Весна тревоги нашей

Писатель Игорь Мальцев – о больной памяти детей войны и о бомбежках нашего времени

Игорь Мальцев. Фото из личного архива

«Как твоя спина? – пишет мне мама – Еще не вылечил? Тебе надо срочно к врачу».

Она умудряется каждую фразу составить самым тревожным образом. И сколько я себя помню, она всегда так делает. Потом я узнал, что это какой-то бич их поколения – повышенная тревожность, которой они наградили своих детей.

То есть – нас. Потом, через много лет я понял, не без помощи специалистов, что ее тревожность – это следствие Ленинградской блокады. Тогда же я понял, почему жертвы Холокоста - это не только непосредственные жертвы, но также их дети и даже их внуки. Потому что этот ужас передается в семьях совершенно неосознанно.

Ее отец умер прямо в цеху завода, собиравшего танки. И маленькие дети семьи. И потом вся, так называемая мирная жизнь - по дальневосточным гарнизонам тоже нервы не лечит. И это я тоже понимаю.

И поэтому давно уже перестал взвиваться в ответ на классическое «Надо показаться врачу».

И тем более сегодня, потому что она мне пишет из Донецка. «Мы уже неделю не ходим на работу. В городе большая напряженка. Очень жаль разбомбленный прекрасный аэропорт и спортивный комплекс Дружба. Все время бои возле вокзала. Сегодня летали истребители, стреляли по СБУ. Дороги перекрыты. Пиши иногда.”

У вас вообще укладывается в голове фраза “разбомбленный аэропорт Донецка” в 2014 год. Не в сорок первом, не в сорок втором и даже не в сорок третьем - когда никакого Донецка не было, а был город под названием Сталино во время немецкой оккупации.

У вас не смещается сознание, не бегут мурашки , не едет крыша, не возникает ощущения, что это не может происходить в реальности?

Донецк и атака украинской авиации. Нет? Ничего странного не кажется? Заблокированные дороги вокруг Донецка? Блокада?

Кто сказал “блокада” человеку, который уже был в блокаде? В ленинградской блокаде? «Не беспокойся. Обычная война. На работу опять не ходили. Утром немного полетали истребители. Ходила по делам. А сейчас сильнейшая гроза. Не будут же они тут 900 дней, как тогда”.

Чем могут напугать истребители, которые были еще буквально вчера советскими, и только лет двадцать как замазали красные звезды на крыльях, человека, который начал свою жизнь с того, что держался другой стороны улицы при фашистском артобстреле?

С того, что вокруг себя видел трупы на саночках? Выжженный и вымороженный город?

Интересно - что это за территория такая, на которой человек детство проводит на войне, всю жизнь перемещается по военным гарнизонам, а потом в старости опять сидит под бомбежками? Вы уверены, что это правильно?

“Сейчас Донецк, практически, окружен. Правильно было уехать, когда папа умер. А теперь будь что будет. Ты не волнуйся. Я ничего не боюсь. Мне как-то все равно”.

И куда только делась тревожность. А куда бы она уехала? Здесь похоронен отец, офицер русского флота. Он родился в этом городе в семье, чей герб составляет герб крымского города Симеиз. Здесь родня работала на заводе валлийца Юза, отсюда родню угоняли в Германию.

СССР отправил  их сюда на пенсию, потому что отец отсюда призывался на флот. Он здесь работал до самой смерти – учил детей радиоделу. С какой стати они должны были вообще представлять себе, когда им, не спросив желания, всучивали местные паспорта, что не пройдет и двадцати лет, а их шахтерский город будут обстреливать украинские самолеты?

А по городу будут бродить бородатые люди с невесть откуда взявшимися “Калашами”? Кто мог такое представить – покажите мне этого человека, у меня к нему будет небольшое дело.

Читайте далее: http://izvestia.ru/news/571744#ixzz33HaIkL5o