ХРИСТИАНСКОЕ ПОНИМАНИЕ СМЕРТИ

Прежде пришествия Христова смерть называлась смертью. "В день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь" (Быт.2:17). И еще: "душа  согрешающая, та умрет" (Иез.18:20). И Давид говорит: "Убьет грешника зло" (Пс.33:22), и еще: "дорога в очах Господних смерть святых Его!" (Пс.115:6). И не только смертью она называлась, но и адом: "Но Бог избавит душу мою от власти ада, когда примет меня" (Пс.48:16).

Такие названия имела наша кончина прежде. Но когда пришел Христос и умер за жизнь мира, то смерть уже не называется смертью, а сном и успением. А что она действительно называется успением, видно из того, что Христос сказал: "Лазарь, друг наш, уснул" (Ин.11:11). Не сказал: "умер", хотя тот уже был умершим. Однако тогда еще ученики не знали, что значат эти слова, а потому услышав их, смущаются и говорят: "Господи! если уснул, то выздоровеет" (Ин.11:12). Так и Павел говорит: "встань, спящий". А дабы показать, что он это говорит о мертвом, прибавляет: "и воскресни из мертвых" (Еф.5:14). Теперь везде смерть называется сном.

И не случайно смерть названа "успением". После смерти Христа, узы смерти уже расторгнуты. Господь наш обошел все места ада. "Он сокрушил врата медные и вереи железные сломил" (Пс.106:16). И заметьте точность выражения. Не сказано: открыл врата, но "сокрушил". Чтобы темница сделалась негодной. Не снял запоры, но "сломил" их. Чтобы стража сделалась бессильной. Где нет ни двери, ни засова, там не удержать никого, хотя бы кто и вошел.

Итак, сокрушив медные врата смерти, Христос показал, что ей пришел конец. А когда Христос сокрушил, разве кто другой в состоянии будет исправить? Что Бог разрушит, того потом уже никто не восстановит.

Хотите ли знать, как смерть была упорна, неумолима и тверда? Эти "врата" названы "медными" не потому, что были из меди, но чтобы показать неумолимость и жестокость смерти. А что слова "железо" и "медь", здесь означают только непреклонность и упорство, видно и из других Его слов: "Я знал, что ты упорен, и что в шее твоей жилы железные, и лоб твой – медный" (Ис.48:4). Так Он сказал это не потому, чтобы тот имел железную жилу, или медное чело, но потому, что он имел вид упорный, бесстыдный и ожесточенный.

Все естество человеческое, составляющее богатство Божие, было ограблено обольстившим первого человека диаволом, и предано в узы смерти. Но Христос Своею смертью, связал диавола и смерть, а все богатство, то есть весь род человеческий, перенес в царское хранилище: "и отдам тебе хранимые во тьме сокровища и сокрытые богатства, дабы ты познал, что Я Господь" (Ис.45:3). Это и Павел выражает, когда говорит: "избавившего нас от власти тьмы и введшего в Царство возлюбленного Сына Своего" (Кол.1:13). И удивительно то, что Сам Царь сокрушил врата, сломил запоры, явился к узникам в ад, сделав бессильной всякую его охрану и связав смерть. Он не постыдился и узников, потому что Сам и создал их.

Сказать ли и нечто другое, более удивительное? Узнайте способ победы, и тогда вы изумитесь еще более. Чем победил диавол, тем же преодолел его Христос. Взяв его же орудия, Он ими и победил его. А как, смотрите.

Дева, древо и смерть были знаками нашего поражения. Девою была Ева, так как тогда она еще не познала мужа. Древом было дерево рая. Смертью было наказание Адама. Но вот, опять дева, древо и смерть. Теперь эти знаки поражения, сделались знаками победы. Вместо Евы – Мария. Вместо дерева познания добра и зла – древо креста. Вместо смерти Адамовой – смерть Христова.

Чем победил диавол, тем и сам побеждается. Через древо поразил диавол Адама, через крест преодолел диавола Христос. То дерево низвергло в ад, это же древо и отшедших извлекло оттуда. Также и смерть. Крестная смерть Христа воскресит даже тех, кто жил и прежде. Через Его смерть мы сделались бессмертными. Таковы действия креста. "Кто изречет могущество Господа?" (Пс.105:2). Вот что совершил для нас крест! Крест, есть оружие против бесов, меч, которым Христос пронзил змия.

