Сергей Сумленный Последняя прямая демократия.

Швейцарский политический миф гласит, что конфедерация восходит к 1291 году, когда представители трех «первоначальных кантонов»: Ури, Швица и Унтервальдена — заключили «вечный союз». Разумеется, этот миф слабо отражает реальность. Современная Швейцария, какой мы ее знаем, была основана лишь в XIX веке, и действительно имевший место союз XIII века имеет с современной конфедерацией мало общего. Однако невозможно отрицать тот факт, что нынешняя политическая система Швейцарии весьма архаична.

Фактически современная швейцарская демократия гораздо ближе по своей сути к античным демократиям, чем системы других европейских стран. Население осуществляет свою власть прежде всего на местном уровне — даже вопросы гражданства решаются в Швейцарии в первую очередь местными властями, и именно жители могут отклонить запрос мигранта на предоставление ему гражданства. Сходство с античными демократиями проявляется и в другом важном вопросе — предоставления женщинам избирательного права. Дамы получили право избирать и быть избранными лишь в 1971 году, до этого на референдумах по данной проблеме большинство граждан высказывалось отрицательно. После Швейцарии в Европе оставалась лишь одна страна, где женщины не имели избирательного права, — это находящееся в политической орбите Швейцарии княжество Лихтенштейн, где женщины были допущены к избирательным участкам лишь в 1984 году.

Армия как прообраз демократии

Отличным примером того, как выстраивается демократическая структура Швейцарии, служит ее армия. Призыву подлежат все граждане страны мужского пола в возрасте от 20 до 34 лет, на штабных и специальных должностях — до 50 лет. Находясь в увольнении, солдат обязан брать с собой автоматическую винтовку SIG 550 (оружие, разумеется, швейцарского производства). После службы в армии гражданин обязан либо выкупить личное оружие, с которым он служил в армии, либо приобрести аналогичный автомат — и хранить его дома вместе с боезапасом на случай войны. Таким образом, автомат и патроны имеются в доме каждого швейцарца. Кроме того, каждый год вплоть до окончательного увольнения в запас гражданин обязан сдавать экзамен на точность стрельбы. Первый пропуск экзамена наказывается штрафом в 100 франков (около 66 евро), при повторных пропусках возможно уголовное преследование вплоть до тюремного заключения. Звучит невероятно, но даже самый высокооплачиваемый топ-менеджер Германии — получающий 12 млн евро в год глава Deutsche Bank швейцарец Йозеф Акерманн, будучи полковником запаса швейцарской армии, регулярно приезжал на родину, чтобы сдать экзамен на точность стрельбы. Наличие на руках у населения огромного количества автоматического оружия делает швейцарскую политическую систему необыкновенно стабильной — граждане действительно осознают себя гражданами, которые способны в случае возникновения угрозы государству оказать сопротивление противнику. При этом преступления с применением огнестрельного оружия в Швейцарии практически отсутствуют — даже в соседней Германии убийств такого рода совершается в четыре раза больше, а ведь там любое огнестрельное оружие, не говоря уже об автоматических винтовках, находится под строжайшим запретом.

Точно так же, как швейцарская армия построена на принципе гражданской милиции, в которой каждый отслуживший солдат становится вооруженным ополченцем, швейцарская политическая система построена на принципе «политиков-добровольцев». В отличие от большинства европейских стран в Швейцарии депутатам не запрещено иметь собственный бизнес или быть наемными сотрудниками компаний. Более того, занятие «настоящим делом» помимо политики прямо предписывается парламентариям. По действующему в Швейцарии законодательству, депутаты не получают зарплат и сохраняют на все время пребывания в парламенте свое прежнее место работы или свой бизнес. Разумеется, в последние годы политический корпус все больше превращается в «профессиональных политиков», к тому же депутаты получают оплату за часы, проведенные на заседаниях парламента. Однако принцип, что политика остается делом, которым граждане занимаются на общественных началах в свободное от работы время, остается в стране ключевым.

Наличие на руках у населения огромного количества автоматического оружия делает швейцарскую политическую систему необыкновенно стабильной

Референдум вместо оппозиции

Не менее интересным образом организовано и швейцарское правительство. Состоящее из семи министров, оно назначается правящей коалицией, при этом коалиция включает в себя обычно четыре крупнейшие партии страны, объединяющие до 85% голосов избирателей. По сути, речь идет не столько о правительстве большинства, сколько о раз за разом создающемся правительстве национального единства — крайне важном политическом институте в условиях конфедерации, объединяющей три основные этнические группы Швейцарии. Структура правительства из семи министров не меняется уже 160 лет — первое такое правительство было создано в 1848 году. «В Швейцарии мы наблюдаем очень сложную политическую конструкцию. Семь министров в правительстве представляют, с одной стороны, языковое деление страны: четыре немецкоговорящих и три не немецкоговорящих министра.

