Капитал в XXI веке

На модерации Отложенный

Статья для МП длинновата, поэтому с небольшими сокращениями. Но рекомендую прочитать полностью и не спеша. Особенно местным радетелям "демократии" и "рыночной" экономики. Которые, согласно выводам автора книги — есть глобальный миф. Выводы Пикетти — еще одно подтверждение моего мнения, что мир катится в неофеодализм. Кроме того, становятся более понятны мотивы некоторых политических действий, например, британцев.

 Капитальный ремонт

Чем объясняется успех книги Тома Пикетти "Капитал в XXI веке"

Леонид Крутаков

Книга Тома Пикетти "Капитал в XXI веке" взорвала мир. Нобелевские лауреаты в области экономики прокомментировали ее, а McKinsey признала бизнес-книгой года.

"Капитал в XXI веке" был издан в 2013 году на французском языке и остался никем не замеченным. В апреле прошлого года книгу перевели на английский, и она моментально возглавила список самых продаваемых книг на Amazon.com, а Тома Пикетти объездил с ее презентацией практически все университеты США.

В итоге книгу признали самым ярким явлением за последние 50 лет и водоразделом в истории экономической мысли. Не заметили книгу только российские экономисты, хотя для России она значит гораздо больше, чем для США.

Главный вывод Пикетти состоит в том, что доход на капитал (рента) в условиях свободного (неограниченного политически) рынка всегда превышает рост экономики. Иначе говоря, пределом экономического роста в современной рыночной модели является не ограниченность ресурсов или производительных сил, а концентрация капитала.

Сегодня мир возвращается в систему наследуемой власти времен викторианской эпохи, если рассматривать эту систему с экономической точки зрения. В основу концентрации капитала заложен принцип родственных связей, который реорганизует политическую систему демократии в механизм иерархического отбора элиты.

Пикетти построил свое исследование на общепринятой в США и Великобритании экономической статистике и на общепризнанных в англо-саксонском научном мире методах анализа. Около 700 страниц формул и статистических рядов с последовательным описанием всего хода исследования. Именно это обстоятельство обеспечило книге феноменальный успех в США.

Самой сильной стороной книги является возможность легко перепроверить автора. В итоге можно сколько угодно спорить и не соглашаться с выводами Пикетти, но оспорить использованный им доказательный ряд (статистику и принципы научного анализа) невозможно.

Книга Пикетти перевернула представление американцев о политике, которая в США никогда не мыслилась в рамках экономических категорий. Политэкономия как методология англо-саксонской научной мысли традиционно считалась маргинальным взглядом на историю, а ее сторонники автоматически записывались в коммунисты или фашисты.

В книге исследован период начиная с XVIII века и использована статистика по десяти развитым странам мира.

Он экстраполировал выводы из анализа экономики в политическую среду, доказывая, что внутри рыночной системы нет естественных сил и механизмов, которые противостоят концентрации богатства (в трактовке автора понятия капитала и богатства идентичны).

Пикетти доказывает, что все сегодняшние политические и экономические дисбалансы не вызваны страновыми рисками или некими сторонними силами (например, терроризмом), а являются прямым следствием существующей системы.

За основу своего исследования Пикетти взял проблему концентрации богатства, механизм которой основан на преобладании ренты над предпринимательским доходом, что в корне противоречит фундаментальным принципам демократии. Один из них — материальный успех должен быть закономерным (являться результатом конкретных усилий), а не случайным (даваться от рождения).

К примеру, данные по выплаченным за 30 лет налогам в США показала, что 60% всех национальных доходов Америки было перераспределено в пользу всего 1% получателей. Асимметрия сильна и внутри этого процента: первая десятка по уровню дохода намного превосходит первую сотню.

Более крупный капитал растет быстрее менее крупного. При этом отношение размера капитала к общему доходу остается неизменным уже на протяжении двух веков.

Дело в том, что цена капитала определяется только через доход, который он приносит. Если этот доход ниже предпринимательского, то капитал теряет всякий смысл, так как ведет к смене собственников богатства, к его перетеканию от инвестора к предпринимателю. И наоборот. Чем доход на капитал выше, тем больше остается у его владельца средств после удовлетворения различных потребностей и тем выше объем реинвестирования капитала.

Сложившееся в итоге неравенство в доходах невозможно объяснить разницей в интеллектуальных возможностях или в объемах выполняемой работы. А это рушит главный миф рынка о разумности и справедливости его механизмов, основанных якобы исключительно на таланте и работоспособности участников этого рынка.

