В обществе потребления нет места песне

Владимир Николаевич Минин, беседу с которым мы публикуем сегодня, — один из крупнейших деятелей современной русской музыкальной культуры. Он родился в 1929 году в Ленинграде. В 1945-м окончил Московское хоровое училище, в 1950-м — дирижёрско-хоровой факультет, а затем аспирантуру Московской консерватории. Был художественным руководителем и главным дирижёром Ансамбля песни и пляски Северной группы войск Советской Армии в Польше. Позже руководил Государственной заслуженной капеллой Молдавии «Дойна», Ленинградской академической русской хоровой капеллой имени М.И. Глинки.

В 1972 году из студентов и педагогов Государственного музыкально-педагогического института имени Гнесиных Владимир Минин создаёт новый творческий коллектив — Московский камерный хор, который принёс ему не только громкую всесоюзную, но и мировую славу. Здесь выдающемуся музыканту удалось реализовать свои давние творческие идеи, воплотить в жизнь мечту о хоре как уникальном ансамбле солистов и ярких индивидуальностей. Репертуар коллектива художественный руководитель выстраивает из новаторских произведений современных композиторов, интерпретаций русской народной музыки и песен советских композиторов, произведений крупной формы западноевропейских классиков. Особое место уделяет интерпретациям русской духовной музыки и её популяризации в нашей стране и за рубежом.

В 1982 году Московский камерный хор удостаивается первой премии на Всероссийском смотре профессиональных академических хоров в Москве, а Владимир Минин — Государственной премии СССР. В 1986 году в Вене на первом Всемирном конгрессе хоровых музыкальных коллективов Московский камерный хор признаётся лучшим. Вскоре его художественный руководитель получает звание народного артиста СССР.

Служить беззаветно

— Создание Московского камерного хора — поистине уникальное, чудесное явление не только для вашей, Владимир Николаевич, творческой биографии, но и ярчайшее событие музыкальной культуры для всей нашей страны. Вы вернули русскую духовную музыку на концертную сцену СССР. Сегодня, по прошествии десятилетий, это можно рассматривать как чудо. Своими трудами вы сделали русскую духовную музыку достоянием слушателей всего мира, возродили её как неотъемлемую часть мировой музыкальной культуры. Как у вас зародилась сама идея создания камерного хора, причём с таким «неформатным» репертуаром? Это же, по сути, апостольское служение!

— Благодарю за столь лестную оценку моей деятельности. Она даже слишком для меня высока.

Дело в том, что мне всегда было непонятно, как из истории русской культуры мог быть изъят огромный пласт духовной жизни народа, одна из основных его составляющих, во многом оказавшая влияние на характер народа. Я говорю о древней духовной музыке России, которая стала основой великих хоровых сочинений С. Рахманинова, П. Чайковского, А. Гречанинова, П. Чеснокова, С. Танеева и других русских композиторов. Работу в этом направлении считал своим долгом.

Но ради справедливости надо сказать, что первый шаг сделал не я. Его сделал неповторимый, талантливейший Александр Александрович Юрлов!

Вы говорите «служение»… Ну а как иначе, если это любимая профессия? Я избрал её сам — значит должен служить ей всеми силами, без остатка.

— Ваша работа вызвала в своё время беспрецедентный по масштабу интерес композиторов к серьёзной хоровой музыке. Вам, Владимир Николаевич, были посвящены сочинения Георгия Свиридова — например, кантата «Ночные облака», Валерия Гаврилина — хоровая симфония-действо «Перезвоны» и другие. Расскажите хотя бы немного о вашем пути в музыку и о дорогих вашему сердцу коллегах, единомышленниках, о тех, кого вы хотели бы поблагодарить, кому ещё и ещё хотели бы признаться в любви и верности…

— В первый класс я пошёл в самую обычную ленинградскую школу. И у нас там была преподавательница музыки, выпускница Смольного института благородных девиц. Согласитесь, сегодня это уже звучит удивительно: в обычной средней школе — преподавательница музыки! Так вот, кроме занятий, на которые отводились официальные часы, эта учительница занималась с нами ещё и внеклассно. В хоре, который она вела, мы, дети, все с удовольствием участвовали. Пели революционные, патриотические песни, самой любимой из которых для меня была песня о Щорсе.

Я очень старался! И, наверное, получалось так темпераментно и неравнодушно, что в один прекрасный, судьбоносный для меня день эта замечательная учительница подошла к моей бабушке и сказала, что на улице Мойка, дом 20, знаменитый Александр Васильевич Свешников открыл хоровое училище, в которое набирает мальчиков. Рекомендовала меня туда отвести на прослушивание. И бабушка отвела!

