Грозят ли нам новые конфликты внутри самой системы власти?

Ровно неделю назад, в минувший понедельник, Владимир Путин объявил о серии кадровых назначений. Новая система власти - и в Белом доме, и в Кремле - была персонифицирована за один день. Что стоит за этими назначениями? Какими принципами Путин руководствовался, назначая министров и вице-премьеров? Грозят ли нам новые конфликты внутри самой системы власти? Над этими вопросами ожесточенно бились члены Политклуба "Известий", собравшись в нашей редакции на уже семнадцатое заседание. Особых изъянов в кадровых решениях наши эксперты не нашли, но опасностей усмотрели несколько.

Дмитрий Орлов,
гендиректор Агентства политических и экономических коммуникаций:

"Символом работоспособности стала связка Собянин - Нарышкин"

- Что изменилось с формированием кабинета Владимира Путина? Появились блоки системной ответственности в правительстве. Те изменения, которые готовились в 2003-м и были проведены в 2004 году, - разделение на министерства, агентства и службы - оказались неэффективными. Реорганизации не произошло. Некоторые решения, которые до этого принимались за два - два с половиной месяца, теперь готовятся по полгода. Так что главное изменение, которое сейчас произошло, - это не ликвидация, скажем, одного агентства или увеличение количества служб. Это возникновение зон ответственности, которые теперь концентрируются вокруг вице-премьеров.

Существенный вопрос: сколько центров власти в стране после формирования правительства Путина? Центр власти был и остается один - тандем Путина и Медведева. И, собственно, символом его работоспособности стала связка Собянин - Нарышкин. Один - выходец из региональных элит, второй - человек, искушенный в тонкостях игры на федеральном уровне. Задача, которая ставилась, - обеспечить неконфликтность ситуации в отношениях администрации президента и правительства - благодаря этим назначениям в значительной степени решена.

А отставки коснулись прежде всего тех, кто воспроизводил скандалы и конфликты в правительстве. Классический пример - перемещение Виктора Черкесова.

Совершенно очевидно, что новое правительство опирается на парламентское большинство, и в этом его отличие. Партия "Единая Россия" повлияла на структуру правительства. Вообще, в выстраиваемой системе работы правительства, всей вертикальной интегрированной структуры партия сыграет существенную роль. Если говорить о курсе сформированного правительства, я кратко обозначил бы двумя формулами - это оптимизация и модернизация.

Иосиф Дискин,
сопредседатель Совета по национальной стратегии:

"Обустроить детдома или вернуть детей в семью?"

- Я согласен, что это правительство стабилизации, но не согласен, что это правительство модернизации. Почему? Давайте попробуем понять: а с какими критериями мы должны подходить к правительству модернизации? А с очень простыми: способно ли оно решать так называемую "проблему-2020", проблему инновационного развития страны? Эта задача решаема, и она по силам российскому народу, но еще, на мой взгляд, не вполне по силам руководству.

Что сейчас нужно? Первое - резко поднять социальную динамику, мобильность. Без этого не обеспечить конкурентоспособность. Второе - нужна совершенно другая экономика, инновационная. Для этого нужно от привычного инструментального подхода перейти к проблемному, системному. Что это такое? Приведу пример. Много десятилетий в нашей стране говорили: нам нужно больше детских домов, нам нужно повышать качество работы воспитателей, дать детям больше игрушек, одежды и так далее. Но как только подошли проблемно, сразу поняли: нам же не это надо. Нам нужно, чтобы сироты наши были социализированны, чтобы они могли создавать свои семьи и так далее. Тут и возникло новое решение, свидетельствующее о совершенно другом подходе: надо стимулировать усыновление, разные формы попечительства и так далее. Вот разница между проблемным и инструментальными подходами.

Ставится ли сейчас задача применения новых подходов? Пока не слышно. Как не слышно и постановки вопроса о месте России в глобальном технологическом мире. Кем мы хотим быть? Нам нужно переходить от правительства стабилизации и преемственности к правительству модернизации, а для этого нужно качественно другие подходы. Будем считать, что на это у правительства есть год.

"Известия": Это означает ли, что через год, по-вашему, мы должны получить другое правительство?

- Мы должны поставить эту планку перед всеми, и кто ее не перепрыгнет, должен уйти.

Александр Дугин,
лидер Международного Евразийского движения:

"Путин - национальный премьер при социальном президенте"

- Начну с того, что все мои прогнозы состоявшимися назначениями были опровергнуты. Я предсказывал очень серьезный конфликт в связи с двоевластием - организацию двух поясов влияния, в правительстве и в администрации президента. В русской истории практически никогда не было преемственности власти. Конфигурация администрации и правительства показывает, что теоретически такая преемственность возможна. Двоевластия пока не видно даже в теории, и при такой конфигурации власти оно либо отложено на неопределенно долгий срок, либо, может быть, и обойдено.

Впервые Россия получила настоящее правительство, которое возглавляет настоящий субъект власти - Путин Владимир Владимирович. И это уже не технический и не политический премьер. Это премьер суверенный. Это новая модель.

