О БЛУДНИЦЕ

Средь бесконечных сетей, которые людям лукавый Всюду по мира холмам и везде по долинам расставил, Самый опасный силок, в какой вряд ли нельзя не попасться, Женщина, корень беды, ствол порока, зловредный отросток. В мире повсюду она без числа порождает соблазны; Всякие свары, вражду и междоусобные распри Будит и старых друзей до кровавых доводит раздоров, Губит она и любовь, сыновей разлучает с отцами. Этого мало: царей и властителей гонит с престолов, Войны заводит, крушит города, разрушает столицы, Множит убийства и яд смертельный в кубки вливает; Села, поместья огнем пожаров она истребляет. Словом, такого нет зла на всем белом свете, в котором Женщина быть не могла хотя бы отчасти виновной. 

Этот завистливый пол, легкомысленный, яростный, жадный, И до вина непомерно охоч, да и крайне прожорлив; Радостно мстит и во всем других одолеть он стремится, Правдой и кривдой достичь своего неуемно желая; Что ему сладко, на том никакого не знает запрета. Вечно приветлив на вид, а способен на всякую низость, Лжив и бесстыден всегда и готов на любые обманы; То его к деньгам влечет, то жжет его похоти пламя, Он суетлив и болтлив, а к тому же еще и заносчив. Полная всех этих зол, всем миром женщина вертит; Женщина — сладкое зло, одновременно мед и отрава, В сотах скрывая свой меч, она им пронзает и мудрых. Кто ведь запретным плодом соблазнил впервые супруга? Женщина. Кто отца побудил дочерей обесчестить? Женщина. Кто погубил силача, ему волосы срезав? Женщина. Кто же главу отсек святому пророку? Женщина, матери грех умножая своими грехами Да и себя заклеймив еще более мерзким убийством. Кто же Давида с пути совратил, мудреца Соломона Сладкой приманкой завлек, так что первый стал любодеем нечестивым другой? Только женщина, нежно ласкаясь. Многих я жен обхожу, известных по книгам священным: Жуткую Иезавель, преступную с ней Гофолию И еще больше других, каких здесь и незачем числить. Множество жен обхожу, о которых обычно поэты Да и сказанья гласят — Эрифилу, за ней Клитемнестру, Прокну, жестоких Белид, блудницу, рожденную Ледой, Из-за какой десять лет сражались с троянцами греки, Как и других, о,каких говорят нам трагики часто. Этому страшному злу, которого надо беречься,
Древняя мудрость нашла обличье ужасной химеры, Правильно давши ему тройного чудовища образ, Львицею сделав с лица, со спины же — хвостатым драконом, Ну а внутри у него одно лишь свирепое пламя.

В образе этом видна коварная сущность блудницы:

Хищность свою выдает она зверскою львиною пастью, Хоть и старается быть на вид непорочною девой; Ловко пленяя мужей, их огнем распаляет любовным, Но совершенно в ней нет ни верности, ни постоянства; Жуткая похоть ее и пуста и бессмысленна вовсе, И, наконец, она вся змеиным наполнена ядом, А наслаждения с ней кончаются гибельной смертью. Женская внешность дана мятущейся вечно Харибде; Все поглощает она, что к ней приближается, насмерть. Так и Сирена глупцов своей соблазнительной песней

Манит к себе, а сманив, соблазненных в глубокой пучине Топит, и только Улисс избежал ее козней, придумав Спутникам уши заткнуть, чтоб не слышать им сладкого пенья, Сам же заставил себя привязать крепко-накрепко к мачте, Чтобы корабль не сошел с пути по его приказанью.

Поостерегся Улисс и коварного кубка Цирцеи, Те же, кто пил из него, получили обличья животных И обратились в собак и в свиней, измазанных грязью, Неблагородными быв и лишенными стойкости нрава, Ибо они, как скоты, подчинялись похоти грязной.

О человеческий род! Берегись подслащенной отравы, Сладкого пенья беги и влеченья в погибельный омут, Да не прельщает тебя лицо с его лживой красою, Жгучего бойся огня, опасайся злого дракона. Коль зазывает тебя красавица в жажде обмана,

Ты же уверен в себе и спешишь с ней вступить в поединок, Самонадеянно все презирая враждебные стрелы, Будешь обманут, глупец: не в такое вступаешь сраженье, Чтоб в рукопашном бою ты способен был выиграть битву. Лучше скорее бежать со всех ног: только в этом спасенье. Коль убежишь, ты спасен, коль сразишься, ты в плен попадешься. Но не смотри свысока, поверь мне: при виде Горгоны Камнем становятся все; столбенеет от похоти каждый.

 

Марбод Реннский1 (ок. 1035—1123) ИЗ «КНИГИ ДЕСЯТИ ГЛАВ»
Известный поэт XI в. Родился в Анжере. С 1096 г. занимал пост канцлера графа Анжуйского, с 1096 г. — епископ Реннский.

Памятники средневековой латинской литературы / Под ред. М-Е. Грабарь-Пассек и М.Л. Гаспарова. М., 1972. С. 230—232.