Развитие Сибири: возможности сибиряков

Сегодня на красноярском форуме в очередной раз столкнутся в острой дискуссии сторонники разных подходов к развитию восточных регионов России. Обсуждение может оказаться последним и носит, воз­можно, церемониальный характер: появляется все больше сигналов о том, что в ближайшие дни будет объявлено о создании очередного государствен­ного монстра, ответственного за развитие Сибири и Дальнего Востока.

Если это случится, российские власти совершат очередную ошибку из чис­ла тех, какие они много делают в последнее время. Я убежден, что госкорпорация, фонд или министерство не могут решить сибирские проблемы — и по вполне понятным причинам.

Во-первых, сегодня Сибирь выступает главным донором всей российской экономики. Несмотря на данные официальной статистики, согласно которым на нее приходится менее 10% российского экспорта, почти 75% об­щего объема экспортных доходов Российской Федерации (около $410 млрд) по итогам 2012 г. обеспечены товарами, добытыми или произведенными за Ура­лом. В прошлом году всего две статьи пополнения федерального бюджета — НДПИ и нефтегазовые экспортные пошлины — составили 6,51 трлн руб. и обеспечили 50,7% его доходов: практически все эти деньги по своей природе «сибирские». Зато предварительные цифры общего объема инвестиций в экономику Сибири и Дальнего Востока за 2012 г. говорят о 1,9 трлн руб., или $62 млрд. Сколько даст новая госкорпорация? $10 млрд в год? $30 млрд? Эти цифры — малая толика того, что ежегодно изымается из сибирской экономики. Если федеральная власть и намерена поднимать Сибирь, было бы куда правильнее оставить в регионе часть этих доходов, а не рассчитывать на то, что московские инвесторы найдут им идеальное применение.

Во-вторых, сегодня только рынок может дать верное понимание направлений инвестирования. Государство же и его агенты ориентированы на вло­жения в гигантские — и заведомо неокупаемые — проекты. В стратегиях раз­вития Сибири и Дальнего Востока мы читаем о подъеме городов в Арктике, о мосте на Сахалин и тоннеле под Беринговым проливом. Из Москвы все это кажется интересным — но сколько людей сегодня ездят с Сахалина на ма­терик? Не больше 160000 в год. Французы сочли мост на Иль-де-Ре выгодным при ежегодном транзите в 2,2 млн человек.

Каков объем торговли между Аляской и Россией? Смешно, но мы не входим в список 20 внешнеэкономических партнеров этого штата, который замыкает… Украина с товарооборотом в $16,9 млн. Зато тоннель может обойтись в $60 млрд — и никакого тебе контроля за расходованием средств. Стоит ли вкладывать 1 трлн руб. в раз­витие Транссиба, пока по нему экспортируются в основном руда и уголь? Может, лучше построить на своей, а не на китайской стороне границы предприятия, производящие из российского сырья готовую продукцию? Но для чиновников из новой госкорпорации отчеты будут важнее результатов.

В-третьих, Сибирь сейчас регион, требующий огромных вложений в социальную сферу. Но можно побиться об заклад, что эта задача может быть ку­да лучше решена местными властями, чем федеральными. Между тем мост на Сахалин, тоннель на Аляску, реосвоение арктического побережья и же­лезнодорожные проекты потребуют за 10 лет $150-200 млрд, т.е. в 1,5 раза больше средств, чем потрачено на жилищное строительство во всех зауральских территориях за всю постсоветскую историю. За какие интересы московского чиновничества предлагается страдать сибирякам еще 25 лет? Зачем закапывать триллионы в землю? За последние 15 лет мы проложили в Европу более 5000 км газовых труб. Каков итог? Сокращение доли России в импорте газа в ЕС с 48% в 2000 г. до 31% в 2012-м. Кто забрал на­шу долю? Катар с гибкими морскими поставками СПГ. С 1989 по 2011 г. доля транссибирского маршрута в перевозках из региона АТР в ЕС упала с 8% до менее чем 1%.

Кто выиграл? Гибко играющие тарифом шиппинговые компании. И что нам предлагают? Снова укладывать трубы и рельсы. Должны ли сибиряки с этим согласиться? Убежден, что нет.

