Академик Петр Толочко об оранжевых мифах.

В продолжение темы о неуклюжих попытках реконструкции истории Украины. Но в начале хотелось обратить внимание на "историков", претендующих на звание реконструктора. Например, про него стало известно благодаря перепосту Вячеслава Ивлева http://maxpark.com/community/4765/content/3146120  Богдан Козярський, доцент кафедри україністики Українського інституту підвищення кваліфікації керівних кадрів освіти (доцент кафедры украинистики Украинского института повышения квалификации руководящих кадров образования). 

В хоре голосистых доцентов-реконструкторов услышать здравые слова украинского академика весьма проблематично, но попробовать стоит.

Из досье 

Пётр Петрович Толочко (род. 21 февраля 1938 года) — историк, археолог, академик Национальной академии наук Украины, директор Института археологии НАНУ, лауреат Государственной премии УССР (1983) и Государственной премии Украины в области науки и техники (2002).

Две стрелки. С запада — оранжевая, с юга — синяя. Но по мере продвижения к центру синяя стрелка тоже постепенно утрачивает ультрамариновый оттенок и желтеет, на кончике становясь оранжевой.

— Замечаете ли вы это? А я замечаю…

Это говорит Петр Петрович Толочко. Более авторитетного ученого в области гуманитарных наук в Украине, наверное, сегодня нет. В Харьков Петр Толочко привез свою новую книгу исторической публицистики «Украина в оранжевом интерьере» с помаранчево-синими «стрелками» на обложке.

Петр Петрович считает, что по прошествии лет после известных событий «оранжевая» тема отнюдь себя не исчерпала. Просто побледнела, как та стрелка, что желтеет ближе к центру. И он приглашает нас вместе с ним порассуждать…

Оранжевые мифы

— Я посмотрел все учебники для средней и высшей школы по истории. И что я вынес? Нам почему-то кажется, что суверенность наша обязывает нас найти нашу собственную давнюю историю. Так рождаются мифы.

Главный миф, я его называю «оранжевым»: украинцы — древнейший народ мира, они появились если не в глубоком палеолите, то в Триполье точно.

Нас этому обучал Виктор Андреевич Ющенко, который любил трипольскую культуру (VI—III тыс. до н. э.) и коллекционировал предметы ее времени. Ему казалось, что проблема этногенеза (происхождения народов) настолько проста, что доступна президенту Украины.

Причем наметилась тенденция, что украинским во глубине веков было только все самое симпатичное. К примеру, трипольская культура — прекрасные глиняные сосуды и терракотовые фигурки… Вот это наше! А то, что на нынешней территории Украины еще десять культур — в полесских, западных районах, этого как будто нет, это не имеет значения. Выбираем только лучшее.

Но, во-первых, то, что лучшее, не совсем наше. Трипольская культура балкано-средиземноморская. Культура, которая покрывает нынешние Румынию, Молдову, Украину, вторгаясь и в Болгарию.

Во-вторых, культура, конечно, очень яркая, но соотнести ее с украинским этносом нет никакой возможности. Потому что если она — украинская, что же тогда скажут румыны и молдаване? Мы не можем в этом раннем времени найти следы современных народов.

Этногенез — это не биологическая смена поколений. И нельзя сказать, что украинец в шароварах и вышиванке, биологически самовоспроизводясь, шагнул из Триполья в наше время. Так не бывает!

Этно-историческая картина мира чрезвычайно сложная. Иногда в столкновениях нескольких этносов рождалось нечто совершенно иное, и в языковом, и в культурном отношении. И задача найти себя, любимого, в прошлом, просто непосильна.

Типично русское слово «парубок»

— История Киевской Руси. Казалось бы, невозможно ее разорвать, поделить между украинцами, русскими и белорусами. На огромном пространстве от новгородского севера до киевского юга, и от Карпат до Волгодонского междуречья образовалась единая монолитная культура. Путешествовали ли вы по Золотому кольцу России? Стоят соборы того времени. Они абсолютно едины в стилевом отношении с соборами в Киеве и Чернигове.