Вот так начала складываться вся дальнейшая моя судьба. Что это такое, как не промыслительное попечение? Не случись этого события, моя жизнь пошла бы по иным рельсам. Ведь живя в Ленинграде, конечно же, я мечтал о профессии морского офицера. Кортик, фуражка с «капустой», белоснежная форма, корабли на Неве, парады… Тогда все мальчишки мечтали быть военными! Мало того, когда началась война, я даже написал заявление в школу юнг. Но ответ пришёл такой: «Набор в школу юнг окончен…» Опять же, видите, судьба.

Очень хочется поблагодарить своих первых учителей. Конечно же, Палладия Андреевича Богданова — человека, который, помимо азов искусства, сольфеджио и прочих премудростей, научил меня весьма существенному на то время — здоровому желанию быть первым в соревновании со сверстниками. Это формировало характер.

— А что было со школой Свешникова во время войны?

— Её эвакуировали в Кировскую область, затем перевели в Москву. Потом на её базе, собственно, и было основано Московское хоровое училище. Семеро из десяти человек, которые учились в нашем классе, вернулись в Ленинград. Остались трое: Юрлов, Ушкарёв и я. После Свешников взял меня и Юрлова к себе в помощники. В 1957 году я окончил аспирантуру Московской консерватории, и Свешников рекомендовал меня в Молдавию, в капеллу «Дойна», где на тот момент не было художественного руководителя.

Видите, всё складывалось так, что я получил главное: мог учиться у подлинных профессионалов своего дела! И, безусловно, Александр Васильевич — мой бесценный учитель. Ему я очень благодарен. Это исключительно важная школа профессии, школа отношения к делу! Для меня дорого, что он позволил мне у себя учиться. В нашей профессии научить чему-то очень сложно, но можно научиться.

И, наконец, Юрий Васильевич Свиридов. Это мой университет! Помимо чисто профессиональных дел, Свиридов преподал мне ещё самый важный урок — урок позиции в искусстве. Помните, в своё время Ленин сказал о Толстом: «Какая глыба, какой матёрый человечище»? Вот для меня Свиридов всегда был эдакой глыбой. Он не то что на голову выше других, но представлял собой некое мощное и прекрасное явление.

Что касается моих коллег, моих друзей… Всех не перечислишь. Судьба была ко мне поистине очень благосклонна.

Замечательные, талантливые люди, которые меня окружали и окружают на протяжении всей жизни, — каждый заслуживает отдельной книги.

— Расскажите, пожалуйста, о Георгии Васильевиче Свиридове какой-нибудь из наиболее запомнившихся эпизодов.

— Георгий Васильевич был страстный рыбак. И вот один раз он пригласил меня с собой на рыбалку (дело было на Москве-реке возле его дачи). А из меня рыбак никакой, не хватает терпения сидеть и ждать незнамо чего. Пришли на место, расположились. Георгий Васильевич умело насаживает червя, говорит, чтобы я посторонился, ибо он готов закинуть удочку. Размахивается, чтобы закинуть подальше, и… крючок впивается мне в переносицу. Что с ним в этот момент было! Вы себе не можете представить. Он заохал, заахал, настолько перепугался и чувствовал себя виноватым, что мне самому сделалось страшно неловко перед ним... Он был очень трогательный человек! А ситуация-то была пустяковая.

Йодом помазали, и все дела. Но ни о какой рыбалке уже и речи быть не могло: Георгий Васильевич был слишком огорчён. Вот такой человек. Великий русский композитор!..

В России произошла колоссальная подмена ценностей!

— В одном из своих интервью вы говорили, что «нация должна иметь развитую музыкальную культуру». Воистину так! Россия — раздольная страна, которую невозможно представить без песни, без музыки. Россия певуча по определению! А что вы слышите сегодня? О чём сейчас поёт Россия?

— Ныне Россия молчит. «Когда запоёт школа — запоёт народ», — сказал великий русский педагог Константин Дмитриевич Ушинский. А что теперь происходит с нашей школой?

В Ленинграде в 1936 году на Дворцовой площади под руководством Иосифа Васильевича Немцева пел хор в 10000 человек! Только вдумайтесь в это. Или немного раньше — 1933 год. Меня на лето отправили к моему прадеду в Ярославскую губернию. Какая это была совершенно потрясающая деревня — поющая, живая, с весёлым норовом! А теперь?..