Сибирь — уникальная часть России. Колонизированная всего за 100 лет, она во все времена была местом, в котором концентрировались (добровольно и вопреки своему желанию) пассионарии со всей России. Русские основали на берегах Тихого океана первые города раньше американцев; мы протянули туда железную дорогу почти тогда же, когда и они. Когда же мы отстали и почему? Довольно давно — и прежде всего именно потому, что стали развивать Сибирь как «государеву вотчину», как управляемую из Москвы зависимую территорию. Мы отстали потому, что основали первый университет в Сибири через 300 лет после того, как завоевали ее, а британцы — всего через 50 лет после того, как начали колонизацию Новой Англии. Потому что мы до сих пор не поняли, что в таких сложных условиях, как в Сибири, должны жить самые богатые люди страны. По­этому средний доход на Аляске сегодня — около $67000 на человека в год, в канадских Северных территориях — $103000, а в Сибири — менее $10000.

Сибирь не надо поднимать решениями из Москвы. Ей надо прекратить мешать самой подниматься — и этого будет вполне достаточно.

На мой взгляд, вместо создания новой госкорпорации власть должна пой­ти на совершенно иные меры, если она действительно намерена превратить Сибирь и Дальний Восток в процветающие регионы великой страны.

Во-первых, нужно сделать значимые шаги в направлении развития бюд­жетного федерализма. Не менее четверти обеспечиваемых природными ресурсами налогов должно направляться на развитие региона, причем решения о направлениях их использования — приниматься с широким участием граждан, а в идеале даже через местные референдумы или опросы. И это не подорвет никаких позиций федерального центра; скорее отторжение его бу­дет вызвано дальнейшим пренебрежением интересами региона и растущей непрозрачностью трат — последнее заметно сегодня даже во Владивостоке, наиболее «облагодетельствованном» из московской кубышки. Ситуация, в которой доля бюджетов сибирских регионов в общей бюджетной системе России сократилась до 30,9% с 35,1% в середине 1990-х гг., является нетер­пимой и требует изменения.

Во-вторых, необходимо начать реальное повышение эффективности сибирской экономики. Опыт США и Канады показывает, что не нужно вновь выстраивать северные города: стоит скорее развивать вахтовый метод осво­ения территории. Сформулированные в стратегиях развития Сибири и Да­льнего Востока задачи «восстановления в опорных поселениях вдоль рек Ени­сей, Обь, Лена, Нижняя Тунгуска и Хатанга, Енисейского залива, побережья и островов Карского моря и моряЛаптевых численности трудоспособного населения» и «формирования крупных опорных населенных пунктов опережающего освоения территорий» бессмысленны и контрпродуктивны. В Сибири нет проблемы с населением — его плотность за Уралом составляет в среднем 2,26 чел./кв. км против 0,49 чел. на Аляске и 0,03 (!) в канадских Северных территориях. Есть проблемы с его использованием — производите­ль­ность на государственных предприятиях (в той же РЖД) в шесть и более раз ни­же, чем в Европе или Японии. Задача сегодня — не в расширении, а в сжа­тии территории и повышении эффективности хозяйствования.

В-третьих, нужно переосмыслить роль Сибири в тихоокеанской экономике и политике. Сегодня, если оценить в терминах ВВП всю зауральскую часть России и сравнить ее с странами АТР, Сибирь окажется на 6-м месте с конца: от нее отстанут только Папуа — Новая Гвинея, Лаос, Камбоджа, Бруней и КНДР. Экономика всего региона меньше китайской в 34 раза, калифорнийской — в 6,5 раза. Нам нужно включаться в тихоокеанскую экономику, налаживать связи не только с Китаем, но и с Южной Кореей, Японией, Австра­лией, Канадой — да и с Соединенными Штатами, наконец. Не стоит думать, что Тихий океан — это только Азия. Суммарный ВВП выходящих к нему государств обеспечивается азиатскими странами на 48,6%, а странами Северной и Латинской Америки — на 46,1%. Россия в этом регионе — естественный балансир, а не верный оруженосец Китая. Но почему-то это скорее видно из самой Сибири, чем из Москвы, откуда в последнее время принято смотреть только в сторону Пекина.