В 1910 году концентрация богатства в двух ведущих странах Европы — Англии и Франции — достигла предельного уровня. В руках 10% населения было сосредоточено 80-90% национального богатства, а 1% контролировал 50-60% богатства. Это соотношение сохранялось с XVIII века. Французская революция с ее всеобщим избирательным правом, гражданским кодексом и отменой сословных льгот и привилегий не отменила действия закона концентрации капитала. А потом стартовала эпоха войн и революций.

В 1914-1950 годах средний уровень доходности на капитал упал с 4-5% до 1-1,5%, следствием чего стал опережающий рост экономики по отношению к росту ренты. В этот период произошло перераспределение богатства в пользу так называемого среднего класса. В 50-70-е годы доля общего богатства под контролем 10% населения снизилась почти до 60%, а доля 1% населения упала в два раза, до 30%.

До Пикетти выравнивание доходов в 50-70-е годы ХХ века и формирование среднего класса экономисты трактовали как естественный, эволюционный процесс развития рыночных отношений. То есть первопричиной перераспределения богатства объявлялся опережающий рост экономики, а не сокращение дохода на капитал.

Исследования Пикетти показывают, что начиная с 1970 года рост капитала вновь опережает рост экономики. А ХХ век с его социальными моделями и возникновением среднего класса был лишь исторической паузой.

Идея невидимой руки рынка, которая сама собой регулирует неравенство и гармонизирует развитие общества, тонет в статистических выкладках Пикетти. Рыночное равновесие, согласно Пикетти,— иллюзия, которая сложилась на коротком историческом отрезке и была преодолена самой системой.

Кредит в условиях, когда доход на капитал превышает рост экономики, ведет не к росту деловой активности, а к торжеству мотивации рантье. Единожды созданный капитал воспроизводит себя быстрее, чем растет экономика. Сегодня объем мирового фондового рынка составляет порядка $700 трлн, а совокупный годовой продукт — $70 трлн.

Несмотря на столь разительное неравенство в распределении доходов, разница в распределении богатства еще более глубокая. Сегодня в США во владении 10% населения находится более 70% национального богатства. А 50% населения, расположенного на другой половине социальной лестницы, распоряжаются всего 2% общего богатства. При этом концентрация происходит за счет сжатия доли среднего класса.

Усиление имущественного неравенства всегда ведет к резкому падению социальной мобильности общества. Иначе говоря, формирует жесткую внутреннюю иерархию (средневековая сословность и кастовость). Удачный брак становится чуть ли не единственной возможностью подняться на вершину иерархической лестницы.

В этом смысле опережающий (по отношению к росту экономики) рост доходов 10% населения и сокращение доли среднего класса в общем богатстве представляется как формирование нового обслуживающего крупный капитал общественного слоя под названием топ-менеджмент.

Концентрация богатства в руках ограниченного круга лиц создает еще один глобальный риск. Сегодня в развитых странах Европы госдолг приближается к 90% ВВП (как в послевоенном 1945-м), а в США он превышает национальный ВВП. При этом 95% национального богатства в этих странах принадлежит частному капиталу, и оно сильно дифференцировано в пользу всего 1% населения. Подобная структура собственности и долга создает мощнейшие политические риски. Появляется мотив сброса долгов вместе с государством. С экономической точки зрения таких способов списания долга всего два: либо война, либо революция.

Глобализация и офшорная экономика позволили на время избежать военного сценария через скрытый механизм экспорта нищеты на периферию мирового хозяйства.

Экспорт нищеты отсрочил необходимость решения проблемы, которая встроена внутрь системы. И, как при любой отсрочке, проблема со временем лишь усугубилась. Страны периферии экономически выросли и стали буквально вываливаться из мировой финансовой системы, куда их силой пытаются вновь вернуть.

Мир вернулся к состоянию, в котором он находился в начале ХХ века. И мир либо зайдет на второй круг (Первая мировая, Великая Октябрьская, Вторая мировая), либо найдет внутрисистемное решение проблемы.

Пикетти приходит к выводу, что существует три выхода из сложившейся ситуации. Первый — введение глобального налога на богатство. Второй — инфляция. Третий — режим строгой экономии. Иначе — гиперинфляция и развал общего мирового хозяйства через политические катаклизмы.

Пикетти противопоставляет капитализм и демократию как форму осуществления политического контроля над общим богатством со стороны общества.

Если следовать логике Пикетти, то современный проект интеграции на основе экономизма (глобализация) без политического контроля ведет не к объединению, а к поглощению слабых сильными. Он противоречит главному демократическому принципу: национальная стратегия развития (будущее общества) определяется самим обществом через выборы и создание национальной администрации.