Если говорить о властях предержащих сегодня, конечно же, баррели нефти, кубометры газа — это всё нужно, но нельзя забывать, что культура облагораживает человека. Культура — это очень широкое понятие. Культура речи, культура поведения. Всё это должно закладываться с самого детства. Вот о чём идёт речь! Сейчас Дума собирается вводить закон о запрете мата. Что и говорить, сквернословие отвратительно. Однако неужели они думают, что, если напишут эту бумажку, что-то изменится в жизни? Проблема ведь значительно глубже, серьёзнее. Утеряна культура в самом широком смысле этого слова!

Вот вы спрашиваете: о чём поёт Россия? Но она замолчала, она больше не поёт. Молчит пока! Современного человека научили слушать, но его не научили петь, а пение — это работа души, это созидание. Ушинский говорил, что ребёнка нужно воспитывать цифрой, буквой и нотой! Ну и скажите, где наша школа? Да, цифре современная жизнь, скажем, научит, потребительское общество считать умеет. А вот с нотой — проблемы о-очень большие! Как это понимать? Что это — злой умысел или просто варварство, дикость, которые подступают со всех сторон? Но им же сопротивляться надо.

Бесспорно, в России произошла колоссальная подмена ценностей! То, что в недавнем прошлом было особо ценным — совесть, честь, долг, — сегодня считается ненужным атавизмом. Происходит наступление псевдокультуры! В обществе потребления нет места песне — и, стало быть, всё меньше места культуре как таковой.

— Как вы охарактеризовали бы в нескольких словах наше время?

— Время деградирующего сознания общества. Увы...

Но это не навечно. По всем законам подобное состояние в обществе долго продолжаться не может. Знаете, всё, что сейчас с нами происходит, мне напоминает бег на месте: пару много, а толку ноль.

Действительно, из жизни уходят или уже почти ушли понятия чести, совести, добропорядочности, это правда. Но вместе с тем вспомните, когда, например, случилось несчастье в Крымске, сразу некоторые люди пришли на помощь, объединились, стали собирать по копеечке деньги и т.д. И это замечательно! Россия всегда была известна тем, что способна совмещать несовместимое. Так остаётся и поныне. Вспомните слова Фёдора Ивановича Тютчева: «Умом Россию не понять...»

Русский народ пережил столько страданий, прошёл столько испытаний, что всё же, я верю, из каких-то ведомых только ему одному таинственных запасников праведности в один прекрасный день явит он свою былую силу.

Народ — это не собрание безликих людей

— Сегодня, согласно последней официальной статистике ООН, Россия занимает второе место в мире по числу убийств на душу населения, второе место по уровню бюрократии, первое место в мире по абсолютной убыли населения, по психическим заболеваниям, по числу самоубийств и абортов... Не это ли подлинный геноцид нации? Я не хочу обременять вас тяжкой участью пророка, но с высоты прожитых лет у людей творческих часто открывается особое, тонкое видение жизни. С чем ваше сердце связывает будущее России?

— Да, всё, о чём вы говорите, — это подлинная трагедия. Но между тем я убеждён: существует нечто, что нам с вами пока не дано узреть. Это тайна. От нас пока сокрыты те позитивные процессы, которые таятся в толще народных масс. Для меня народ — это не собрание безликих людей, но каждый человек, взятый в отдельности. Я иногда замечаю за некоторыми людьми, на первый взгляд самыми простыми и, казалось бы, ничем даже не примечательными, признаки необычайной одарённости, какой-то природной русской смекалки, острого взгляда на проблему. Это проявляется неожиданно, но именно в этой неожиданности национальный характер и есть. От русских никогда не знают чего ждать! Вот у меня лично представление о народе складывается именно из таких уникальных единиц, которых, как и полагается, немного, но они есть. Это люди, которые рождают перлы. На них в итоге и вся надежда, именно за такими людьми, по-моему, будущее России.

— В последнее время руководимый вами Камерный хор почти не исполняет духовную музыку. Почему?

— У меня и в самом деле сегодня пропало желание петь духовную музыку, потому что её теперь поют все. Я не вижу материала, который был бы на уровне того, что наш хор уже исполнил, особенно Рахманинова.

Мы сейчас и в самом деле редко исполняем духовную музыку. Я считаю так: если хочешь слушать её, иди в церковь. Замечательный хор был в Троице-Сергиевой лавре, в других храмах. Есть ещё одно соображение, которое влияет на решение редко исполнять духовную музыку. Невзирая на то, что это концертное исполнение, оказывается, трудно преодолеть рамки канона, которые внутренне тебя ограничивают и сковывают.

— Но, насколько мне известно, в ваших планах всё-таки возобновление «Литургии» Рахманинова в новой интерпретации?

— Да, это так. Мы сейчас работаем над этим произведением.

— В чём заключается новизна?

— Я прошу исполнителей добиваться более эмоциональной выразительности слова. Но пока не всё получается...