Эти плохие самоходки

Данный материал имеет целью освещение чисто технических вопросов. Все упоминания персоналий, стран, правительств и источников не предназначены для их компрометации…

Пару дней назад в сообществе появились две статьи от Виктора Беседина, посвященные советскому самоходному орудию времен ВОВ – СУ 76. Первая статья была основана на воспоминаниях фронтовика, но «за пределами» этих воспоминаний были даны характеристики этой самоходки, критика в ее адрес и приведены ее клички, как аргумент того, что солдатам она не нравилась. Вторая статья даже называлась интригующе «Почему САУ-76 солдаты называли Голожопый Фердинанд?». В ответ на мои комментарии к первой статье, автор (точнее не автор, а копипастер, т.к. статья была полностью перенесена с другого интернет-издания, с указанной ссылкой) как-то слишком разволновался и включил меня в ЧС. Не перевелись, видать, на земле Русской люди, которые считают лучшим аргументом в споре «административный ресурс»?! Очевидно, что слова Вольтера «Я не согласен с Вашим мнением, но готов умереть за то, чтобы Вы могли его высказать», увы, не являются руководящими на широких просторах интернета! Соответственно, прочитав вторую статью (теперь со ссылкой на другой источник), я уже был лишен счастья высказать «соавтору» свои сомнения и несогласие. Тут я пишу «соавтор», т.к. в данном варианте был уже не копипаст. Беседин убрал из шапки статьи-первоисточника, цитирую: «В преддверии так называемого праздника 9 мая – день победы» слова «так называемого». Видать, чересчур это ему показалось, в чем я с ним солидарен. Только вот не пойму, зачем брать материал из источника, с лозунгом (шапкой) которого ты не согласен? Уж больно понравились термины «голожопый фердинанд», «сучка», «коломбина» «жу-жу», «душегубка», которыми недовольные солдаты называли, по словам обоих источников СУ 76?

Впрочем, пишу я не для того, чтобы пожаловаться на то, что меня обидели. И не для того даже, чтобы не согласиться с «нелестными погремухами», как написано в одном из источников.

Просто невозможность возразить коротко вынуждает меня преодолеть лень и всерьез опубликовать собственное мнение по вопросу о достоинствах и недостатках СУ 76.

Сразу скажу, чтобы не повторять постоянно «по-моему» и «я думаю, что» - этот материал является изложением именно моего мнения о самоходке. При этом я не претендую на  эпохальные открытия типа «все дураки, а я вот открытие сделал». Все уже написано, но с чем-то я согласен, с чем-то – нет. Вот тут точки и расставлены. Над частоколом букв Ё.

Когда хочешь что-то поругать или похвалить всерьез, необходимо использовать стандартный и широко известный инструмент – сравнительный анализ. Именно сравнительный, а не просто «потому!». Сравнивать в технике нужно аналогичные условия (и полученный при них результат) и аналогичные технические решения (хотя любителей сравнивать шлюпку с линкором всегда много).

Концепция и предыстория

К началу Великой Отечественной СССР практически не имел концепции самоходной артиллерии. Естественно, не имелось и САУ «в железе». Основной ударной силой считались танки, сведенные в корпуса. Концентрация тысячи танков в одном месте представлялась достаточной, для того чтобы просто смести все, что встретится по дороге. В результате танковые корпуса были обеднены средствами обеспечения боевых действий. Даже пехоты было слишком мало. Понятие о решающей роли пехоты в войне заставляло придавать корпуса полевым армиям, что усугубило ситуацию в начале войны. Пехотные командиры просто не умели организовать использование танков, придавать же «свои» силы поддержки «чужим» танкам представлялось, как минимум, странным. В результате не получилось не прорывов, ни поддержки пехоты танками на поле боя. При попытках прорыва артиллерия просто не успевала за танками (даже к началу боя), раздергивание же танковых частей «в пехоту» лишало их ударной силы. Немцы подготовились к совсем другой войне. Несмотря на постоянные разговоры о блицкриге, немецкие танки не ломились сквозь вражескую оборону, «гремя огнем, сверкая блеском стали». Они именно обеспечивали действия пехоты по прорыву рубежей противника. Выйдя же на оперативный простор, они могли уйти в отрыв, сминая попадающиеся резервы, неразвернутые части, тылы. Встретив организованную и устойчивую оборону, танки вставали (если не удавался обход) и подтягивали пехоту и артиллерию. Картина повторялась. Естественно, в этой доктрине просто необходимы были средства поддержки пехоты на поле боя. Ими и стали самоходные орудия. По большому счету, к САУ можно отнести и танк Pz IV с короткой пушкой. Его задача – не дуэльный бой с танками врага, а расстрел пулеметов и орудий, мешающих продвижению своей пехоты. Согласно немецкой тактике танки не прикрывали пехоту броней (немецкие  «единички» и «двойки» просто не могли этого делать!), а часто шли ЗА рядами пехоты (это неплохо описано у Миддельдорфа). К войне были подготовлены и «истинные» САУ – StuG III, или Артштурм.

Немецкая САУ StuG III, она же «Арт-штурм», она же «штуга»

История этой САУ, как обычно считается, началась в 1935 году, когда Манштейн описал идею машин «штурмовой артиллерии». Однако здесь есть маленькая тонкость, в связи с чем я и упоминаю эту машину. В июне 1936 года фирма «Даймлер-Бенц» получила заказ на САУ. В 37м году появилась первая партия из 5 самоходок, защищенных неброневой сталью. Началась отработка тактики их применения.

Разработка была непростой и к началу ВМВ «настоящие» самоходки не успели. Первая серия была выпущена лишь в 40м (30 штук) и приняла участие во французской кампании. За то, немцы уже ЗНАЛИ, что делать с САУ на поле боя! Обещанная мной странность заключается в том, что в 1931 году та же фирма «Даймлер-Бенц» получила заказ из СССР. Заказ предусматривал изготовление опытного образца САУ для РККА. Фирме была передана проектная документация, разработанная советскими конструкторами Гинзбургом и Симским. Немцы «выкатили» встречный проект и сумму работ в три раза выше стоимости, предусмотренной советскими условиями. Контракт не состоялся.

"…Поскольку немецкая сторона задерживает с пред'явлением результатов проэктирования и вновь просит увеличить размер оплаты заказа, прошу вас разрешить заводу продолжение работ по созданию 76-мм самоходной бронированной пушки на шасси танка Т-26… Симский".

Решили делать сами, на базе принятого на вооружение Т-26.

В октябре 1931 года на испытания вышла экспериментальная САУ «домашнего» производства – СУ 1. Что интересно, САУ была покрыта тоже неброневой сталью!

Советская САУ СУ 1, как сделать «штугу» из того, что под рукой.

Кроме этой САУ, оставшейся в единственном экземпляре разрабатывались также СУ 5, «артиллерийский танк» АТ 1. Су 5 даже выпустили малой серией в 16 единиц. АТ 1 сделали 10 единиц. Но в 1938 году победила точка зрения Ворошилова, который назвал как-то САУ «изуродованным танком». Первый этап развития САУ в СССР закончился безуспешно. Есть сведения, что несколько СУ 5 дожили до 41 года и погибли в боях…

А ведь могло быть и по другому. Первое боевое крещение САУ получили у озера Хасан.

