1962 году, летчику рекомендовалось рас-пылятьбиоагенты с высоты 30 метров — иначе движение аэрозоля не просчитывалось.

Только представьте себе, было ли это возможно. К тому же, в середине 1960-х годов был открыт феномен так называемого «открытого воздуха»: земная атмосфера содержит массу примесей, которые негативно воздействуют на аэрозоль в диапазоне частиц 1–5 микрон… Таким образом, на четвертом десятке лет активнейшей работы по созданию биологичес-кого оружия его адепты — множество умных людей! — фактически все еще стояли у самых истоков. Изменился и характер боевых действий. Столь удобное для применения биологического ору-жия концентрирование больших масс войск на узких участках фронта, которое имело место в годы Второй мировой войны и во время войны на Корейском полуострове, ушло в прошлое. Уже в конце войны во Вьетнаме боевые действия при-обрели характер воздушно-наземных операций, когда четко обозначенные линии соприкоснове-ния войск сторон отсутствуют, имеются боль-шие промежутки в их оперативном построении. Личный состав, как правило, рассредоточен на большую глубину, укрыт в боевых и специальных машинах, обеспечен средствами противохими-ческой и противобиологической защиты. Все это еще больше подрывало смысл колоссаль-ныхрасходов по созданию биологического оружия.

- Кто первый пришел к таким выводам?

— Первыми (после немцев, конеч-но), кто понял, что такое оружие им не по карману, — это англича-не. В конце 50-х годов они стали сокращать наступательные программы побиологичес-кому оружию, а затем их примеру последовали и другие страны. Кончи-лось тем, что в 1972 году страны подпи-сали Конвенцию, за прещ а ющ у ю не только при-менять, но и разрабаты-вать и даже хранить биологическое оружие. Много было ска-зано красивых слов о приверженности миру и про-грессу человечества — но это был ритуал, в это время шла война во Вьетнаме, где целые деревни сжигались напалмом вместе с людьми. Между тем, в США никуда не девались группы заинтересованных лиц, которые не прочь были бы продолжить выколачивать финансирование на свои проекты. Особенно они активизировались с появлением технологий генной инженерии в 1970-х годах. И тогда была осуществлена грандиознаяпро-вокация. Американские военно-промышленные круги представили вспышку сибирской язвы 1979 года в Свердловске как «выброс с советского военного объекта». Шла «холодная война», и эта обманка сработала: расходы на американскую военную биологическую программу увеличи-лись в 5 раз. В 1991 году тема «свердловского выброса» была использована вторично — уже для того, чтобы добить остатки советской военно-биоло-гической инфраструктуры, накопившей с 40-х годов громадный опыт в области защиты от био-логических угроз. Интерпретация этих событий стала заполняться тупой ложью.

Все только начинается

Параллельно в общественное сознание вновь вбрасывается нарочито нелепая идея о биоло-гическом оружии как «мощном оружии бедных», которое якобы можно создать хоть в школьной лаборатории. При этом за биологическое ору-жие принялись выдавать возбудитель инфек-ционной болезни, а не боеприпас, что является нонсенсом для специалиста, но позволяет еще сильнее давить на геополитических противни-ков, требуя «мониторинга» любых объектов — от фабрик по производству пальмового масла до президентских дворцов на территории«стран-изгоев». Объектами информационной агрессии стали Россия и Ирак. В результате мир получил войну в Ираке, а мы — полное разрушение военной и граждан-ской микробиологии в России. Сегодня в нашей стране не производится ни один антибиотик! В лабораториях бывшего «Биопрома» до сих пор американцы «пасутся» сколько хотят и где хотят.

- Но разве не существует реальных угроз биодиверсий со стороны стран «третьего» мира? Не оказался ли биотерроризм большей опасностью, нежели применение биологического оружия на поле боя? Разве не рассылался по США порошок со спорами сибирской язвы? — Биотеррористический акт, совершенный в США в 2001 году, — это знаковое событие, и вот почему.Во-первых, в конвертах был не порошок, а высококачественная рецептура возбудителя сибирской язвы на основе «иммунитетпреодоле-вающего» штамма Ames. Ее единственноепредна-значение — снаряжение кассетных боеприпасов. Рецептура включала споры размером в 1,5–3,5 микрона плюс разрыхляющий их наполнитель. При открывании конверта эта смесь разлеталась по помещению, что и произошло в офисе сенатора Т. Дашли. Всего было 22 пораженных, из них по-гибло 5 человек. Во-вторых, штамм Ames устой-чив к пенициллинам и цефалоспоринам. Люди, которых начали лечить этими антибиотиками в день обращения к врачу, погибли.

Схема лече-ния сибирской язвы пенициллинами в России общепринята, поэтому представьте, сколько бы погибло людей, если бы такой террористический акт был совершен у нас. Ноглавноедаженеэто. Пресловутым\"конверт-ным атакам\" предшествовала активная работа над Протоколом, который призван был дополнить Конвенцию 1972 года путем введения института взаимных проверок и инспекционных процедур, в том числе на заморских территориях и в третьих странах. Это была российская инициатива. Аме-риканцы же всячески уклонялись от российских предложений и, в конце концов, в июле 2001 года вышли из Протокола. Тогда же российские экс-перты выступили с идеей договориться о поро-говых количествах рецептур, достаточных для экспериментов по оценке средств защиты, но недостаточных для создания боеприпасов. Но и от этого предложения американцы решительно отказались: ничего, ни миллиграмма! Конверты с «белым порошком» наглядно проиллюстрировали то, что СоединенныеШта-ты после заключения Конвенции 1972 года со-здавали себе односторонние преимущества в военной биологии, прикрываясь разговорами о биотерроризме.

- Зачем же американцы вернулись к разработкам биологического оружия, если еще в 70-е годы была доказана его малая эффективность?

— Вы забываете, что прогресс не стоит на месте. С тех пор появились крылатые ракеты, летающие по сложной траектории на малой высоте, наво-дящиеся по GPS и «учитывающие» направление ветра-безупречное средстводоставки.Плюс — рецептуры, разработанные для диверсионных операций и для применения в новых боеприпасах, «пробивающие» защитное действие некоторых вакцин и антибиотиков. И наконец, вести хими-ческую и биологическую войну сегодня доволь-но безопасно. О ней просто никто не узнает, так как управление информационными ресурсами сосредоточено в нескольких центрах. Как и на кого они «работают», можно было видеть на при-мере конфликтов в Косово, на Северном Кавказе и в Южной Осетии. С подписанием Конвенции в 1972 году за-кончилась не история биологического оружия, а только один из этапов истории — аэробиоло-гический. Развитие любого оружия массового поражения заканчивается тогда, когда оно ока-зывается способным уничтожить всю биосферу. Ядерное и химическое оружие подошли к этому рубежу в 1950-х годах. Развитие биологического оружия еще не начиналось, и от него последует немало весьма неприятных сюрпризов.