Узнали ли победу? Узнали ли способ победы? Узнайте также, как легко для нас совершилось это дело. Мы не стояли в строю, не вступали в сражение, не получали ран и даже самого сражения не видели, а победу получили! Подвиг – Владыки, а венец – наш. Подлинно воскликнуть: "поглощена смерть победою. Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?" (1 Кор.15:54-55).

Поэтому христианство, когда говорит о нашей кончине, то называет ее не смертью, а успением. Павел говорил: "Не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших, дабы вы не скорбели, как прочие, не имеющие надежды. Ибо, если мы веруем, что Иисус умер и воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним" (1 Фес.4:13-14). Не просто и не без цели употребляется это выражение, но имеется в виду нечто мудрое и великое. Это апостольское изречение учит нас считать за ничто блестящие предметы настоящей жизни, но устремлять надежды далее, и ежедневно помышлять о тамошних приговорах, о страшном Суде и о неумолимом Судии.

Ведь там, где есть надежда на воскресение, там и употребляется слово "успение", дабы мы знали, что скончавшиеся не умерли, но покоятся и спят. Само это название и утешает нас, и укрепляет благие надежды, ибо спящий конечно же встанет. Смерть есть не что иное, как продолжительный сон. И не говорите, что умерший не слышит, не говорит, не видит, не чувствует, ибо таково же состояние и спящего. Если можно сказать нечто странное, то душа спящего как бы спит, а душа умершего, напротив – бодрствует.

Но умерший, скажут, гниет и тлеет и превращается в прах и пепел. Что же из этого? Бог разрушает наше тело, чтобы потом создать его вновь. Он сперва изводит живущую в теле душу, чтобы потом, воздвигнув тело в лучшем виде, опять ввести в него душу с большей славой. Поэтому нужно обращать внимание не на разрушение, а на будущую славу. Земля, приняв тело смертное и тленное, возвратит его нетленным и бессмертным.

Именно о неверных, которые не имеют упования, Павел и сказал: "как прочие, не имеющие надежды". Ибо кто не имеет упования тамошнего Суда, тот и не имеет никакой надежды, не знает ни того, что есть Бог, ни того, что Он промышляет обо всем настоящем, ни того, что над всем наблюдает божественная правда. А кто не знает и не помышляет об этом, тот бессмысленнее всякого животного, и изгнал из своей души вообще все доброе. Ведь кто не готовится дать отчет в делах своих, тот будет уклоняться от всякой добродетели и предаваться всякому пороку.

В отличие от неверующих, мы уже в настоящей жизни получаем немалую награду в том, что не падаем духом ни в каком случающемся бедствии, но имеем великое утешение в надежде будущих благ. Как мы получаем двойную пользу, так неверующий терпит двойной вред. Он и в настоящей жизни впадает в отчаяние, не ожидая после нее ничего доброго, и в будущей – подвергается наказанию за неверие в воскресение.

Тому же учит и мудрец: "Плачь над умершим, ибо свет исчез для него; плачь и над глупым, ибо разум исчез для него. Меньше плачь над умершим, потому что он успокоился, а злая жизнь глупого – хуже смерти" (Сир.23:9-10). Если же достоин плача потерявший рассудок, то тем более – оставивший надежду на Бога. Таких людей и нужно оплакивать.

И не надо спрашивать: как тело может опять восстать и сделаться нетленным? Когда действует сила Божия, то вопрос "как" не должно иметь места. Никто не в состоянии указать иного способа, кроме того, что для Бога достаточно только захотеть. Неужели Сотворивший все, не может опять обновить истлевшее тело человеческое и даровать ему высшее достоинство? Неужели благодать Божья не в состоянии будет сделать этого?

Когда видишь тление, тогда особенно и размышляй о воскресении. Смерть, действительно есть не что иное, как совершенное уничтожение тления, потому что смерть разрушает не просто тело, но тленность его. Помыслите, как Бог сотворил нас вначале, и не сомневайтесь в воскресении. Подлинно, если не воскреснет тело, то не воскреснет и человек, потому что человек есть не только душа, но душа и тело.  