Любителям выискивать особенности я предложил ссыпать археологические находки из Рязани, Владимира, Киева и Чернигова на один стол, перемешать, а потом — разобрать. Оказалось, это невозможно! Многое делалось в киевских мастерских, а потом расходилось по всей Руси.

Мы имели единый язык. Вот сегодня наши филологи пытаются доказать существование украинского языка в древнерусское время. И это невозможно!

Был единый литературный язык, на котором говорили и писали летописи, был единый церковнославянский язык для богослужений. Наверное, были региональные этнографические и языковые особенности, но общий строй языка был единый.

Я провел такой эксперимент. Собрал граффити — надписи на стенах. По сей день подобный «обмен информацией» распространен на стенах и в подъездах, хотя наши предки, конечно, не писали глупостей. А что писали? «Господи, помоги Петрилови…». Встречаются и шуточные: «Иванко на службе успе, но голову о стену не растяпе...» («Иванко на службе уснул, но голову о стену не разбил...»). Я пересортировал надписи из Софии Киевской и Софии Новгородской: вот, пожалуйста, разберите… Наши языковеды говорят: на севере Руси слова оканчиваются на «у» и «е», а на юге — на «ови» и «еви». И на этом основании записи на «ови» и «еви» они отложили к Киеву, а на «у» и «е» — к Новгороду. Оказалось — не угадали! Надо было делать все наоборот, потому что в ходу была и одна лингвистическая норма, и другая. И «Иванови», «коневи», и «Ивану», «коню».

На основании лексики невозможно вычленить национальные особенности. Вот «жито» — типичное украинское слово. В России — рожь. Я посмотрел на летописи. Летопись южнорусская содержит больше слов «рожь», а северорусская больше — «жито».

Каким образом это все поменялось, что русские сосредоточились на слове «рожь», а мы на «жито», мне трудно сказать.

Парубок! Типично русское слово. Оказывается, это слово употреблялось в Новгороде и на Клязьме.

Для древнерусского времени еще невозможно разорвать единый народ. А когда это все произошло? Когда Русь была разгромлена монголо-татарами, разорвана на части. Часть отошла к великому княжеству Литовскому, часть — к Польше, а часть осталась на Севере под владычеством монголов.

Мы сегодня обрели каждый свою государственность, и многие, может, даже подсознательно, ищут свою пуповину. Украинцы — украинскую, русские — русскую, белорусы — белорусскую, в то время как эти особенности найти невозможно. Никакую древнюю столицу для России или Беларуси найти невозможно. Одна столица у нас была — Киев.

И мне очень импонирует позиция патриарха Кирилла, который на постсоветском пространстве — один из немногих, кто понимает, что такое Русский мир.

Русский мир — это не российский мир, а вот тот восточно-славянский, православный, это цивилизация, которая зарождалась в днепровской купели и развести ее по национальным квартирам невозможно.

Как бы не наша история…

— Вот, говорят, социализм нам русские навязали. И ни слова о том, что социализм как идею в равной степени несли в массы украинские просветители, начиная от Тараса Шевченко. И Леся Украинка, и Михаил Драгоманов. Эта идея была выношена всеми: и украинцами, и русскими, и белорусами. Социалистический эксперимент у нас не был идеальным, но разве в этом только русские виноваты? Канализировать все в одну сторону — безнравственно.

Я не говорю уже о времени Великой Отечественной войны. Сейчас принято называть ее Второй мировой. Да, она была Вторая мировая с 1939-го по 1945-й, но с 1941-го по 1945-й — это была и наша Отечественная война.

Почему бы об этом не говорить? Договариваются до того, что это война Гитлера и Сталина, что освободителями Украины были не советская армия и советские партизаны, а воины УПА.

Я не против того, чтобы освещать драматические страницы истории Украины, не надо ничего замалчивать, но надо быть честными. И смотреть на эту историю как на свою собственную.