СУ-5 участвовали в боях в районе высот Заозерная и Безымянная, действуя в составе артиллерийских батарей 2 и 3-го танковых батальонов 2-й мехбригады ОКДВА. 31 июля СУ-5 поддерживали огнем прямой наводкой танки и пехоту. В документах об этом указано так: "2-й танковый батальон совместно с частями 40-й стрелковой дивизии имел задачу уничтожить огневые точки противника на высоте Заозерная. Боевой порядок батальона был построен в три эшелона, в атаке участвовало 47 танков. Батарея 2-го танкового батальона (4 СУ-12 и 2 СУ-5) с открытых позиций поддерживали атаку танков…

3-й танковый батальон выступил в 15.15. Батарея (4 СУ-12 и 2 СУ-5) открыла огонь по противнику и выпустила 248 76-мм и 23 122-мм снаряда".

Обратите внимание, они работали, как артиллерия, с «задней линии», а не мчались в атаку, «ветер обгоняя»!

История и условия создания

Описанные образцы САУ не были единственными попытками создать в СССР самоходную артиллерию. Но все они были неудачными, недовведенными, заброшенными.

Интересными представляются еще несколько фактов. В 37м году, после ареста Халепского «к власти» в АБТУ РККА пришел Д.Г. Павлов. Тот самый Павлов, которого «по итогам начала войны» не лягают разве что особо ленивые или особо сердобольные. И, что любопытно, Павлов ПЫТАЛСЯ оснастить РККА самоходками. Летом 1937 г. он направил письмо наркому Обороны с просьбой об открытии заказа на производство «122-мм СУ-5» , а осенью о спешном выпуске «76-мм танков БТ-7». 

В конце 1939 г. Д.Г Павлов пишет на завод № 174: "Прошу вас предусмотреть также вооружение танка 126 мощной противотанковой пушкой или легкой 122-мм гаубицей… Для установки такого вооружения разрешается отказаться от вращающейся башни… Прошу внести дополнения в ТТТ на танк с учетом вновь открывшихся обстоятельств…" 

Опыт финской войны снова заставил его активизироваться. В письме от 4 апреля 1940 г., адресованном наркому обороны, Д.Г. Павлов, в частности, писал:

"Применение танков в современной войне не может быть успешным без поддержки артиллерии, и опыт прошедшей войны подтверждает это.

Но артиллерия даже на мехтяге имеет ограниченную скорость движения и сильно отстает от танковых войск. Это заставляет нас обратить пристальное внимание на самоходные пушки и гаубицы на танковом ходу.

Прошли испытания и выпускаются тяжелые 152-мм артиллерийские танки, броня которых позволяет им подходить к цели и расстрелять ее в-упор. Но эти танки чрезмерно тяжелы и недостаточно проходимы… Считаю целесообразным уменьшить калибр танковой пушки до 122-мм, так как такое большое количество долговременных укреплений, как в Карелии, вряд ли еще встретится, а для борьбы с дерево-земляными укреплениями калибр 122-мм считаю достаточным.

Уменьшение калибра пушки позволит снизить вес танка и увеличить возимый боекомплект, что очень важно…

Для борьбы с ДОТ необходимо создать самоходные 152-мм пушки, которые сводить в полки особого назначения…

Также считаю необходимым начать проектные работы по созданию зенитных танков, вооруженных крупнокалиберными пулеметами и скорострельными пушками малого калибра…".

Кулик, которого тоже часто обвиняют в массе грехов также писал:

«В дополнение к письму от 21/У1-1940 г.

Для поднятия мобильности артиллерии в ходе современного общевойскового боя в т. году вести работы по переводу основных артиллерийских средств на самоходные лафеты.

Для пехоты продолжить работы по "штурмовой артиллерии" тип АТ-1, но с вооружением из 76,2-мм танковой пушки обр. 1939 и пулемета. Немецкие войска успешно применяют такие установки в боях, и отзывы немецкой пехоты от применения таких машин очень хороши.

Для танковых войск в наст, время ориентироваться на создание артиллерийских танков, которые вооружать крупнокалиберным орудием сниженной (гаубичной) баллистики. Эти танки должны составлять резерв командира танкового соединения для усиления по необходимости.

Ввиду ожидаемого появления в германской армии сильно забронированных танков и аттакующих самолетов, срочно провести изыскания совместно с НКСМ по созданию артиллерийских танков-истребителей и танков с зенитным пушечным или пушечно-пулеметным вооружением…».

Кажется, еще немного, и немцев могли встретить САУ поддержки пехоты, тяжелые самоходные пушки и гаубицы и даже зенитные САУ!

Но «номер не прошел»…

В войну с СССР Германия вступила имея штурмовое орудие StuG III (около 400 штук) и противотанковую САУ Panzerjäger I (135 штук). Это не очень много, но у СССР, честно говоря, не было ничего! Эффективность применения САУ на поле боя впечатлило советскую сторону. Например, «штуги» справлялись и с Т 34! Хорошая организация боя позволяла им быстро маневрировать, охватывать  группы  советских танков с флангов и уничтожать их, взяв в клещи.

При этом немецкие САУ отнюдь не использовались в качестве эрзац-танков. Описанные выше действия были эпизодическими и диктовались конкретной обстановкой. Еще в упомянутой ранее записке Манштейна были такие слова: « Штурмовые орудия действуют как артиллерия сопровождения в рядах пехоты. Она не нападает подобно танку, не прорывается вперед, но сопровождает насупление пехотных частей, быстро подавляя наиболее опасные цели огнем с прямой наводкой…». Те же финны, получив немецкие САУ, начали нести на них серьезные потери, т.к. не поняли, что им дали не танк с невращающейся башней и попытались использовать их «по-танковому».

В полевом руководстве Вермахта даже специально подчеркивалось, что самоходка – не средство борьбы с танками противника. Только в 1942 году, после установки мощных длинных пушек,  в полевом руководстве появилась фраза о том, что САУ может бороться с легкими и средними танками противника.

Это же подтверждается и боезапасом StuG III. Только 12% снарядов в БК были бронебойными, 65 % - осколочно-фугасными, а 23% - дымовыми. Т.е. для создания дымовых завес для прикрытия своих пехотинцев от огня противника полагалось в 2 раза больше снарядов, нежели для борьбы с советскими танками!

Несмотря на откровенную убогость «ягера» с его слабой 47 мм пушкой и базой «недотанка» Pz I, его подкалиберные снаряды «брали» броню Т 34 и КВ с 500-600 метров! Потери тоже были невелики – к 27.07.41  529-й противотанковый батальон потерял всего 4 «ягера» из 2 с лишним десятков.

Первая немецкая противотанковая САУ «Panzerjäger I». Кому не нравится СУ 76 представьте себя в бою НА ТАКОМ!

Тот же Гинзбург начал уже в сентябре 41го предлагать создавать ПТ САУ на базе устаревших танков, на том же Т-26 (история вернулась назад, совершив виток почти в 10 лет, по крайней мере в 4 года от момента остановки всех работ!).