Апостол говорит: "как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут, каждый в своем порядке" (1 Кор.15:22-23). Это значит, что всякий человек, пришедший в этот мир, воскреснет в тот день. Указывая на это самое, он говорил: "не все мы умрем, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе" (Кор.15:51-52).

Поскольку воскресение будет для всех людей вообще, для благочестивых и нечестивых, злых и добрых, то, чтобы в виду этого мы не смущались и не подумали, будто произойдет несправедливый суд, апостол и изрекает: "только бы нам и одетым не оказаться нагими" (2 Кор.5:3). Тела грешников действительно восстанут нетленными и бессмертными. Но эта честь будет для них средством к наказанию и мучению. Они восстанут нетленными для того, чтобы постоянно гореть. Ведь, если тот огонь неугасим, то для него нужны и тела, никогда не уничтожаемые. Поэтому, желательно, не то только чтобы мы воскресли в бессмертие, но чтобы воскреснув, не явились лишенными дерзновения перед Богом, чтобы нас не предали огню.

Павел, говоря о воскресении, и сказав, что "смертное поглощено было жизнью", также присовокупил: "на сие самое и создал нас Бог" (2 Кор.5:4-5). Бог сотворил человека не для того, чтобы он погиб, но чтобы шел к нетлению. Когда Бог допустил смерть, то допустил ее с той мыслью, чтобы вразумить нас этим наказанием. С таким определением Бог и создал первого человека. И это показано нам с самого начала.

В самом деле, если бы Бог не хотел вначале открыть нам дверей воскресения, то не попустил бы добродетельному Авелю, бывшему любезным Ему, претерпеть то, что он претерпел. Он попустил первому праведнику отойти отсюда, не получив здесь наград за свои труды, показывая нам, что мы идем к другой жизни, и существует некоторый другой век праведных, в котором приготовлены награды и венцы, и что после здешней жизни есть некоторое воздаяние, награда и возмездие.

Потому Он и Еноха переселил и Илию восхитил, чтобы внушить нам учение о воскресении.

Таким образом, для удостоверения в этом достаточно могущества Творца. Но если кто-нибудь желает получить другое доказательство и залог будущего воскресения, то и это Бог даровал с великой щедростью, ниспослав в великом изобилии благодать Духа. Поэтому и Павел, подтвердив учение о всеобщем воскресении, Христовым Воскресением, и тем, что Виновник его Бог, присовокупил следующее изречение: "и дал нам залог Духа" (2 Кор.5:5). А залог Бога есть часть всего и ручательство за все. Те, кто захотел получить этот залог, то есть дары Духа, уже не сомневался в уготованных благах. Такие и мертвых воскрешали, и слепых исцеляли, и бесов изгоняли, и прокаженных очищали, и болезни исцеляли, и совершали много таких дел в слабом и смертном теле. Как же, нам на таких примерах сомневаться в воскресении? Если теперь, Бог наградил многих из нас такими венцами, то представьте себе, какие блага Он даст нам во время воздаяния!

В самом деле, что страшного в смерти, скажите мне? То ли, что она скорее приводит нас в тихую пристань и в ту безмятежную жизнь? Если и не умертвит тебя человек, то сам закон природы, в известный срок, разве не разлучит тела с душой? Пусть теперь и не случится то, чего мы боимся, но это будет спустя немного. Говорю так не потому, чтобы ожидал я чего-либо страшного или печального, но потому, что стыдно мне за тех, кто боится смерти.

Мы действительно питаем детский страх, когда боимся смерти, а не боимся греха. И это, обыкновенно, происходит не от существа самого дела, но от нашего неразумия. Если мы рассудим, что такое смерть, то никогда не будем ее бояться.

Что же такое смерть? То же, что и одежда. Тело подобно одежде, облекает душу, а через смерть мы слагаем его с себя на краткое время, чтобы опять получить его в светлейшем виде. Что такое смерть? Временное путешествие. Сон, который дольше обыкновенного. Поэтому, если боишься смерти, то бойся тогда и сна. Если сокрушаешься об умерших, то сокрушайся о едящих и пьющих. Как это дело естественное, так и то. Скорби не из-за смерти, ибо она от природы, а скорби из-за греха, так как он есть беззаконное дело произволения. Если же скорбеть о смерти, тогда скорби и о рождающихся, потому что как это дело естественное, так и то. Не нужно бояться ничего такого, что постигает нас по закону природы, но убоимся того, что бывает с нами от злого произволения, ибо это и подвергает нас наказанию.