У нас воспитывается чувство безответственности перед историей. Дескать, мы были унижаемы, над нами не глумился и не мучил нас только ленивый, мы — не субъект истории, а ее объект. А раз так, то мы не несем никакой ответственности за прошлые деяния, это как бы и не наша история.

Мне кажется, это драматически плохо. Потому что у новых поколений воспитывается комплекс социально-пси­хологической не­пол­ноценности. Если твои предки не могли создать ничего путного, если над ними действительно не глумился только ленивый, то где гарантия, что новые поколения будут свободными, самодостаточными, гордыми за свою страну и историю?

«Это у меня болит!»

— Мы, конечно, разные. На определенном этапе у нас разные истории. У Западной и Восточной Украины. Но, если мы хотим жить в одной стране, нам надо найти точки соприкосновения.

Я предложил нулевой идеологический вариант. Вы шануєте Бандеру і Шухевича, розмовляєте виключно українською мовою, а мы уважаем Ковпака, маршала Жукова и не отказываемся от русского языка. Но не может же быть так, что я их ценности должен принимать, а они мои — нет. Так не бывает!

Я предлагаю федеративную форму государственного правления. И тогда донетчане не будут попрекать галичан, дескать, ви їсте наш хліб. А львоянам некогда будет учить донетчан патриотизму, потому что им надо будет зарабатывать свой кусок хлеба, а не, извините, горшки выносить в Португалии. Надо канализировать энергию людей на созидание внутри страны. Но кто же меня слушает?

Я надеялся на команду В. Януковича. Но в идеологическом плане ничего не изменилось. Вы извините, но я не могу говорить об этом спокойно. Это у меня болит!

Я был в гуманитарном совете при президенте. Но я побыл там немного и ушел. Выступают несколько человек: «Как вы правильно сказали, Виктор Федорович…». И мы расходимся.

Если бы я был президентом, я бы предложил: а ну-ка, все по три минуты скажите: что вы думаете? А потом подвел итог, с чем я согласен, а с чем — нет.

Родившимся в Украине…

— Вы послушайте, что наши «керманычи» говорят! Европа — наш цивилизационный выбор. Но мы свой выбор сделали еще во времена Владимира Святого — это восточнославянская православная цивилизационная общность.

Уже один выбор нам навязали в Бресте в 1596 году и раскололи Украину на два цивилизационных выбора. Теперь нам предлагают новый. Ребята, это же невозможно! Это значит отречься от своего прошлого.

Я не испытываю отторжения к Европе, дочка моя в Париже живет, но у них — свое, а у нас — свое. И не надо пытаться раствориться в чужом.

Я считаю, что мы должны развиваться в рамках той цивилизационной общности, в которой развивались тысячу лет. Это значит с Россией, Украиной и Беларусью.

Кто-то должен определить будущее движение. А делать вид, что ничего не происходит и отсиживаться в кустах, это ведет к расколу общества. Уже дети не понимают родителей. Потому что учителя им в школе говорят одно, а родители помнят другое. И нестыковка происходит уже на уровне следующих поколений.

Это мои своевременные, но невостребованные мысли. Моя жена говорит: ну что ты суетишься, чего тебе больше всех надо? А я не могу мириться.

У нас в Украине происходят те процессы, которыми Европа давно переболела. Помнится, весь Киев был увешан плакатами: «Я — украинец и тем горжусь!» Чем ты гордишься? Тем, что ты родился в Украине? Но это все равно, что ты родился в пятницу или в четверг. Представьте себе плакат: «Я родился в пятницу и тем горжусь!». Гордиться надо тем, что ты сделал для Украины.

Я выступаю в аудиториях и киевских, и львовских. Я не уверен, что встречаю понимание. Но я стараюсь не кривить душой. Как говорил Владимир Мономах, «днесь живой, а наутро в гробе». И стоит ли юлить в угоду политическим ветрам?

Есть нечто более великое. Это наша история и наша память о ней.