"Эта самоходная установка являет хороший образец модернизации устаревшего легкого танка, боевая эффективность которого не отвечает требованиям современного боя… При отгрузке новых 57-мм противотанковых пушек данное решение можно взять за основу при проведении модернизации устаревших танков типа Т-26".

Но катастрофические потери танков РККА в начале войны парализовали любые попытки делать САУ. Заостренность руководства СССР и РККА (чтобы не сказать «замороченность») на танках продолжала оставаться определяющим фактором.

Положение изменилось лишь в 1942 году, когда стало абсолютно очевидно – любые массы танков на поле боя без поддержки и обеспечения боя – лишь подвижные цели.

Сначала, 3 марта 1942 г. вышел приказ НКТП об образовании на базе техотдела специального бюро самоходной артиллерии. В качестве пробы пера спецбюро под руководством С.А. Гинзбурга должно было в кратчайший срок разработать унифицированное шасси и силовой агрегат САУ из узлов легкого танка Т-60 и грузовых автомобилей. Шасси должно было вооружаться при необходимости дивизионной 76-мм пушкой обр. 1939 г. (Ф-22 УСВ) или 122-мм гаубицей обр. 1938 г. (М-30).

К концу апреля закончено проектирование унифицированного шасси. Были выделены средства на безбашенное штурмовое орудие. Ответственным исполнителем по изготовлению машин был назначен завод № 37 НКТП. Тогда же КБ В.Г. Грабина по ТТЗ НКТП разработало "самоходный" вариант своей новой дивизионной пушки ЗИС-3, названный ЗИС-3Ш ("штурмовая"), однако за эталон приняли установку У-31, разработанную конструктором УЗТМ А.Н. Шляковым, которая оказалась значительно проще и дешевле. В мае-июне 1942 г. опытные образцы САУ были изготовлены и поступили на испытания. В июне 1942 г. последовало распоряжение ГКО о скорейшей доводке машины и подготовке серии для проведения войсковых испытаний. Но начавшееся вскоре крупномасштабное сражение за Сталинград потребовало от завода № 37 срочного наращивания выпуска легких танков, и заказ на изготовление опытной серии самоходных пушек был отменен.

Опытный образец САУ завода №37. Лето 1942 года.

Наступления РККА, сначала под Москвой, а затем под Сталинградом показали, что при прорыве обороны врага, войска РККА просто остаются без артиллерийской поддержки. Артиллерия отстреливалась с исходных позиций и на них же и оставалась, а у пехоты в распоряжении была артиллерия только «карманная». Да еще и одиночные пушки непосредственного сопровождения, которые пехота буквально тащила на руках. Ну не умела тогда РККА маневрировать силами артиллерии в бою! Приказы того времени, равно как и воспоминания фронтовиков о сопровождении пехоты «огнем и колесами» могут вызвать единственную мысль: «Ну, что есть, тем и сопровождаем».

Положение становилось совершенно нестерпимым. ТАК наступать было нельзя. 19 октября 1942 г. по ходатайству ГАУ РККА Государственный комитет обороны принял решение № 2429сс о разработке и подготовке серийного производства "артиллерийских самоходов" калибром от 37 до 152 мм. Ответственными исполнителями по "штурмовым САУ" были назначены Коломенский завод № 38 им. Куйбышева и ГАЗ им. Молотова, по зенитным САУ – завод № 37, а по тягачу и транспортерам – КБ НАТИ.

А ведь треть войны уже была позади!

Разработка велась в, мягко говоря, «пожарном» порядке. Уже 19 ноября 1942 года, по результатам испытаний вариантов САУ, представленных ГАЗом и заводом №38, САУ ГАЗ-71 была отвергнута, а СУ-12 завода №38 была рекомендована к принятию на вооружение. Правда были оговорены повторные пробеговые испытания. В январе 1943 года СУ 12, получившая в серии название СУ 76 была пущена в серийное производство. Первые машины переданы армии 14 января, началось формирование первых двух полков САУ.

Полки были определены в ведение начальника артиллерии Красной армии. Относились они к частям РВГК.

Уже в первых числах декабря 1942 был утвержден штат № 08/158, согласно которому самоходно-артиллерийский полк (САП) должен был состоять из четырех батарей (17 САУ) СУ-76 и двух (8 САУ) СУ-122 и насчитывал 307 человек. По этому штату еще до окончания года были сформированы два САП (1433-й и 1434-й), которые в январе получили технику и отправились на Волховский фронт.

СУ 76 на Волховском фронте. Февраль – март 1943 года.

Тоже – две интересные «мелочи». Из приведенного выше фото (специально для любителей ругать открытую сзади компоновку СУ 76) видно, что первые СУ 76 были забронированы полностью!

Т.е. они делались подобными немецким «штугам». Другое дело, что короткое орудие уже не имело никакого смысла и на самоходку была поставлена грабинская ЗиС 3.

Второй интересностью является боевое применение СУ 76. В противовес большинству публикаций, использовались они вполне грамотно. Первые боевые испытания длились недолго – десять дней, в ходе которых была отработана наиболее удачная тактика поддержки наступающих пехотных и танковых подразделений. Тактика заключалась в том, что самоходы, двигаясь позади наступающих пехотных цепей или танков на расстоянии 300-600 м, подавляли огнем с остановок обнаруженные огневые точки, а после прорыва линии обороны охраняли наступающие порядки от контратак вражеских танков.

Стрелять с закрытых позиций самоходам приходилось очень редко, так как в условиях неподвижного фронта войска вполне обходились имевшейся в наличии более дешевой дивизионной артиллерией.

Возможно, это объяснялось тем, что экипажи были укомплектованы заводскими специалистами с Уралмаша, которым пехотный командир не очень мог приказать что-то типа «Вперед, а то расстреляю!». А может – с тем, что за испытаниями наблюдала комиссия НКТП под руководством Гинзбурга, которая тоже имела целью проверить идею САУ, а не взять высоту любой ценой?

По результатам испытаний бригада специалистов получила благодарность, кто-то даже был награжден. А вот сами САУ не порадовали. Спешка, она – сами понимаете, хороша не всегда…

Практически все легкие САУ обоих полков в ходе боевых действий на разное время выходили из строя, причем вследствие одной и той же причины – поломок КПП и главных валов, которые не выдерживали эксплуатации в условиях глубокого снега.  Водитель, сидевший между двумя двигателями, буквально глох от их шума и изнемогал от жары. Закрытая рубка оказалась тесной, расчету орудия было непросто работать с ним. Кстати, теснота рубки – общепризнанный недостаток и немецкой САУ StuG III! Правда, у  СУ 76 была и собственная особенность – рубка не имела вытяжной вентиляции и после нескольких выстрелов экипаж угорал. Тогда и появилась, по всей видимости, первая нелестная оценка-прозвище машины – «душегубка». Истины ради нужно заметить, что подобная же проблема была и у танков – неоднократно в мемуарах танкистов написано, что КВ вынуждены были идти в бой с открытыми верхними люками.