Вникнем в разум и премудрость Божью. Два плода породил нам грех: скорбь и смерть. "В день, в который ты вкусишь от него", говорит Бог, "смертью умрешь" (Быт.2:17). И женщине сказал: "в болезни будешь рождать детей" (Быт.3:16). Не смерти нужно бояться, а только греха, и о нем скорбеть. Посмотрите, как говорит об этом пророк: "Убьет грешника зло" (Пс.33:22). Не умереть страшно, но умереть в грехах. Грешники, хотя и живут, но уже мертвы, а праведники, хотя и умирают – живы. Не самой смерти нужно бояться, а будущего наказания за грехи.

Нам обещаны такие блага, о которых сказано: "не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку" (1 Кор.2:9). Почему же мы не хотим насладиться ими? Вот Павел не смерти боялся, а воздыхал из-за настоящей жизни, и говорил: "вся тварь совокупно стенает и мучится доныне; и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем" (Рим.8:22-23). И говорил он это не в осуждение настоящего, но по сильному желанию будущего. Он восходил на третье небо, видел неизреченную ту славу, видел царственное великолепие, и знал чего он лишался, пребывая здесь.

Поэтому Бог и устроил нашу жизнь трудной и тяжкой, чтобы мы, будучи теснимы здешними скорбями, более возжелали будущих благ. Если и теперь, когда со всех сторон окружает нас столько огорчений, опасностей, страхов и забот, мы так привязаны к настоящей жизни, то разве возжелали бы мы будущих благ, когда не было бы ничего такого, и вся наша жизнь была бы беспечна и безбедна?

Потому мы и боимся смерти, что нас не уязвила любовь к Царствию. Не воспламенило желание будущих благ. Иначе бы мы, подобно блаженному Павлу, презрели бы все настоящее. Более того, мы не боимся геенны, и потому боимся смерти. Мы не знаем нестерпимой тяжести тамошнего наказания, и потому боимся не греха, а кончины. Если бы тот страх поселился в нашей душе, то этот не мог бы войти в нее.

И это можно видеть даже из здешних обстоятельств, которые часто случаются с нами. Когда мы теряем что-либо из своего имущества, или даже все нажитое, например, при пожаре, то мы начинаем досадовать и негодовать. Нам кажется, что жизнь не в жизнь, и мы уже не в состоянии вынести этой тяжести. Однако когда совершается крайняя опасность, угрожающая нашей жизни или кому-то из наших близких, то мы уже забываем об имуществе и боимся за саму жизнь. Тогда нас уже не тревожит более потеря имущества, но, мы готовы охотно отказаться и от всего, только бы спасти саму жизнь.

Видите, что пока не объял нас страх смерти, мы беспокоимся о потере имущества. Когда же наступит страх смерти, то он изгоняет и скорбь о потере. Точно так же, если бы нашими душами обладал страх геенны, то нами не овладел бы страх смерти. Если бы у нас в душе был страх будущего наказания, он подавил бы всякий человеческий страх. Так что, тот, кто непрестанно будет памятовать о геенне, тот с улыбкой станет смотреть на всякую смерть. И это не только освободит его от настоящей скорби, но избавит и от будущего огня. Кто всегда боится геенны, тот никогда не впадет в ее огонь, потому, что этот постоянный страх умудряет его.

Мы, христиане, верим Христу, сказавшему Марфе: "верующий в Меня, если и умрет, оживет" (Ин.11:25). Мы презираем смерть. Этим мы и отличаемся от неверных. Те справедливо боятся смерти, потому что не имеют надежды на воскресение. Но мы, идем лучшим путем и имеем надежду на будущее и веруем в воскресение.

Настоящая жизнь служит нам лишь приготовлением к будущей жизни и местом борьбы для получения тамошних венцов. Поэтому не будем забывать о будущем, и более надлежащего любить настоящую жизнь. Какая нам польза, какая выгода от чрезмерной привязанности к этой жизни? Если мы в этой жизни не хотим угождать Богу, то уж лучше умереть. Что особого, что нового для нас здесь? Разве не то же солнце, не ту же луну мы видим ежедневно? Не ту же зиму? Не то же лето? Не те же предметы? "Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться" (Екл.1:9).

