Читая Натана Дубовицкого. Машинка и Велик (Отрывки)

«Наши не так, наши воруют без выкрутасов и хитростей, открыто, честно воруют. Продать государству томограф втридорога, построить ему дорогу вчетыредорога — тут дерривативы и сложные маркетинговые расчеты ни к чему. Лихой наш человек и в воровстве своем, как и в богоискательстве, доходит до края, до самой сути, до самозабвения, до отчаяния. Он продает авиакомпании старые запчасти вместо новых и сам же потом, ничтоже сумняшеся, летает ее рейсами, мчится вместе с тремя детьми, женой и двумя мамами (своей и жены) на лайнере, в правом крыле которого истончается готовый оборваться поношенный просроченный топливный тросик. Недосыпает цемент в строительный раствор и строит аквапарк, которому не простоять зимы, который рухнет от первого снега, и сам же плещется в этом аквапарке, также без задней мысли, да еще и жену в нем плещет и троих детей, и все тех же двух старых мам.

— Смотри, это же Чистотелов, а вон Базаров. Они за науку в правительстве отвечают, — прозрел вдруг Глеб и как ребенок стал показывать пальцем на известных людей, которых видел по телевизору и в институте на каком-то собрании. Базаров даже вручал Дублину грамоту и значок.

— Да, а вон главный борец с коррупцией — депутат Назимзянов. И генерал Меринов здесь. Наворовали, прячут, — подхватил Дылдин. Зала действительно была полна знаменитостей. — Кто тут к Хольмсу крайний? — спросил он у очередей. Назимзянов поднял руку.

— Я за вами, товарищ депутат, — зафиксировался Саша.

— Я вам не товарищ. Я вам господин, молодой человек. У нас демократия, а не совок, — торжественно прогудел депутат.

— О да, мой господин, — огрызнулся Дылдин.

Шейлок Хольмс оказался хроменьким, сухоньким, зелененьким, маленьким, почти мертвеньким старикашей. Он уже знал несколько русских слов, да и Дылдин с его очень энергичным почти английским в обиду себя не дал, так что сговорились скоро. Сертификат был, правда, на предъявителя. Хотя и оформлялся на другого человека. Но если этот человек теперь не владеет сертификатом, Хольмса ли это дело знать, почему так получилось и как он оказался у Дылдина. Юридически все корректно. Чья бумажка, того и «Трест Д.Е.». И пароль правильно назвали. Чего же боле? Господа предъявители пожелали узнать, сколько на счету «Треста Д.Е.» денег.

— Джаст э минит, — сказал мистер Хольмс.

— Отче наш, сущий на небесах, — взмолился Дылдин.

Дублин разглядывал репродукцию Поллока на серой стенке хольмовской комнатки.

Адвокат зарылся в какие-то папки и тетрадки.

— Да святится имя твое, да приидет царствие твое, — повысил голос Дылдин. Старичок посмотрел в тетрадку, потом в папку, потом в монитор компьютера.

— Хлеб наш насущный…

Шейлоковы пальцы, похожие на ватагу бодреньких, хроменьких, сухоньких, зелененьких старичков, бегущих с утра по парку, поскакали по клавиатуре; экран погримасничал…

— Даждь нам днесь…

— Уан пойнт уан мильон далларс, — сказал Хольмс, протягивая Дылдину выписку со счета.

— Миллион сто! Долларов! — заорал Саша Глебу.

Министр Чистотелов и его зам Базаров, беседовавшие в приемной, где очень хорошо был слышен экстатический ор Дылдина, криво усмехнулись.

У них было по семьсот. Миллионов. Долларов. И миллиард на подходе с последней негоции, прокрученной по поручению вице-премьера.

— Понаехали тут. Лимита, — сказал замминистра, человек еще молодой и потому немного несдержанный.

— В моем присутствии о простом народе попрошу так не выражаться, — возмутился за Дылдина и Дублина заполнявший какую-то анкету депутат Назимзянов. — У нас демократия, и эти бедняки, получившие первый и, возможно, увы, последний в своей жизни миллион и так искренне радующиеся, — такие же граждане России, как вы и я. А разрыв в доходах беднейшего и богатейшего слоев нашего общества опасно огромен. Он колоссальный, дикий. Такого в Европе нигде уже нет, чтобы у одних миллион, от силы — два, а у других — миллиарды! Десятки миллиардов. Вдумайтесь: разница в тысячу, десятки тысяч раз! Где же справедливость? А ведь мы по Конституции — социальное государство… Надо возрождать традиции благотворительности, милосердия… Вот вы пробовали прожить на миллион? А с семьей? На один-единственный миллион? То-то же…"

 А можно ли было вообще удержаться от публикации этого автора? Можно. Но глупо не получить удовольствие от несомненного дара человека, выбравшего, вероятно, не ту профессию. (Это намек на молву, что под фамилией Дубовицкий скрывается В.Ю. Сурков.)"