Гинзбург, предполагая, что первые серийные СУ-76 имеют конструктивный дефект, предложил временно приостановить их производство с целью устранения причин. В марте 43го выпуск СУ 76 приостановили, успев изготовить (по разным источникам) от 170 до 350 машин. Причину выхода из строя элементов трансмиссии нашли довольно быстро. Основная проблема заключалась в синхронизации оборотов двух двигателей, поскольку в случае даже небольшого отклонения возникали сильные крутильные колебания. Чаще всего это происходило на 2-й передачи при движении по глубокому снегу или грязи. Чтобы устранить этот недостаток спецбюро САУ и ОГК НКТП начали работу сразу в двух направлениях – гашение крутильных колебаний рабочего вала и синхронизация работы моторов.

В некоторых источниках пишут, что более логичным и  грамотным было второе решение, т.е. синхронизация работы двигателей. Теоретически это так. Но синхронизация моторов, расположенных далеко друг от друга (тем более, когда между ними механик-водитель), выливалась в особую проблему. Практически она могла быть решена только при уменьшении расстояния между двигателями, а это требовало полной перекомпоновки машины. Т.е. реальной и длительной остановки их выпуска во время войны.

Поэтому С.А. Гинзбург избрал другой путь – гашение крутильных колебаний на валу. Многим казалось, что решить проблему просто – достаточно усилить валы, что вскоре было выполнено. Но такие "усиленные" машины начали выходить из строя даже чаще, чем прежние. Стало понятно, что полумерами не обойтись, нужна серьезная работа. В марте-апреле 1943 г. в Кирове прошли испытания машины СУ-12М, отличавшейся от СУ-12 рядом усовершенствований. Между моторами и КПП были установлены две упругие пружинные муфты, а между двумя главными передачами на общем валу – фрикционная проскальзывающая муфта. Моторы были дополнены подмоторными амортизаторами. Принятые меры резко снизили аварийность главных передач СУ-12М, хотя полностью их и не исключили.

Учитывая предстоящие летние наступательные операции, ГКО установил жесткие сроки устранения всех недостатков. Машина была оперативно переработана под установку силового агрегата от легкого танка Т-70. Кроме того, с боевого отделения сняли крышу, мешавшую наводке орудия и работе расчета, упростили трансмиссию и управление ею. Масса уменьшилась с 11,2 т до 10,5 т. Уже в мае 1943 года новая САУ была подготовлена к испытаниям. Они начались 17 мая и вскоре успешно завершились. Все встало на свои места: многоцелевая артиллерийская установка непосредственной поддержки пехоты, кавалерии и танков, в которой так нуждались войска, получилась весьма удачной. С конца месяца завод, используя (с доработками) задел старых бронекорпусов, начал серийное производство модернизированных СУ-76М. В июле они уже сражались в битве на Курской дуге.

1 - моторное отделение; 2 - надмоторный люк; 3 - воздухоочистители; 4 - коробка передач САУ; 5 - главная передача с бортовыми фрикционами и тормозами; 6 - рычаги управления; 7 - топливные баки; 8 - боеукладка САУ; 9 - 76,2-мм артсистема ЗИС-З; 10 - опорные катки; 12 - направляющее колесо; 13 - ведущее колесо; 14 - люк трансмиссии.

Так СУ 76 приобрела свой законченный вид, который и вызывает большое раздражение у многих «историков». Правда, в дальнейшем появилось несколько модификаций САУ, но это уже выходит за рамки статьи…

Летние бои подтвердили недостатки старых машин и той части новых, которые были сделаны на заделе старых корпусов, т.е. с закрытыми рубками. Для исправления ситуации в июле 1943 года НКТП рекомендовал прямо в войсках демонтировать крышу рубки вплоть до фартука телескопического прицела. Совет был радостно выполнен. Таким образом становится ясно, что открытая рубка – не результат «тупости конструкторов», а необходимость, связанная с установкой такого орудия в САУ такого габарита. Кстати, проблемы с угоранием экипажей были и на крупных самоходках, типа СУ 122. Там пришлось серьезно возиться с вентиляцией. Проблему решили, оставив САУ полностью бронированной – но там ведь совершенно другие габариты машины!

Еще одна «копеечка» в копилку «интересностей». Нехватка САУ заставила использовать для их создания захваченную в боях немецкую технику. С апреля 1943 года в войска начали поступать САУ на базе шасси немецкого танка Pz III. Они имели бронерубку из плит толщиной 35 мм спереди и 15-20 мм – сбоку и сзади. Крыша делалась из одного листа и крепилась на болтах. Но затем, для улучшения вентиляции ее тоже сняли! Что самое интересное, эти самоходки тоже назывались СУ 76, точнее СУ 76 (С-1). Позже их стали называть СУ 76И.

СУ 76 (С-1), или СУ 76 И, на базе трофейного Pz III.

Самоходчики любили эту машину за то, что при наличии закрытого боевого отделения она не была такой тесной, как СУ-85 или трофейные StuG 40. Часто им приходилось выполнять типично «танковые» задачи – поддержку и сопровождение пехоты, борьбу с вражескими огневыми точками. И только наличие одного люка (а в 1943 г. немецких шасси с бортовыми «лючками» почти не осталось) затрудняло эвакуацию из САУ в случае ее загорания. 

Точное количество таких машин я выяснить не смог, но имеются данные о наличии не менее 3 полков таких САУ (около 50 штук).

Именно о таких машинах упоминается в донесении штаба 1-й немецкой танковой армии управлению «Иностранные армии – Восток» («Абвер»): 

"В 177-м полку 64-й механизированной бригады имеется 4 роты по 11 танков в каждой. Эти танки имеют обозначение Sturmgeschutz 76тт. Они изготовлены на шасси немецкого танка Panzer III с двигателем Maybach. Новая рубка имеет толщину 3-4 см в лобовой части, на бортах – 1-1,5 см. Рубка открыта сверху…"

Возращаясь собственно к СУ 76, вспомним, что недостатки машины (насколько это оказалось возможным) были исправлены быстро и благодаря усилиям Гинзбурга. Однако, «работа над ошибками» не могла не сказаться на темпах выпуска самоходок. Эти планы были сверстаны еще до принятия САУ на вооружение, тем более до конца войсковых испытаний, которые обычно и предназначены для выявления недостатков техники. Процедура в технике обычная. Но! Идет война, а планы не выполняются. Значит, вступает в действие стандартная схема. Нужно разобраться как следует и наказать кого попало. По приказу Ставки для расследования причин выхода из строя СУ-76 (СУ-12) нарком танковой промышленности И.М. Зальцман образовал специальную комиссию под собственным председательством. Зальцман понимал, что за срыв планов могут спросить с него. А значит, нужно найти не причины, а виновных в них! Комиссия работала быстро и качественно. Виновных нашли.

Таковыми были объявлены С.А. Гинзбург (к тому времени – начальник ОГК НКТП), директор завода № 38 Н.Д. Яковлев и бывший главный конструктор завода № 37. Но если последние подверглись довольно мягкому, даже несколько «условному» наказанию (временное отстранение от руководства работами и выговоры), то начальник ОГК НКТП, как «главный виновник» был в апреле-мае 1943 г. отправлен на фронт начальником ремонтной службы одного из танковых корпусов. В мае 1943 г. И.В. Сталин поинтересовался у наркома танковой промышленности, что уже сделано по устранению дефектов СУ-76 и как восполнена их недостача. А узнав, что деятельность наркомата ограничилась наказаниями, обрушил на головы наркома и его замов свой гнев, изложенный в двух письмах и телеграмме, где "… подобное наказание талантливого конструктора и танкостроителя СССР, товарища Гинзбурга …" называлось "…гнусным преступлением!", а "…фактическое бездействие руководства наркомата…", по его мнению, "…оставило Красную Армию совсем без самоходной артиллерии".С.А.Гинзбург был отозван с фронта приказом Ставки, но было поздно, так как отозвание, по воспоминаниям Л.И. Горлицкого, пришло лишь через день после его трагической гибели.