С другой стороны, они представляют религиозную структуру общества: католики, протестанты, атеисты. Наконец, они представляют партийную структуру общества: три крупные партии выставляют по два министра, и мелкая партия выставляет одного. Это сложная формула, но она позволяет соединить в одну структуру самостоятельные кантоны. Кроме того, швейцарская система во многом основывается на прямой демократии. Когда в правительство входят партии, представляющие до 85 процентов парламента, понятно, что сильной оппозиции не может быть. Поэтому требуются другие сдержки и противовесы — например, прямая демократия», — объясняет «Эксперту» профессор Марбургского университета Дирк Берг-Шлоссер.

Прямая демократия, являющаяся одним из столпов политической системы Швейцарии, базируется на праве граждан добиваться референдумов — и с их помощью менять как местные или союзные законы, так и конституцию страны. По действующему законодательству, для проведения референдума достаточно собрать 100 тыс. подписей — и тогда федеральное правительство обязано организовать его в течение определенного срока. Только за последние два года в Швейцарии прошло 18 референдумов по таким разным вопросам, как объем финансовой помощи новым членам Европейского союза и, скажем, запрет на полеты военных реактивных самолетов над туристическими районами страны. В ближайшее время в Швейцарии должен пройти и еще один весьма показательный для Европы референдум — о запрете строительства минаретов. Частная инициативная группа, основанная в небольшом городке Флаах недалеко от Цюриха, собрала в прошлом году более 300 тыс. подписей и теперь рассчитывает на то, что после референдума в стране будет запрещено строить мечети с минаретами — поскольку последние, по мнению инициаторов референдума, являются попыткой утвердить политическое влияние ислама.

Всегда с народом

Вообще, Швейцарии присуще в определенной степени настороженное отношение к иностранцам. Даже по языку и культуре близкие к швейцарцам немцы регулярно жалуются на некоторую дискриминацию, которой они подвергаются на территории конфедерации. Это и неудивительно: страна, уже полтора века сохраняющая нейтралитет и принципиально не вступающая ни в какие политические союзы, не может не относиться к иностранцам с известной долей отстраненности. Но в последние годы в Швейцарии наблюдается рост правых настроений, хотя их уровень здесь и так достаточно высокий. На последних парламентских выборах, прошедших в октябре 2007 года, главным победителем оказалась праворадикальная Народная партия Швейцарии (SVP) во главе с эксцентричным миллионером Кристофом Блохером. Будучи министром по вопросам юстиции и внутренних дел, Блохер еще до 2007 года был известен достаточно ксенофобскими высказываниями. Именно его партии принадлежит идея плаката, изображающего группу белых овец, выталкивающих черную овцу со швейцарской территории, — плакат, ставший крайне популярным и среди немецких праворадикалов. На прошлых выборах его партия выступила с плакатами, изображавшими Усаму бен Ладена, получившего швейцарское гражданство, — это должно было напомнить гражданам страны об опасности исламской миграции.

Несмотря на свою скандальность, на выборах 2007 года Блохер привел SVP к историческому рекорду — партия набрала 28,8% голосов избирателей. Результат оказался рекордным и по другому показателю — это был максимум голосов, которые одна партия собрала на выборах с момента введения в 1919 году пропорциональной выборной системы. Тем не менее триумф SVP не стал триумфом самого Блохера. В ходе парламентских переговоров одиозный политик не смог гарантировать себе достаточного количества голосов депутатов для занятия министерского поста. После двух голосований парламентариев Блохер уступил министерское кресло своей коллеге по партии Эвелине Вильдмер-Шлумпф, кандидатура которой устроила всех входящих в коалицию депутатов.

Такое решение как нельзя лучше иллюстрирует принцип действия швейцарской демократии: сложная система сдержек и противовесов дает стране возможность успешно балансировать между популизмом прямой демократии и далеким от интересов народа правлением элит. Общественный договор, длящийся уже больше полувека, позволяет раз за разом создавать парламентскую коалицию, включающую в себя практически всех депутатов парламента, и сохранять при этом баланс интересов самых разных групп общества. Именно поэтому в Швейцарии сложно представить себе ситуацию, наблюдающуюся в последние годы в Бельгии, где две основные этнические группы всерьез подумывают о разделении страны. При этом швейцарская политическая система достаточно гибка для того, чтобы с помощью референдумов и местного самоуправления успешно и быстро реагировать на вызовы современного мира: решение возникающих проблем прямо на месте позволяет пресекать возникающие угрозы в зародыше.

Парадоксально, но как раз такая — архаичная — демократия отлично отвечает потребностям современного общества, вовлекая в политический процесс максимум населения и не допуская наблюдаемого сегодня в структурах Евросоюза отрыва центра принятия политических решений от источника власти в стране — народа.