Путин уже после того, как накопил гигантскую харизму в политической жизни, ее многократно тратил. Теперь этот бумеранг возвращался ему сторицей. Он вложил ее в "Единую Россию", и она победила. Он вложил ее в Медведева, Медведев победил триумфально. Путин сейчас вкладывает свою харизму в правительство. И теперь каждый день вот этот суверенный премьер будет наблюдать своих вице-премьеров, своих министров и спрашивать: почему вы не выполнили то, что я вам сказал восемь лет назад, семь лет назад, шесть лет назад? Ну-ка, Жуков, где там бюджет? Ну-ка, дорогой Сечин, как ты сейчас будешь заниматься промышленностью? Вот Путин сейчас спросит, например, в понедельник: Кудрин, где наукоград? Вторник прошел, среда, четверг: Кудрин, где наукоград? И вот в пятницу...

"Известия": Появится наукоград?

- Или исчезнет министр.

Суверенный премьер - это новизна российской политической жизни, это революционное нововведение. А представительские функции возьмет на себя Дмитрий Анатольевич Медведев, он разгрузит Путина, будет продвигать российские интересы в международном масштабе. И это не просто тандем. Тут возникает нечто большее - это, можно сказать, такая синергия двух полюсов власти. Единодействие. Это было не представимо совсем недавно.

Национальные проекты - это был суррогат социальной политики. И Медведев в первую очередь уже сказал: друзья, мы занимаемся социалкой. Итак, у нас есть социальный президент, ориентированный на решение насущных социальных проблем, и национальный премьер. Идеальная картина.

Что вызвало мое наибольшее экспертное одобрение и чувство, близкое к восторгу? Это назначение главой ФСБ Александра Бортникова - гениальный кадровый шаг. Не менее гениальный шаг - назначение главой администрации Сергея Нарышкина. Это идеальная форма для снятия любых конфликтов аппаратного толка. Любых. У него такое лицо, что к нему бесполезно обращаться с интригами и с какими-то коррупционными идеями.

Игорь Бунин,
президент Центра политических технологий:

"Возможности Медведева будут расширяться. Но постепенно"

В современной России резко возрастают реальные возможности премьер-министра. Можно говорить не о переходе от президентской к президентско-парламентской республике, а о создании двух центров власти. Премьер-министр опирается на парламентское большинство, но в реальности не находится в зависимости от него - напротив, это большинство является для него лишь ресурсом, который можно использовать при реализации правительственной политики.

Переход ряда влиятельных чиновников (Сергей Собянин, Игорь Сечин, Игорь Шувалов) из администрации в аппарат правительства подтверждает точку зрения о формировании второго центра власти.

В то же время обращает на себя внимание "рокировка", в ходе которой поменялись местами руководитель администрации президента и глава аппарата правительства - соответственно Сергей Собянин и Сергей Нарышкин. Появление Собянина во главе правительственного аппарата усиливает роль этого института, ослабленную в результате административной реформы 2004 года. И в то же время назначение Нарышкина, который в прошлом году даже "номинировался" экспертами в преемники Владимира Путина, равно как и повышение в должности Владислава Суркова, свидетельствует о том, что администрация президента остается одним из центров принятия ключевых решений.

При этом оба центра власти - как президент, так и премьер-министр - в настоящее время, по меньшей мере, сопоставимы друг с другом по степени влияния. Более того, первоначально влияние Путина, как представляется, будет превышать возможности президента, только что принявшего присягу. Это связано с большим набором ресурсов, имеющихся в его распоряжении. Со временем возможности Медведева могут постепенно расширяться, но, видимо, в эволюционном режиме.

Наличие двух центров власти не означает их неизбежного конфликта, превращения "двоецентрия" в "двоевластие", способное подорвать стабильность существующей политической системы. Очевидно, речь может идти о функционировании системы с помощью неформальных согласований между двумя лидерами.

Впрочем, система "двоецентрия" имеет и свои проблемы. Если два человека могут договориться на неформальной основе, то это не относится к группам влияния и отдельным фигурам, которые будут делать свои политические ставки исходя из собственных интересов. Возможно их "группирование" вокруг каждого из лидеров, что способно усилить внутривластную конкуренцию, которая и без того резко обострилась в течение последнего года. Еще одна проблема - механизм принятия ключевых решений в рамках диархии, который может быть существенно осложнен. В ситуации, когда может возрасти необходимость быстрого реагирования на возникающие вызовы - такие, как инфляция, - значение этой проблемы может резко увеличиться.

Валерий Хомяков,
сопредседатель Совета по национальной стратегии:

"Оба понимают главную опасность"

- Как-то я поймал себя на мысли: среди нас, экспертов и политологов, появилась новая категория - это политологи-пропагандисты. В этом нет ничего плохого, и я уверен, что Александр Гельевич (Дугин. - "Известия") просто выражал свое мнение.