Боевое применение.

Как уже говорилось, к лету 1943 г. СУ-76М (СУ-12М) пошли в войска и учебные подразделения.

Их массовое боевое применение имело место на Курской дуге, и именно тут родились устойчивые слухи о ненадежности механизмов СУ-76, продержавшиеся всю войну, равно как тут же появились и первые уничижительные клички в адрес этой боевой машины, в частности «братская могила четырех танкистов», «сука», «душегубка».

Ранее описывалось применение СУ 76 во время войсковых испытаний. Там все было «по науке», поэтому ненадежные, постоянно ломающиеся САУ пробной партии больших потерь не понесли. Но, помимо, всего, выяснились проблемы со снабжением и организацией применения САУ. Уже отмечалось, что первоначально полки САУ находились в ведении начальника артиллерии РККА.

Но в ходе зимне-весенней эксплуатации САП их командование столкнулось с массой непредвиденных трудностей, связанных со снабжением и ремонтом самоходно-артиллерийских частей. Так, например, если бензин еще был в распоряжении начальника артиллерии фронта, в подчинении которого были указанные САУ, то дизельное топливо уже относилось в его хозяйстве к фантастике.

Еще большие проблемы представляла эвакуация и ремонт подбитых и вышедших из строя машин, так как если на данном участке фронта не было танковых частей, то организовать эвакуацию и ремонт было крайне непросто и сопряжено с невыполнимыми проблемами. Поэтому с апреля 1943 г. самоходная артиллерия, как род войск, была переподчинена командующему бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии.

Но эта, в принципе разумная мера, вызвала другие проблемы. Для «нормального» танкиста, знающего определения: «танк – это бронированная гусеничная машина с пушечным вооружением, предназначенная для участия в общевойсковом бою и, находясь под воздействием практически всех средств поражения противника, уничтожения разнообразных типов целей». Это я ничего не придумал, просто свел воедино определения из нескольких справочников.

Соответственно, попавшую в руки танкисту самоходную артиллерию рассматривали именно как танки, причем танки ущербные. Отсюда и неправильное их применение и нелестные эпитеты в их адрес. «Таранная» тактика, когда масса танков, без поддержки артиллерией и авиацией, зачастую даже без пехоты, или при малом ее количестве, бросались на подготовленную оборону немцев, насыщенную средствами ПТО, господствовала в РККА. В таких боях горели и тяжелые КВ, в общем-то предназначенные именно для прорыва обороны. Чего уж говорить о легких танках и САУ с частичным бронированием? И потому отработанная еще в самом начале года тактика часто менялась с точностью до наоборот – сравнительно толстобронные танки либо пехота шли, прикрываясь СУ-76, броневая защита которых была очень слабой. Тут «играл» еще тот фактор, что полки САУ ПРИДАВАЛИСЬ танковым частям. А чужих, прикомандированных – не жалко! За «свои» потери придется отвечать, как минимум воевать « в некомплекте». А тут – «бог дал, бог взял». Еще одним фактором явилось элементарное неумение применять САУ. Любая новая техника (да и не новая, а просто – ДРУГАЯ!) требует изменения тактики, рисунка боя. Но с подготовкой кадров было очень плохо. Помимо неумения самих командиров соединений, было еще неумение самих самоходчиков. В них зачастую сажали «безлошадных» танкистов. Но ведь танкист и сам не умеет воевать по-другому! Он тоже привык к «делай как я», «вперед на прорыв»! «Строевые» артиллеристы в качестве командиров САУ и батарей тоже привыкли к «другой войне». Требовалось учить людей, причем учить на всех уровнях. А это небыстро, а обучение «в бою» обходится очень дорого.

САУ практически всегда имеют более слабую защиту, чем танки. Варианты типа немецкого «Фердинанда» являются исключением. Даже хорошая лобовая броня, свойственная штурмовым САУ (СУ 76 относилась к штурмовым САУ скорее просто потому, что другой классификации еще не придумали), с учетом отсутствия вращающейся башни, не позволяла им вести маневренный бой на близких дистанциях. Но зато САУ обычно имеет более крупнокалиберную пушку, нежели танк на подобной базе. У этой пушки бОльшая дальнобойность, поэтому САУ и не должна подходить к противнику на близкое расстояние. Для САУ более естественными видами боя являются огонь с закрытых позиций и из засад, а также атаки типа «ударил – отошел». В этом отношении тот же «Фердинанд», защищенный броней, которая не «бралась» основной советской пушкой ЗиС 3 на любых дистанциях и при любых ракурсах, опять же был исключением. Причем исключением не очень удачным! Да, он мог просто лениво подъехать к советской батарее ПВО, ведущей по нему непрерывный огонь и просто передавить все орудия (теоретически). Но есть тот факт, что такого «чудо-оружия» изготовили «аж целых» 88 штук! И после первого же применения на Курской дуге, где чуть ли не половина из них была потеряна, массированно их не использовали. «Глупые» немцы не догадались наклепать их пару тысяч, построить в ряд и поехать в Москву? Просто дело в том, что «абсолютная защита» - не гарантия победы. Проходимость САУ стала ниже любой критики, маневренность – тоже. Любая броня не защищает от мин (максимальные потери этих САУ под Курском – именно на минных полях). Такой САУ даже легкий танк или ПТО малого калибра может сбить гусеницу, после чего она становится беспомощной. В дальнейшем уделом «Фердинандов» стала борьба с танками из засад, а тут ТАКАЯ броня не так уж и нужна…

Чтобы не растягивать этот разговор  (мысль, надеюсь, понятна!), приведу пару фото, хотя прекрасно понимаю, что отдельные фотографии не могут быть доказательством. А вот иллюстрацией – могут.

Это немецкий «Ягер» - стоит на горке и постреливает вдаль…

А это СУ 76 в атаке.

Не помню точной формулировки, но в одной из книг хорошо сказано (словами танкового начальника) про прорыв обороны танками: «Иногда оборону прорвать удавалось, но в воздухе после этого долго стоял запах горелого топлива и металла»…

«Погоняло».

Теперь попробуем немного разобраться с нелестными кличками. Сразу скажу свое мнение.

Во-первых, «соленый» язык свойственен людям, попавшим в критическую ситуацию, каковой является и война. Это отнюдь не анекдот, что в 80% записей черных ящиков, расшифрованных после катастрофы самолета, последнее записанное слово «… мать!» (возможны вариации). Но вот когда спустя несколько десятилетий после войны, люди, претендующие на характеристику «культурные», начинают эти, военные, словечки тиражировать и обращать внимание ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО на них, становится несколько неприятно и странно. Особенно, когда копирование и размножение происходит бездумно, однобоко и с искажениями смысла.