Итак, будем скорбеть только тогда, когда грешим. В этом случае от скорби великая польза. А если мы чего и лишимся, то не станем скорбеть, ибо этим нисколько не пособим себе. При всех постигающих нас нечаянностях, будем непрестанно размышлять, что печалью нам не поправить их. Скажем себе: "наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь" (Иов.1:21), "ибо мы ничего не принесли в мир; явно, что ничего не можем и вынести" (1 Тим.6:7). Но если кто согрешил, то печалью об этом он может уничтожить грех и загладить свою вину.

Откуда видно это? Из слов Господа. Говоря об одном грешнике, Он сказал: "за грех корыстолюбия его Я гневался и поражал его, скрывал лице и негодовал; но он, отвратившись, пошел по пути своего сердца" (Ис.57:17). Поэтому и Павел сказал: "ибо печаль ради Бога производит неизменное покаяние к спасению, а печаль мирская производит смерть" (2 Кор.7:10). Если печаль не может вознаградить ни потери имущества, ни обиды, ни позора, ни болезни, ни смерти, ни чего-либо другого тому подобного, то очевидно, что она способствует лишь одному – к изглаживанию греха.

Если мы переменимся, попечемся сколько-нибудь о своей душе и отстанем от греха, то не будет нам ничего неприятного и печального. И это ясно на основании того, как поступал Господь с людьми, с городами, племенами и целыми народами. Он угрожал и городу ниневитян, и сказал: "еще три дня и Ниневия будет разрушена"(Ион. 3:4). Что же, разве превратилась Ниневия и город разрушен? Нет. Вышло противное. Смутился город, услышав пророческий глас. Но от этого страха не потерпел вреда, а еще и пользу получил. Страх этот породил спасение, угроза отвела опасность, приговор о разрушении остановил разрушение.

Изумительное дело! Приговор, угрожавший смертью, породил жизнь! Приговор, после того, как уже был произнесен, остался без исполнения. Если бы приговор не был произнесен, грешники не услышали бы, а если бы не услышали, то и не раскаялись бы, не отклонили бы наказания и не получили бы чудесного спасения. Но поскольку жители раскаялись, то Ниневия и восстала.

Вот как поступили ниневитяне тогда, и как поступаем мы. Они тогда переменили свои нравы, а мы и теперь делаем дела, свойственные людям нетрезвым. Ниневитяне покаялись даже при неизвестности прощения, потому что в приговоре не было прибавлено, что если они обратятся и покаются, то город будет оставлен в целости, но просто сказано: "еще три дня, и Ниневия будет разрушена". Что же они? "Кто знает", говорят, "может быть пожалеет Бог о бедствии, о котором сказал, что наведет на нас?" (Ион.3:9-10). Даже не зная исхода дела, они не пренебрегли покаянием. Не знали человеколюбия Божия, но и при такой неизвестности переменились. При этом, они не могли посмотреть на других, которые бы покаялись и спаслись, не читали пророков, не слышали патриархов, не получали ни совета, ни наставления, и не были убеждены в том, что несомненно смогут умилостивить Бога покаянием. Ведь этого не было в угрозе. Но хотя они недоумевали и не были уверены в этом, однако покаялись со всей искренностью.

И вот что удивительно. Иона проповедал, произнес угрозу, и одной только первой проповедью убедил, исправил и спас ниневитян. Не потребовалось ему многих дней и продолжительного увещания. Он сказал только несколько простых слов, и всех привел в раскаяние. Покаянием они заслужили милость Божью, убеждая и нас никогда не отчаиваться в своем спасении, но вести жизнь добродетельную и питать благую надежду, что все завершится счастливым исходом. Какое же будет оправдание нам, когда они, не будучи уверены в исходе, показали такую перемену, а мы, которые знаем о человеколюбии Божьем, читаем и пророков, и апостолов, и научены самими делами, не хотим сравняться с ними?

         Составлено из проповедей Иоанна Златоуста.     А.Г.