Я же постараюсь говорить без того пафоса, который свойственен политологам-пропагандистам. Мне кажется, то, что произошло 12 мая, в значительной степени объясняет, почему Владимир Путин именно так определился со своим преемником. Эта кадровая политика подтверждает то, ради чего мы получили себе нового президента. Я не хочу его называть техническим или социальным. Он настоящий президент.

Если посмотреть на ситуацию с этих позиций, то назначение того же Игоря Ивановича Шувалова, который близок к либеральным убеждениям, означает, что курс экономической политики нашей страны будет двигаться не к тому, чтобы государство все и всегда решало. Плюс еще заявление Медведева в Красноярске по поводу малого бизнеса и то, что он произнес на заседании Института современного развития: власть не нуждается в комплементах и в облизывании. Вот этих нескольких сигналов достаточно.

В результате этой кадровой перестановки произошла склейка аппаратов - Белого дома и администрации президента. Что такое войны аппаратов - мы прекрасно знаем. Сами иногда участвовали! И эта склейка говорит о том, что и Путин, и Медведев понимают главную опасность: если вдруг хотя бы маленькая щелка между ними появится, туда набежит много всякой дряни. Очень хорошо, что Александр Гельевич согласился с тем, что нет двоевластия. Власть у одного человека. Фамилия его - Медведев. Все остальное - чуть пониже.

Серьезно проиграли силовики. Это и передвижение Патрушева, и, мягко говоря, понижение Иванова, который не выглядел слишком веселым человеком, когда Путин объявлял состав правительства. Да и Сечин не занимается силовиками, как многие предсказывали, а занимается исключительно промышленностью. Все это, мне кажется, в значительной степени позволит сделать один вывод: "партия третьего срока", если не потерпела поражение, то получила мощнейший удар.

Что касается каких-то перспектив, то я думаю, что главное сейчас - что будет на региональном уровне. Любые замечательные реформы чиновники на местах уже неоднократно гробили и будут продолжать дальше. И даже самое распрекраснейшее правительство, даже если согласиться с теми словами, что о нем сказал Александр Гельевич, не всегда в состоянии с этим справиться. Как мне кажется, очень важно сейчас вот эту "очищенную вертикаль" продолжить на региональном уровне. А это огромная работа, это не сформировать правительство, на что потребовалось два месяца.

Владимир Жарихин,
заместитель директора Института стран СНГ:

"Разве мы хотим полной тишины?"

"Не важно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей", - говорят в Китае. Мы в России все-таки до такого прагматизма не дошли. Нам иногда важно и то, какого цвета кошка. Так вот, эта кошка, которая должна ловить мышей, - наше правительство - оно как раз того цвета, который обычно выбирает наш народ. Трехцветная. Там и вправду представлены разные цвета - по взглядам, позициям, идеологии, жизненным убеждениям. Например, утверждать, что Сечин и Кудрин - это одно и то же, было бы, наверное, сильным преувеличением.

Выстроена определенная система сдержек и противовесов. Но всегда, когда создается система сдержек и противовесов, это означает возникновение ситуации, когда разнонаправленные векторы могут уравновешиваться стопроцентно. А тогда результирующий вектор обычно равен нулю. Но в этом смысле есть определенная надежда на одного из двух первых вице-премьеров - Игоря Шувалова. У него мощный вектор инновационных идей, он будет стимулировать противоречия. А противоречия, вообще-то говоря, и есть двигатель развития.

Мне хотелось бы посмотреть, как будут взаимодействовать Сечин, который отвечает за промышленность, и Кудрин, который отвечает за деньги и который с ними очень тяжело расстается. Любой эффективный глава Минфина должен иметь табличку "Денег нет", и главное, чтобы эффективный министр промышленности, несмотря на эту табличку, деньги находил.

Говорят, что Собянин и Нарышкин - неконфликтные люди. Да, они внешне неконфликтные, на страницах газет выяснять отношения между собой не будут. Но это не значит, что они неэффективные менеджеры. И, значит, каждый из них будет отстаивать свой круг полномочий и круг интересов. И, безусловно, тем самым создавать своего рода "позитивный конфликт", который будет стимулировать развитие.

Я бы все-таки, скорее, согласился бы с осторожным оптимизмом коллег Дискина и Орлова, чем с менее осторожным оптимизмом Александра Гельевича. Это не правительство инновационного прорыва, это, скорее, правительство подготовки к инновационному прорыву.

Теперь, наконец, по вопросу двоевластия. При передаче власти кризиса не видно. Но при осуществлении власти определенный кризис все равно возникнет. Иначе это будет вопреки всем законам психологии управления в любых структурах. Но я считаю, что объективно это необходимо. Это опять-таки создание результирующего вектора развития. Да, наверное, будут несколько разные взгляды, например, на то, как осуществлять налоговую реформу, на внешнеполитическую линию. А что, разве это плохо? Мы что, хотим, так сказать, полной тишины?! Извините, полная тишина бывает только на кладбище. Куда мы с вами стараемся не торопиться. И поэтому я бы сказал так: сейчас создана структура, которая, я надеюсь, максимально эффективным образом подготовит дальнейший инновационный прорыв нашего государства.