Во-вторых, уверен,  что «обзывалки» были не повсеместны, а некоторые из них вообще не ходили во время войны. Ну а если это сказал кто-то кому-то, то, сами понимаете, делать выводы типа «солдаты называли их так» не верно. Аргументы? Легко!

Я лично встречался (неоднократно) с танкистом послевоенного поколения в дивизии которого в конце 40х - начале 50х были батареи этих самых СУ 76. Он называл их «безжопой пантерой» уверяя, что так говорили в их дивизии. И я ему верю. Только вот так говорили именно в их дивизии, хотя там никого в СУ 76 и не убило по причине неполного бронирования. Просто ну не могли танкисты, гордо рассекающие на каком-нибудь Т-54, не обозвать старенькую самоходку, явно выглядящую, как раритет, по недоразумению считающийся боевой техникой!

Еще одна мысль – я лично не встречал таких эпитетов в мемуарах самоходчиков, написанных «по горячим следам», сразу после войны. В документах – тоже тишина. Понимаю, цензура, но все же…  У меня (и не только у меня) достаточно обоснованные сомнения вызывает, например, «название» истребителя ЛаГГ-3 (Лакированный авиационный Гарантированный Гроб). Похоже, что придумано это после войны. Что такого ужасного в ЛаГГе? Тяжелый и деревянный? Но МиГ – тяжелый, а Як – деревянный. Вооружение у ЛаГГа сильнее, чем у МиГа и Яка. В чем же проблема?

То же относится и к «голожопому Фердинанду». Ну, с первым словом – понятно, а вот неужели «Фердинанд» (он же «Элефант» - его официальное название) был так популярен среди советских солдат? Все 88 штук?

Посмотрим другие «нелицеприятные термины».

С «душегубкой» мы разобрались выше.

Насчет «суки», кажется, тоже иллюзий не возникает. Нашему человеку только подставь неудачную аббревиатуру – стыда не оберешься. Как с известным НИИ химических удобрений и ядохимикатов. Но вот истребитель И-16 называли «ишаком», а Ил-2 – «горбатым». Обидно? Думаю, не очень… Надо было назвать машину «артсамоход» и по-русски и сокращение гордо выглядит (пока не вспомнят английское слово с похожим звучанием :-)) ).

А вот остальные термины, называемые современными источниками «оскорбительными» мне такими не представляются!

СУ 76 отличалась тихим ходом и не очень шумела (мехвод со мной не согласится, но он сидел ВНУТРИ, МЕЖДУ двумя двигателями!). Зато подход САУ к линии атаки (например) не так легко засекался противником, как гремящие и лязгающие Т-34. Не хочу обидеть заслуженный танк, но что было – то было! Думаю, именно отсюда «кликуха» «жу-жу».

«Коломбина». Убей бог, не пойму, чего оскорбительного в имени женского персонажа итальянской комедии дель арте! Кстати, с итальянского слово переводится как «голубка». А если бы ее назвали «Франческой» или «Смеральдиной» (альтернативные названия персонажа) – было бы менее обидно? Меня увело куда-то не туда? Цитирую «Энциклопедию техники»:

«Коломбина

Этим ласковым словом называли во время Великой Отечественной войны самоходную артиллерийскую установку СУ-76. Тремя заводами страны - Мытищинским машиностроительным, Горьковским автомобильным и машиностроительным заводом в городе Кирове - их было изготовлено более 12 тысяч штук. По массовости она уступала лишь танку Т-34, коих было выпущено 62 тысячи.

С чьей легкой руки за СУ-76 прочно закрепился этот псевдоним, сказать трудно. Вероятно, машину назвал "Коломбиной" не чиновник, а человек военный, технарь (возможно, ее создатель), эстет, интеллектуал.».

Вот еще цитата – фронтовика.

«Прекрасно управляемая "Коломбина" была очень чутка к неравномерности натяжения правой и левой гусениц. Проверка правильности натяжения была проста: на переднюю холостую, свисающую с ведущей звездочки, гусеничную ветвь надо было наступить ногой у первого оп орного катка - два трака должны лечь на землю. Если лежат больше - гусеница натянута слабо. Если меньше - туго.».

Далее – он же.

«Комбат и командир пошли пешком, дав знак следовать за ними. На первой передаче и малых оборотах даже на мерзлой земле машина двигалась бесшумно. Тридцатьчетверка со своими лязгающими гусеницами разбудила бы всех на три километра вокруг. Когда начало светать, пехота пошла вперед для захвата хутора. Несколько раз поднимались наши серые шинели, но хутор взять не смогли. На его окраине стоял немецкий четырехосный пушечный броневик и своим огнем не подпускал нашу пехоту. Каргинов приказал мне свернуть самоходку вправо и со второго снаряда снес у броневика башню. Эта была наша первая и, к сожалению, последняя победа. Через два дня крупное немецкое самоходное орудие с расстояния в 1500 метров подкалиберным снарядом пробило лобовую броню моей "Коломбины". Следуя советам опытных механиков-водителей, я работал на заднем баке, оставляя передний полным. Из-за этого и не произошло мгновенного взрыва.
Карманы своего бушлата я отпорол еще в эшелоне. Ремень с пистолетом "ТТ" повесил под бушлатом. Все это помогало при необходимости быстро выскочить из машины, ни за что не зацепившись. Удар я почувствовал сразу вслед за вспышкой выстрела. Вылетел из люка, который был открыт, и побежал вперед, стараясь отбежать подальше. Споткнувшись, упал в окоп. Лежа в нем, почувствовал удар и пламя вспыхнувшего бензина. Потом начала рваться боеукладка. Когда все кончилось, я пошел к своей "Коломбине", которая превратилась из красотки в ведьму. В боевое отделение боялся заглянуть. Стало горько, тоскливо, сиротливо.
Вдруг слышу: "Уланов, чеши сюда!" Из-за маленького сарайчика выглянуло трое. Я побежал к ним - это были мои товарищи! Все живы!
Несколько дней нас терзал особист: а не сами ли вы сожгли самоходку? Потом отстал, убедившись в нашей невиновности. Зампотех полка приказал мне принять полуторку у заболевшего солдата. Я стал возить раненых на соломе в кузове, потом офицера связи полка.».

Где тут «оскорбительная кличка»? Прошу прощения за длинную вторую цитату. но я оставил ее, как иллюстрацию к мысли, которую хочу высказать сейчас. Не смотря на слабую защиту СУ 76 отнюдь не была «братской могилой для четырех танкистов». Статистика показывает, что при поражении СУ 76 ее экипажи выживали лучше, чем танкисты вполне себе забронированных танков.

