Почему, нарушая закон ради служебного благополучия, следователь ничем не рискует?

На стол министру внутренних дел


Фото: Евгений Фельдман – «Новая»

Иногда между качеством закона и качеством правоприменительной практики лежит целая пропасть. Закон может быть замечательный, а вот столкнешься с ним на деле… Как говорится, «жалует царь, да не жалует псарь».

В Уголовном и Уголовно-процессуальном кодексах закреплены демократические, позитивные принципы и нормы, позволяющие выносить законные и обоснованные приговоры, как обвинительные, так и оправдательные. Да только с последними, как оказывается, сложнее.

Давайте посмотрим статистику судебного департамента при Верховном суде РФ. На первый взгляд цифры выглядят достаточно благостно.

Так, например, в 2012 году судами было рассмотрено около 942 тысяч дел, осуждено более 764 тысяч человек, из которых около 518 тысяч человек осуждены в особом порядке, когда обвиняемый в расчете на смягчение наказания признает вину и где оправдание в принципе невозможно. Около 250 тысяч лиц были осуждены в общем порядке. Оправданы или прекращены дела по реабилитирующим основаниям в отношении более чем 20 тыс. человек, то есть примерно 8% от числа лиц, осужденных в общем порядке, или 2,6% к числу всех осужденных.

Казалось бы, суды бывают достаточно объективны, когда выносят тысячи оправдательных приговоров и десятками тысяч прекращают дела по реабилитирующим основаниям.

Но если проанализировать данные статистики за последние четыре года по конкретным уголовным составам, то выяснится, что большая часть (от 70 до 80% от общего числа) оправдательных приговоров и прекращенных по реабилитирующим основаниям дел приходилось на дела частного обвинения (причинение легкого вреда здоровью, побои, клевета и оскорбление).

По делам, поступившим в суды из правоохранительных органов по результатам расследования, доля оправдательных приговоров была ничтожно мала и составляла не более 0,2% к общему количеству обвинительных приговоров. Если же вычленить из общего числа рассмотренных судами дел экономические преступления, то ситуация несколько лучше (около 1% к количеству осужденных по преступлениям в сфере экономической деятельности — ст. ст. 169—199.2 УК РФ), но тоже неутешительна.

Причина, заставляющая следствие всеми правдами и неправдами стремиться к осуждению попавших в их орбиту граждан в том, что прекращение дела по реабилитирующим основаниям на стадии дознания или следствия, оправдание обвиняемого или прекращение дела судом рассматривается полицейским начальством как порок в деятельности подчиненных.

В 2011 году министр внутренних дел Р. Нургалиев подписал приказ № 735, утвердивший критерии оценки территориальных органов МВД. Положительно характеризует деятельность полицейских рост числа выявленных и раскрытых преступлений. А вот увеличение количества оправданных, а также лиц, уголовные дела о которых прекращены судом за отсутствием события или состава преступления, а также в связи с непричастностью, — рассматривается как отрицательный фактор.

Понятно, чего добивалось руководство МВД: не должно быть необоснованного возбуждения уголовных дел, содержания людей под стражей, если на то нет весомых оснований. Но на практике это означает, что стоит только следственным органам вынести постановление о возбуждении уголовного дела, не говоря уже о приобретении человеком статуса подозреваемого или обвиняемого в рамках этого дела, — как возникает бескомпромиссная заинтересованность этих органов в вынесении судом по делу обвинительного приговора.

В ходе расследования уголовного дела могут быть представлены и получены доказательства, как подтверждающие вину, так и оправдывающие обвиняемого. Если дело не имеет судебной перспективы, следователи должны его прекратить, не опасаясь неблагоприятных карьерных, дисциплинарных, материальных и иных последствий.

Без изменения ведомственных подходов к оценке работы дознавателей и следователей обвинительный уклон будет сохраняться, какие бы коррективы ни вносились в уголовное и уголовно-процессуальное законодательство: карьерное продвижение зависит от начальства. Соответственно, необходимо добиваться изменения критериев оценки работы следователей и дознавателей. Новый глава МВД РФ мог бы это сделать.

Другая причина, способствующая работе следователей на показатели, состоит в том, что предусмотренные законом механизмы персональной ответственности правоохранителей за незаконное и необоснованное возбуждение уголовных дел практически не работают. Уголовный кодекс РФ устанавливает ответственность за привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности, за незаконное задержание, заключение под стражу, принуждение к даче показаний (ст. 299, 301, 302). Однако по этим статьям в 2009 году было возбуждено всего 2 дела, в 2010-м — 3, а в 2011-м — только 1.

Получается, что, работая на показатели и нарушая закон ради служебного благополучия, следователь практически ничем не рискует.

Получается, что оба фактора, от которых зависит соотношение обвинительных и оправдательных приговоров, находятся не в сфере законодательных инициатив, а в сфере ведомственных решений.

Нужна только политическая воля, чтобы изменить ситуацию. С законами же все в порядке.

За рамками этой статьи остались две правоприменительные проблемы: почему сотрудники органов прокуратуры, осуществляющие в судах функции поддержания государственного обвинения, поддерживают обвинение с заведомо отсутствующими событием или составом преступления; каковы мотивы судов, выносящих обвинительные приговоры при понимании возможности и необходимости вынесения оправдательных. Но это две другие самостоятельные истории. Проблему надо начинать решать с самого низкого, базового правоохранительного уровня.              Сергей Пепеляев