Вообще – по поводу «Обзывалок». Имеется обоснованное мнение, что обидные клички САУ давали бывшие танкисты, недолго и немного провоевавшие на СУ 76. Тогда все становится понятным. Воевал себе на танке, остался безлошадным, а тебя посадили не знамо на что и бросили в ту же танковую атаку! Далее – попадание, пожар, ранение, госпиталь. К счастью – снова в танкисты. Очевидно, что воспоминания будут отнюдь не «светлыми»! Почему такая точка зрения оправдана? Да потому, что были и другие названия для СУ 76, которые в статьях определенного толка как-то не всплывают. Приведу некоторые из них: «сухарик», «снежинка», «ласточка» и даже «суворочка»! Как видно по первому и последнему примеру, в слоге «СУ», оптимист видит «наполовину полный стакан», а пессимист – «наполовину пустой»! :-))

Вот последними названиями самоходки явно называли те, кто воевал на них долго и успел понять не только «темную сторону»…

А вот их аргументация в защиту СУ-76М выглядит куда более убедительной. Во-первых, условия обитаемости экипажа. Отсутствие крыши они не считали недостатком. Ведь в закрытой рубке и в башне танка вентилятор не справлялся с очисткой воздуха, и потому вести интенсивную стрельбу было невозможно. Тогда как в СУ-76М стрельба ничем не отличалась от ведения огня из полевого орудия, да к тому же расчет прикрыт с бортов и частично со спины от пуль и осколков. В случае загорания машины экипаж чаще всего успевал выпрыгнуть из боевого отделения (и это несмотря на то, что САУ питалась бензином). Если при загорании СУ-85 из нее спасались в лучшем случае двое, то в СУ-76М иногда погибал только водитель, а часто спасались все. Статистика показывает, что в 1944 году в среднем на один сгоревший Т34-76 приходилось 2,8 погибших члена экипажа, на ИС – 2,4, на СУ 76 – 1,2.

Далее – у СУ-85, да и у Т-34, имелась довольно обширная "мертвая зона", непросматриваемая даже из башенки, а здесь было видно все. Во-вторых, управлять машиной было не в пример легче, чем Т-34, где до середины 1943 г. (а фактически – до осени 1944 г.) переключить передачу в движении мог только водитель недюжинной силы. Да и ход СУ-76М был очень плавным и тихим. Т-34 издавал в движении такой лязг и гул, что предупреждал о своем появлении за несколько сотен метров, а СУ-76М могла внезапно выскочить из-за поворота, произвести выстрел и скрыться незамеченной. Ведь в движении она была не громче грузового автомобиля. Была эта машина хорошей и по проходимости, так как имела маленькое удельное давление на грунт, а уж о надежности и говорить не приходится. Моторный агрегат ГАЗ-203 порой свободно "нарабатывал" 350 моточасов и более и при этом часто не требовал ремонта, а В-2 чаще всего с трудом преодолевал 150 моточасов. Трансмиссия СУ-76М работала в менее нагруженном режиме, чем трансмиссия Т-34 и КВ, и потому тоже отличалась хорошей надежностью.

Еще один факт. В башне Т34-76 было 2 танкиста и командир танка выполнял функции заряжающего. Т.е. постоянно «нырял» на дно за снарядом. Наводчик же смотрел в прицел с очень узким полем зрения. Как известно, танк может стрелять по цели, только если он ее видит (впрочем, не только танк). А что может видеть командир, склонившийся над боеукладкой? А кто боем управлять будет? А вот в рубке СУ 76 – 3 человека, причем командир «ничем таким» не занимается. В его распоряжении перископ-разведчик и он может непрерывно обозревать обстановку. Обнаружение противника в этом случае значительно проще и более вероятно. Причем перископ оснащен шкалами углов для корректировки стрельбы. Дальность стрельбы СУ 76 составляла около 12 км, с использованием, естественно не штатного прицела ЗиС 3 (он использовался для прямой наводки), а артиллерийского прицела с панорамой Герца и подсветкой шкал. У наводчика также был обзорный перископ. Прицельно-обзорное оборудование танка (того же Т 34) было победнее.

Экипаж СУ 76 готовится открыть огонь

 Но главное преимущество СУ 76  было в том, что она позволяла решать практически все задачи, которые только можно было придумать для дивизионной пушки, обладая при этом более устойчивой базой. Именно об этом забывают те, кто находит в ней только плохое. Альтернативой-то была дивизиока, вручную выкатываемая на прямую наводку! Кому-то это нравится больше? В умелых руках СУ-76М на Днепре, под Кенигсбергом, в Берлине и на Карельском перешейке двумя-тремя выстрелами прямой наводкой попадали снарядом в амбразуру ДОТ и ДЗОТ. На "линии Кароля" в Румынии СУ-76 проявили себя как прекрасные "кочующие батареи" для проведения артналетов и контрбатарейной борьбы, так как СУ-76 могла вести огонь даже с закрытых позиций по установкам полевой артиллерии, причем командиры легких САУ имели в среднем лучшую артиллерийскую подготовку, чем командиры СУ-85, которых учили "по-танковому". В Венгрии, за Тиссой СУ-76М прикрывали плацдарм от яростных атак мадьярской пехоты и конницы, ведя губительный огонь шрапнелями, поставленными "на картечь". А уж в навыке сбивать немецкие пулеметы, обстреле живой силы и т.д. равных ей не было.

А как «у них»?

Для того, чтобы сделать выводы и поставить СУ 76 окончательную отметку, нужно, конечно же, сравнить ее с аналогичными (по задачам) решениями, принятыми в то время в других странах. Ну ладно, «тупые советские конструкторы» в заговоре со «злобными советскими же военачальниками» специально сделали САУ так, чтобы положить побольше своих людей! Но у немцев и союзников, самоходки-то должны были быть забронированы до шарообразного состояния и метровой толщины! Они должны летать по воздуху и только своим видом приводить противника в панику! Пехоте остается только пленных собирать! Посмотрим?

Германия.

Единственная страна, которая вступила в войну с разработанными самоходками и отработанной тактикой их применения. Всерьез ребята к войне готовились! Более того, Германия СРАЗУ определила два направления развития САУ – поддержка пехоты (описанная уже StuGIII) и борьба с танками противника (тот же PanzerjagerI). Вернее направлений было три. Была еще «чистая» артиллерия на гусеничной базе («Штурмапанцер» со 150 мм пушкой).

«Штурмпацер», лето 1942 года.

Ну, этот-то вообще не должен был в боевые порядки лезть (хотя случалось и такое!), поэтому тут «голый зад» никого не удивляет и не раздражает. Наш КВ 2, честно говоря, выглядит более «монструозно». Но «ягер», он смотрится, даже по сравнению с СУ 76, просто убого! Дело не в бронировании, а в умелом использовании того, что в лапках оказалось. Впрочем, он – первый, как известный всем блин.

Сама же специализация оказалась абсолютно оправданным и верным решением. Главные слабости наших самоходок как раз и проистекали из желания сделать их универсальными! Поставив на базу легкого танка с автомобильным двигателем и тонкой броней дивизионную пушку (кто может сделать лучше – не ругайте СУ 76 и Гинзбурга, а просто сядьте и нарисуйте – «такая корова» не помешает и нашей современной армии! Достаточно вспомнить о «реинкарнации» в российской армии названия «Тигр».), руководство хотело, чтобы эта САУ делала ВСЕ! И танки жгла, и оборону пробивала, и контрбатарейную борьбу вела. Причем тяга к универсальности и «противотанковости» - не личная проблема «Коломбины». Тяжелая, забронированная, оснащенная гаубицей (!!) калибром 152 мм САУ СУ 152 называлась «Зверобой», а не «капец доту», как следовало бы. Это прозвище говорит о многом.

СУ 152. Зверобой. Страшно подумать, каков должен быть зверь!

Самолет ИЛ 2 должен был тоже делать все – бомбить, штурмовать, разведывать. Его даже поднимали на перехват немецких бомберов. И даже пытались сделать из него топмачтовик и торпедоносец! Та же самая ЗиС 3 выполняла функции и дивизионной (для чего была слабоватой) и противотанковой (для чего была тяжеловатой) пушки.

Но это я отвлекся. Вернемся к немцам. Война показала слабость «ягера». Что немцы придумали взамен? «Фердинанда»? Нет, этот ушастый зверек (в смысле «Элефант») выпускался в мизерных количествах и не мог определить ход сражений. Противотанковые функции в Вермахте начали выполнять звери помельче. Куницы! Т.е «Мардеры».

Сначала «Мардер 1» (1942 год, изготовлено 179 штук).

Первая САУ из семейства куньих.

Затем «Мардер 2».  Таких, легких ПТ САУ с открытой сзади рубкой(!) в 42-44 гг.сделано около 650 штук. Самое интересное, что на значительную часть из них ставили советскую трофейную пушку Ф 22 (старшую сестру ЗиС 3, правда серьезно улучшенную немцами). Именно поэтому интересно сравнить ее с СУ 76. Приведу некоторые цифры для «Мардер 2» (в скобках – параметры СУ 76).

Вес – 10,8 тн (11,2 тн)

Калибр пушки – 76,2 (76,2)

Боезапас – 37 (60)

Экипаж – 3 чел (4 чел)

Мощность двигателя – 140 л.с. (140 л.с.)

Скорость по пересеченной местности – 16 км/ч (25 км/ч.)

Запас хода по шоссе – 190 км (300 км)

Бронирование – 35-5 мм (лоб 25-35, борт 15)

Мардер 2, 1943 год.

Ну и кто лучше? Где название огорченных немецких самоходчиков типа «голожопый ИС»?

Ну и верх развития – «Мардер 3» . Та же открытая рубка, та же пушка. Только база – не PzII, как у «Мардер 2», а чешский (в прошлом) Pz 38.

«Мардер 3». Третья модификация, а все не догадаются забронировать!

Вполне очевидно, что немцы «не брезговали» открытыми легкими самоходками.

Великобритания.

Гордые сыны Альбиона прохлопали начало эры САУ. Только во время боев в Северной Африке они обратили внимание на успешное применение немцами САУ для поддержки танков. Захотелось «такую же». К разработке приступили в июне 41го. После ряда приключений, неинтересных в объеме этой статьи, летом 42го САУ «Бишоп» появились на фронте. На шасси танка поставили рубку с 87,6 мм гаубицей. Нервных просим на фото не смотреть!

Это не КВ 2, это английская САУ «Бишоп»

-Джон, что-то дует!

-Не обращай внимания, Гарри, нам забыли приварить задний бронелист!

Шутки шутками, но и англичане не стали делать полное бронирование САУ. Задняя часть рубки закрывалась большими дверями (которые часто держали открытыми). Улучшалась вентиляция, облегчалось обслуживание, загрузка БК. Броня 8-60 мм. БК из 32 снарядов. Скорость – 11 км/ч.

САУ получилась тяжелая (17,5 тонн), громоздкая (на 0,5 м длинее СУ 76 и на  0,7 метра выше!). А двигатель – всего 131 л.с. (правда – дизельный).

Успехов «Бишоп» не добился и в 1943 была разработана новая САУ, явно противотанковая. Это был «Арчер».

САУ «Арчер»

Вполне похоже на остальных. Та же 76,2 мм пушка (17 фунтовая «по-английски»), броня потолще – от 15 до 60 мм, соответственно, вес – тоже побольше (15 тонн). Открытая сверху рубка. Оригинальность конструкции в том, что пушка смотрела назад!!! Очевидное применение – стрельнул из засады и сразу удрал. Ай молодца! Такую самоходку самый тупой генерал в атаку не пошлет! Но в целом самоходка получилась весьма удачной, хотя и никаких сенсаций. Не то, что первая ПТ САУ англичан – «Дикон», пугать данными которого читателя мы не будем.

Это не стимпанк, это английская САУ «Дикон».

США.

Американцам самоходки нужны не были. Во-первых, они не собирались всерьез воевать на суше. Во-вторых, зачем им «изуродованные танки», если у них были танки-уроды?!

М3 Ли/Грант. О! Вы еще М2 образца 1940 года не видели!

Первая же попытка сделать ПТО мобильным свелась к попытке установки 37 мм пушки в кузов «Виллиса»! Ох уж эти американцы, ох уж затейники!

Но время у них было и проблема начала решаться. САУ американцам понадобились, когда они начали наступать на Тихом океане, а истребители танков – когда они начали готовиться к высадке на Европейском ТВД. Пушки начали ставить на полугусеничные бронетранспортеры. Машинки получились, честно говоря, неплохие, но по сравнению с ними, все обидные клички СУ 76 становятся непонятными. Это были легкие САУ поддержки. Лезть на них в открытый бой – безумие!

САУ М3 с 75 мм пушкой.

Назывались они, как ни странно, тоже М3. К концу войны многие из них вернули «в ряды» БТР, сняв пушки. Была еще версия с 57 мм пушкой. Англичанам она так «понравилась», что они мгновенно перенаправили все эти «САУ» в СССР по ленд-лизу…

В 1942 году начала выпускаться САУ М7 (широко известно ее британское название «Прист») с 107 мм гаубицей на базе того самого танка М3.

Самоходка не относилась к легким, была тяжелее СУ 76 в два раза, но крыша у нее отсутствовала. НА фото видно, что иначе она просто не могла бы стрелять при серьезных углах наведения – гаубица же!

В том же 1942м появился истребитель танков М 10 («Уолверин» - росомаха).  75 мм орудие во вращающейся башне, открытой сверху. Броня 19-51 мм. Но ее вес - 29,5 тонн, что делает ее одноклассником СУ 122, СУ 85, СУ 100, а не легкой СУ 76 или «Мардер».

Американская САУ М10.

Более легкая (хотя и тут – 17 с лишним тонн) появилась только в 1944 году. Это была САУ М 18 «Хэллкет». 76 мм пушка в открытой сверху (по американской традиции) вращающейся башне. САУ была сделана на основе специально разработанного шасси.

Американская легкая ПТ САУ М18.

Облегчение веса достигнуто за счет бронирования всего в 13 мм! Только лоб башни имел толщину 25 мм. И это у истребителя танков?! Американцы считали, что высокая маневренность может компенсировать недостаток брони.

Заключение.

В итоге сравнительного анализа парка САУ воюющих сторон необходимо отметить, что САУ СУ-76 вполне соответствовала времени и не уступала аналогичным решениям остальных воюющих сторон. То же можно сказать и в отношении соответствия САУ поставленным перед ней задачам. С оговоркой, что имеются в виду задачи, поставленные на стадии проектирования и создания САУ.

Попытки применять СУ 76 для выполнения несвойственных ей задач приводили к большим потерям, но не по вине конструкторов самоходки и не в силу какой-либо особенной «неудачности» ее конструкции. Проблема тут – в области планирования и организации боевых действий, в области знаний, опыта и компетентности личного состава и особенно руководства самоходных частей.